Антимаг

– Угощайся! – кажется, Ирина овладела искусством улыбаться настолько профессионально, что она выскакивала у нее автоматически. – Ну, присаживайся к столу, перекуси до ужина.

Меня не надо было долго уговаривать. Большие куски нарезанного батона с щедрыми кругами жирной колбасы и тонкими пластинками сыра я умял в один присест, потом уничтожил сытный салат, хоть его было и немного, и стал пить чай. Ирина сидела напротив меня, подперев подбородок рукой.

– Так ты сирота? – спросила она.

Я кивнул, занятый пережевыванием последнего бутерброда.

– Как жилось в приюте? Наверное, плохо было?

– Нет, – я замотал головой. – Совсем не плохо. Даже хорошо. Не били, кормили, баня каждую неделю. Чистая постель, одежда. Что еще надо?

– Интересно, – протянула Ирина, занятая своими мыслями. Но я прочитал их как открытую книгу. Проводница думала, какого черта богатый и знатный человек взял в семью обыкновенного сиротского мальчишку. Да я бы и сам удивлялся, если бы не знал, чем привлек Булгакова. Моя тайна была известна только ему, Светлане и чародею Забиякину.

Да, а Света осталась в Новгороде. Когда я спросил Ивана Олеговича, поедет ли его дочь с нами, ответил отрицательно. Якобы, до школьных занятий еще две недели. Пусть погостит у бабушки, а то неизвестно, когда в следующий раз приедет.

Я почувствовал, как меня клонит в сон. Ирина со смехом потрепала меня макушке.

– Заморил червяка? – спросила она.

– Не червяка, а целого удава, – ответил я с улыбкой. Невозможно сидеть букой с красивой женщиной. Ирина оценила корявую шутку. Улыбнулась в ответ, продемонстрировав белоснежные ровные зубы.

– Можешь пока подремать. Ужин все равно раньше шести не подадут. А к тому времени, возможно, мы уже поедем.

– А кто нас цеплять будет?

– Проходящий из Старой Ладоги, – чуть подумав, ответила Ирина. – Я точно не знаю, может, у Ивана Олеговича планы поменялись. Мы вообще завтра планировали отъезд, но вы быстро управились.

Советом Ирины я не стал пренебрегать. Скинул башмаки и лег на диван. Под разноголосицу свистков маневровых, голосов по громкой связи, оглушительного грохота буферов, когда проводится сцепка вагонов, я закрыл глаза и мгновенно уснул.

Кто-то прикоснулся к моему плечу. Я мгновенно вынырнул из липких лап сна. Надо мной склонился Иван Олегович.

– Вставай, сейчас ужинать будем. Можешь переодеться в моей спальне. Борис тебе одежку подобрал. Старье соберешь в этот кулек и выставишь в тамбур. На, держи.

Он подал мне черный большой пакет, в котором прощупывалась одежда и какая-то обувка. Я поспешил в спальню. С интересом посмотрел, что мне принесли. Борис не стал заморачиваться и купил все, начиная от трусов и носков до футболки с легкими хлопчатобумажными брюками. Даже ремень прилагался, как и бежевые летние туфли. Переодевшись, я посмотрел в зеркало и не узнал себя. Какой-то полноватый мальчишка с короткими темно-русыми волосами, но в новенькой футболке выглядевший вполне неплохо и скрывавшей живот и бока. Даже не скажешь, что толстоват для своего высокого роста, и годами еще мал. И все же Забиякин существенно помог мне сформировать фигуру. Надо только не бросать заниматься спортом.

– Теперь совсем другое дело! – воскликнул Булгаков, когда я вышел из спальни, неся в пакете старую одежду, олицетворявшую прошлую жизнь. – Как тебе пацан, Степа?

Иван Олегович обратился к сидевшему в кресле мужчине, о котором я знал, что он маг. Степан, читавший газету, пристально посмотрел на меня.

– Ваша идея, хозяин, была правильной. Негоже в лохмотьях перед Старейшиной показываться. Сразу человеком стал.

– Да я об этом сразу подумал, – усмехнулся Булгаков. – Казенная одежда у старика вызывает жуткую изжогу, как он сам выражается. Вик, садись за стол, сейчас ужин принесут. Кстати, познакомься. Это Степан, мой штатный чародей. Не возражаешь, если он тебя посмотрит?

С чего бы мне возражать? Надо, пусть смотрит. Лишь бы магию свою этот Степан не применял, а то здесь все разлетится к чертям. Забиякин объяснял, что мой Дар похож на полюса магнита со своим «плюсом» и «минусом». Магия же тоже имеет как отрицательную, так и положительную структуру. Если на меня воздействуют положительным зарядом, Дар делает все возможное, чтобы оттолкнуть его своим «плюсом». Соединение противоположностей дает взрыв материи или ослабление чародейских свойств. В моем случае этого никогда не произойдет… Ну, в крайнем случае, до тех пор, пока существует искра. Так что своим Даром я могу пользоваться автоматически, точнее, он сам решает, когда включаться.

Кажется, Степан об этом знал. Он осторожно встал за моей спиной и ладонями легонько сдавил виски. Ничего не происходило, кроме прикосновения в глубине моей головы какой-то пушистой лапки. Такой нежной и щекочущей, что хотелось засмеяться.

– Что скажешь? – Иван Олегович с интересом смотрел на манипуляции мага.

– Уф, – выдохнул Степан. – Опасно здесь заниматься прощупыванием потенциала Разрушителя. Как бы нас не разметало по Новгороду на мелкие молекулы. Попробовал ментальное проникновение, так сразу же почувствовал сопротивление. Вроде как предупреждение Дара не влезать на чужую территорию.

– Тогда оставь, – кивнул Булгаков, которому тоже не улыбалось попасть под магический удар. Он посмотрел на часы. – Сейчас цеплять начнут.

И правда, через пару минут снаружи раздался два пронзительных свистка, и мягкий толчок покачнул пол под ногами. Защелкало, застучало – и вот в окнах потянулись светящиеся окна локомотивного и вагонного депо. Нас вытаскивали из тупика, чтобы прицепить к составу. Я его уже видел. Это был не товарняк, а пассажирский поезд с нарядными вагонами, похожими на игрушечные. Темно-зеленые коробки с чистыми окнами, бордовыми занавесками, мягким светом потолочных плафонов и золотистыми чеканными буквами по гладкому корпусу: «Скандинавский экспресс».

– Ага, Лутошин вернулся, – Булгаков внимательно посмотрел на суету, царящую на путях. – С ним мы и поедем.

– А кто такой Лутошин? – поинтересовался я. В новом доме нужно знать всех его обитателей.

– Комендант поезда, – рука Ивана Олеговича легла на мое плечо. – Видишь, в голове состава вагон, где половина окон прикрыта металлическими шторками?

Я только сейчас обратил внимание, что указанный вагон и в самом деле отличался от пассажирских коробочек более массивным видом, что ли. И окна, чуть ли не через один закрыты пластинами, причем, снаружи. На крыше вагона вентиляционные дефлекторы гораздо больше и иного типа чем на пассажирских, да еще крутящиеся.

– И зачем закрывают? Чтобы нельзя было посмотреть, что внутри?

– И для этого тоже, – засмеялся Булгаков. – Металлические шторки – защита от попадания осколков, пуль. Если планируется нападение на поезда, первым делом стараются выбить охрану. Потому что в противном случае охрана раскатает их самих. Ну и немало сюрпризов еще приготовлено. Шторки автоматически поднимаются, когда это необходимо, и окна становятся амбразурами для стрельбы.

Нас протащили мимо состава, перевели на основной путь и мягко подцепили в хвост к почтовому вагону. Причем, машинист сделал это настолько виртуозно, что мы узнали об этом по едва колыхнувшемуся полу. Вся операция заняла не больше пяти минут, и поезд тут же тронулся дальше. Меня заинтересовала такая ситуация. Почему остановка произошла не на вокзале? Я спросил, и Иван Олегович благодушно ответил:

– Чтобы не привлекать особого внимания к своему вагону. У нас хватает недоброжелателей, вот и приходится прибегать к различным уловкам.