Страница 43 из 62
В десантном отсеке было темно, и Игорь стал ощупывать пространство, пытаясь определить для себя границы свободного места. Нащупав смотровой прибор, он открыл на нём шторку, и в десантном отсеке стало светлее.
В этот момент МТ-ЛБ резко дёрнулась, и, скрипя гусеницами, начала движение.
«Если в нас попадут, открывайте люк и выпрыгивайте из машины», - билось в сознании. А как выпрыгивать из машины, если люк не открывается?
Грохот двигателя и металлический лязг гусениц при осознании, что машина сейчас идёт через обстреливаемое поле, действовали угнетающе. Замкнутое пространство довершало уничтожение психики, и вскоре Игорь уже чувствовал, что находится на грани истерики, сжавшись в комок, в любую секунду ожидая прилёта противотанковой ракеты. Это будет яркая вспышка, за которой, скорее всего, последует тишина и покой.
Вот здесь и сейчас умирать не хотелось, но вся обстановка говорила за то, что смерть уже расправила крылья и кружит над идущей «мотолыгой», выбирая лишь момент. Котлов очень живо представил себе, как будет выглядеть МТ-ЛБ после попадания ракеты – сгоревший корпус, вокруг которого будут валяться вещи, выброшенные из машины при взрыве… а рядом будет лежать обугленный труп. Его, Котлова, труп. Он будет скрючен в позу эмбриона, как часто бывает, когда живой человек сгорает в огне.
Триплекс прибора наблюдения полностью залепило летящей от гусениц грязью, и теперь Игорь сидел в полной темноте. Двигатель машины то набирал, то снижал обороты, и машина соответственно, то замирала, то снова ускорялась. Всё это продолжалось около получаса, и в какой-то момент Игорь почувствовал, как машина притормозила, а после разворота на 180 градусов, замерла и заглохла.
Пару минут спустя прапорщик снаружи открыл люк.
- Приехали, товарищ полковник, - сообщил он.
Прапорщик с головы до ног был в грязи, так как всю дорогу сидел сверху машины.
- Можно было бы предупредить, что люк изнутри не открывается, - Котлов упрекнул военного, ожидая от него оправданий.
- Открывается, - возразил тот. – Вот же кувалдочка лежит, которой по ручке бить надо, чтобы открылась.
- Об этом нужно было сообщить, - назидательно сказал полковник. – А если бы пришлось покидать машину?
На этот вопрос у прапорщика ответа не было, впрочем, по его лицу Игорь понял, что тому было совершенно безразлично, выживет полковник в случае попадания в машину, или сгорит вместе с ней. Очевидно, что «мотолыгу» прапорщику было жалко больше, чем старшего офицера.
Вытащив из десантного отсека баул с вещами и рюкзак, Игорь вопросительно посмотрел на прапорщика:
- Где здесь штаб полка?
- А вот, - он указал на разрушенное здание, находящееся метрах в ста. – В подвале.
- Помогите мне донести вещи, - приказным тоном попросил Котлов.
Взяв на плечо рюкзак, он направился к штабу, предоставив прапорщику возможность донести более тяжёлый баул.
Возле входа в подвал курил человек, одетый в потёртый «мультикам». Где-то в стороне работал бензогенератор.
- Полковник Котлов? – спросил он, отбрасывая бычок.
- Так точно, - ответил Игорь.
- Подполковник Игнатьев, командир шестьсот шестого полка, - представился он. – Меня предупредили, что вы приедете.
Офицеры пожали друг другу руки.
- Ваши вещи? – спросил он, кивком головы указав на едва идущего прапорщика.
- Да, - сказал Игорь.
- Семёныч, шевели батонами! Баул кидай в мой закуток!
Прапорщик прошёл мимо них и спустился в подвал. Немного в стороне раздалось несколько взрывов, Игорь дёрнулся, при том, что Игнатьев вообще никак не отреагировал.
- С утра бьют по правому опорнику второго батальона, - прокомментировал командир полка. – Не дают людям там голову поднять.
- Готовят наступление? – спросил Котлов.
- Возможно, - кивнул Игнатьев. – Идём вниз, могут и по нам отработать, только что над нами «птичка» летала.
- А сколько здесь до передовой? – спросил Игорь, спускаясь по лестнице в темноту.
- По-разному, - ответил командир. – Как таковой ни у нас, ни у них стабильной обороны нет. Они действуют мобильными группами, мы вынуждены отвечать тем же… сейчас я вам всё покажу и расскажу.
В подвале они прошли по центральному коридору, освещённому несколькими лампочками, минуя комнаты, отведённые под хранение различного имущества, в том числе боеприпасов. Затем свернули в одно из подобных помещений, где, как понял Котлов, размещался командный пункт полка.
Здесь находились три офицера – начальник штаба, начальник связи и начальник артиллерии полка. Все они сидели вокруг стола, на котором была расстелена карта.
- Знакомьтесь, - сказал командир полка: - Полковник Котлов. Прибыл к нам в качестве офицерского усиления…
Каждый из офицеров пожал ему руку, называя себя по имени или позывному, но Котлов с ходу не запомнил их, так как в этот момент его внимание привлёк флаг «Правого сектора», висевший на стене, к которому булавками были подколоты различные шевроны украинских вооруженных сил.
- Трофей? – спросил Игорь.
- Да, - кивнул командир. – На прошлой неделе взяли…
Среди шевронов он заметил эмблему 61-й егерьской пехотной бригады.
- О, сталкивался с этой бригадой, - сказал Игорь, желая показать присутствующим своё разведывательное прошлое.
- Где? – спросил начальник штаба.
- В разведывательных сводках, - ответил Котлов.
- А мы с ней вон там, за холмом, ежедневно сталкиваемся, - сказал собеседник.
Командир пододвинул табурет и сев за стол, посмотрел на начальника связи:
- Саня, сделай гостю кофе, пожалуйста.
Затем он взял с карты карандаш и постучал им по столу, обращая внимание Котлова.
- Текущая обстановка следующая, - он ткнул кончиком карандаша в карту. – Полк занимает полосу обороны шириной сорок километров, имея от населённого пункта Нижний Лес до населённого пункта Котельное восемь взводных опорных пунктов. В качестве подвижного резерва полк имеет танковую роту в составе двух танков, мотострелковый взвод на двух БМП и взвод ПТУР на двух автомобилях УАЗ-пикап «полбуханки». Полк располагает двумя гаубичными батареями Д-30, всего пять орудий, двумя «Градами», также нам придан взвод из двух гаубиц «Гиацинт-Б» - это наш главный калибр.
По мере доклада командира полка, глаза Котлова расширялись всё больше и больше. Перехватив его удивление, Игнатьев спросил:
- Что-то не так?
- Сорок километров? – Игорь выразил удивление, намекая, что он знаком с уставными требованиями, определяющими ширину полосы обороны полка. –Это же не по уставу…
Присутствующие офицеры засмеялись.
- Мне приходилось когда-то читать устав, - на лице командира полка не дрогнул ни один мускул. – Там сказано, что взвод обороняет опорный пункт шириной четыреста метров, рота – до полутора километров, батальон обороняет полосу до пяти километров, а полк, соответственно, по числу своих батальонов, выставленных в первом эшелоне. В уставе также написано, что командир, принимая решение, должен руководствоваться данными разведки, и соответствующим образом распределять имеющиеся силы. Сейчас мы имеем то, что имеем – какие-то выродки перед началом СВО докладывали нашему мудрому руководству о том, что здесь, на Украине, армия не встретит никакого сопротивления, а пройдёт победным маршем до самого Киева. Соответственно, в план операции были внесены сведения, не соответствующие действительности, и в реальности мы пошли на врага не теми силами, какие были нужны, а гораздо меньшими. Мало того, что меньшими силами, но мы ещё и резервами не располагаем. Построение обороны, - Игнатьев провел карандашом по рубежу, поднятому красным цветом, - выполнено в один эшелон. В обороне мы имеем огромные дыры, прикрыть которые нечем. Понесённые в боях потери привели к тому, что на взводных опорных пунктах у меня сидит по десять-пятнадцать человек, менять которых некем. Техника практически вся выбита, люди измотаны, а враг, в свою очередь, бросает в бой свежие резервы. Как, например, напротив нас стоит 61-я егерьская бригада, в самый канун войны пополненная до штатов военного времени.