Бездна кошмара

34. суд

Я замечал это и раньше, когда бродил среди тумана, но только теперь понял, насколько оживлённое это было место: все ходили, везли документы на тележках и тащили закрытые чемоданы. По дороге нам встречались офисные работники в белых рубашках, инженеры и военные.

Наш конвой привлёк некоторое внимание. Люди смотрели на меня краем глаза, как будто опасаясь глянуть напрямую.

Забавно... Таким же образом на Стражей поглядывали школьники.

Наша процессия втиснулась в лифт и поехала наверх.

Интересно, думал я, наблюдая, как кнопки с цифрами этажей зажигаются одна за другой, как вообще устроено это место? Насколько целесообразно проводить трибунал наверху? И кто именно собирается на нём присутствовать? Записка Киёко упоминала важную шишку... Кто бы это мог быть?

Спустя добрые десять минут двери лифта открылись. В мои глаза ударил яркий голубой свет. Я поморщился. Когда же мои зрачки привыкли, передо мной протянулся потрясающий пейзаж.

За окном до самого горизонта простиралось широкое море. Слева от него извивалась береговая линия. Прямо за ней начинались складские помещение, трубы и заводы... Ещё немного дальше промышленные кварталы переходили в бескрайнюю жилую застройку. Высотки в окружении зеленеющих алей напоминали сеточку, на которой растёт молодой виноград.

Береговая линия змеилась в голубую даль, а потом закруглялась вокруг строения, в котором я находился. Я понял, что это была та самая белая спираль, которую я увидел, когда впервые вышел на улицу этого мира.

— Живее, — стал подгонять солдат у меня за спиной.

— Иду, иду, — сказал я, вздыхая.

Сложно быть человеком с развитым чувством прекрасного; любая красивая и просто масштабная картина — иной раз размеры потрясают не меньше, чем красота, — завораживает наши чувственные души.

Мы повернули, прошли ещё один широкий коридор, с левой стороны которого простиралось сплошное окно, и оказались перед двойной дверью. Перед ней стоял человек в очках. Он посмотрел на меня, кивнул и открыл дверь. Интересно, подумал я, когда заходил в тёмное помещение, сколько ему платят за эту работу?..

Судебный зал представлял собой маленькую белую комнату, посреди которой находился стул.

— Присаживайтесь, — сказал мужчина в очках, который проследовал за мной. Я посмотрел на него краем глаза — кучерявые тёмные волосы, очки в пластиковой оправе, прилизанный костюм... Красивое лицо неопределённого возраста и бледные губы, изогнутые в доброжелательной улыбке. Он был немного похож на Икари. Кроме улыбки, — тот никогда не улыбался.

Я присел на белый стул.

Затем вспыхнул свет, и я обнаружил, что сижу в застеклённой камере, — дверь у меня за спиной резко щёлкнула, — а со всех сторон простирается широкий зал.

За небольшим ограждением бежали ряды сидячих мест. Люди сидели на них в своеобразных группах. На некоторых белели халаты, другие были в военной форме, третьи — в гражданской... Все слои общества собрались на моём судилище.

За ними находились широкие экраны. Они тоже вспыхнули, и в них показались неразборчивые тёмные фигуры. Они были как бы укутаны мраком. На стене передо мной висел широкий монитор, на котором, разделённые чёрной линией, сидели три особенно больших силуэта: старик, немолодая женщина и рослый широкоплечий мужчина.

Их лица тоже были неразличимы. Немудрено: высшим чинам организации, которая регулярно отстреливает детей, пристало хранить полную анонимность. Недаром в древние времена атрибутом любого палача был чёрный колпак.

Темноволосый мужчина стал справа от меня, поправил очки своим длинным указательным пальцем и небрежно кивнул. После этого вперёд выступил старый человек с длинным крючковатым носом, который в первую секунду своего появления заставил меня задуматься: а не мой ли это гоблин, пока меня не было, сделал себе блестящую карьеру?

Он заговорил:

— Приветствую всех на заседании срочного военного трибунала и, по совместительству, медицинской комиссии и, по совместительству, особого симпозиума по делу «Ямато Надесико», Стража первого ранга, которою обвиняют в возможной потере контроля, а также намеренном саботаже государственной деятельности. Это, — уточнил старик, — два разных обвинения, а потому каждое из них будет рассмотрено в отдельности.

Среди собравшихся пробежал ропот. Я почувствовал, как в меня вонзились дюжины пристальных взглядов

— Слово, — продолжал хрипеть старик. — Представителю.

— Благодарю, — раздался бархатный голос. Человек в очках кивнул в сторону трибун, затем в сторону экрана, на котором чернели три фигуры, и заговорил. — В таком случае я предлагаю начать со второго дела, как самого серьёзного, дорогие коллеги. Ибо если Страж Ямато действительно рискует потерять контроль, в данном случае все прочие и награды, и обвинения не имеют особенного смысла.

— Верно...

— Выражаю своё согласие!

Люди закивали.

— Запустите видео номер один, пожалуйста, — с улыбкой сказал мужчина.

Вспыхнул ещё один экран. На нём появился миниатюрный пригород, безрукий чёрный монстр и железные титаны. Среди них, в том числе, был мой — фиолетовый.

Вот он побежал в сторону монстра, увернулся от его руки и скрылся в тумане... Когда дымка развеялась, титана уже сжимали чёрные пальцы. На землю капала раскалённая сталь. В зале зазвучали взволнованные вздохи, которые приобрели испуганные нотки, когда СТРАЖ неожиданно открыл зубастую пасть и откусил чёрный палец, давивший ему на горло.

— Пауза, — сказал представитель.

Видео остановилось.

— Что вы можете сказать по этому поводу, доктор Имамата? — взгляд мужчины, а вместе с ним и всех остальных, обратился на старика, который возвышался над прочими людьми в белых халатах. Он приподнялся, прокашлялся, потирая свои сухие обветренные губы, и сказал:

— Господин представитель, после тщательного анализа данного происшествия медицинская комиссия пришла к заключению, что в случае Стража Ямато имеет место очевидная потеря контроля. Страж Ямато испытала сильное эмоциональное напряжение во время выполнения боевого задания, не справилась с ним и потеряла способность управлять своим трансцедентальным геном, — старик покачал головой. — К великому сожалению, мы вынуждены рекомендовать немедленную ликвидацию.

На этих словах по залу пробежался ропот. Люди зашептались, напряглись.

Я посмотрел краем глаза на солдат, которые сторожили мою камеру — они крепче схватились за свои винтовки, — затем — на плотное стекло. Мои губы уже шептали заклятие, как вдруг...