Мангазейский подьячий

Глава 7

Я покрутил шкурку между пальцами. Осторожно подергал.

— Шкура налима очень прочная, — сказал юрак, — Тяни, не бойся, не порвется.

Юраки — это местные жители, оленеводы и рыбаки, живущие в остроконечных чумах в тундре. В городах им непривычно и неудобно, поэтому этот — чуть ли не первый увиденный мною юрак. Кожевенник, не купец, мастеровой — выделка кож, изготовление мелких хозяйственных вещей…

Выглядит Федор — так его зовут, крещеный — не так, как ожидаешь, не похож на стереотипного оленевода: не шепелявит, не повторяет через слово «однако», не носит меховую малицу — а на кой она ему в помещении? — и оленя с ним рядом тоже нет. Вообще Федор, скуластый, узкоглазый, больше всего похож на казаха. Был у меня знакомый казах, не точная копия, но общее сходство присутствует.

Я еще потянул налимью кожу. Мягкая, тонкая — и прочная. Как раз то, что мне надо.

— Можете сделать из нее перчатки?

— Перчатки?

— Перчатки. Это такие…

— Я знаю, что такое перчатки, — мягко уточнил юрак, — Я просто удивился. Какие перчатки вам нужны?

— Облегающие, — я вытянул руку вперед, — Но так, чтобы хватило места на подкладку, тоже тонкую, и можно было свободно двигать пальцами.

Федор протянул руку и легонько пробежался пальцами по моей ладони.

— Послезавтра, — сказал он.

— А мерка? — не понял я.

— Я снял мерку.

Я уважительно поднял брови. Мастер…

Тонкие перчатки на Руси не популярны. В чем основное предназначение перчатки? Защита руки. От холода, от жара, от грязи, от удара, от клинка, в конце концов. Поэтому типичная здешняя перчатка — прочная, тяжелая, с задачей защиты справляющаяся, но какие-либо тонкие работы пальцам ив ней проводить невозможно. Врачи справляются и так, здесь с антисептикой не очень знакомы, впрочем, при наличии Чистых Слов им заморачиваться и не нужно. Ворам перчатки тоже без надобности — до моего появления здесь про отпечатки пальцев и не слышали, а от оставления отпечатков ауры перчатки не защитят. Да и зачем, если можно их стереть, просто посыпав все особым порошком?

Я, готовясь к проникновению в Дом, думал точно так же — тетя Анфия уже сшила мне жилет с множеством кармашков, в которые я расфасовал все известные мне средства уничтожения следов ауры. А я, как подьячий Разбойного Приказа, таких способов знаю много, поверьте. Но потом я подумал…

Остатки порошка, уничтожающего следы — само по себе след. Если Морозовы начнут следствие — а они начнут — то могут и выйти на тех, у кого я покупал необходимые ингредиенты. Так почему бы не натереть руки этими порошками? Тогда след ауры не останется, даже если облапать все подходящие поверхности. Так-то оно так, вот только порошок быстро осыплется. Приклеить его? Или… Или взять тонкие перчатки, и засыпать препарат между кожей и подкладкой? Следов ауры нет — и следов порошка тоже нет. Кто здесь был? Загадка…

Сообразительный я, правда?

Запарившись бегать — поверьте, перчатки это всего лишь один пункт из нескольких десятков — я завернул в английский паб. Русская медовуха это хорошо, но я начинаю понимать здешних англичан — хочется чего-то менее сладкого. Пива, например. С чипсами. Эх, мечты, мечты… Стану боярином — отправлюсь в Америку! Без картошки — это не жизнь!

— Добрый день, Барти.

— Как дела, Джозеф? — взмахнул я деревянной кружкой, приветствуя своего английского знакомца.

Фокс неопределенно повел рукой, мол, так-сяк. Могло быть и лучше, но могло быть и хуже.

— А ты?

— Да, как-то забегался последнее время…

Ведь кроме экипировки и подготовки к проникновению в Дом, мне еще нужно было обойти несколько возможных мест, в которых мог бы прятаться разбойник Ленька-Любимец. Да, я знаю, где он на самом деле «прячется», но погибельный староста может отправить за мной «хвоста», чтобы посмотреть, вправду ли тайный посланник Разбойного Приказа кого-то ищет, или навешал лапши на уши.

— Все слонов своих ищещь?

— Что… а, да. Их. Слонов.

Блин, вот об этом я в свое время и говорил — о риске забыть, кому и что я наврал… в смысле, какую легенду использовал.

— Ну и как?

— Пока безуспешно.

— Барти, ты из Звездной Палаты?

Что? Что?!

Очень сильно надеюсь, что моя растерянность будет воспринята, как удивление от такого неожиданного предположения, а не попытка вспомнить, что это за Палата такая. Потому что англичанин, который не знает, что такое Звездная Палата, это… Это как американец, который не знает, что такое ФБР.

Звездная Палата. Формально — королевский судебный орган, фактически — тайная полиция, борьба с инакомыслящими, дворянской вольницей, врагами королевской власти, врагами католической церкви… В общем, работы у ребят много, а полномочия очень даже широкие. Нам про Палату рассказывали в Приказе, как про, в каком-то смысле, коллег.

Это за агента Палаты меня принимает Джозеф? С какого, простите, перепугу?

— Нет… — недоуменно покачал я головой, — С чего ты взял?

Джозеф оглянулся, убедился что никто из многочисленных посетителей паба нас не подслушивает, и, наклонившись через стол, понизил голос:

— Барти, ты не похож на обычного купца или охотника на слонов… хотя, надо признать, задумка неплоха. Никто и никогда не рассмотрит серьезного человека в том, кто ищет слонов в Сибири. Сначала я подумал так же, как и все остальные. Но потом присмотрелся. Барти, ты явно не слонов здесь ищешь. ЧТО или КОГО — я так не понял, но ты — сыскарь. Я даже подумал было, что ты — русский, из их Тайного Приказа, уж очень у твоего русского языка типичный псковский акцент…

— Я учил его во Пскове, — усмехнулся я. Надеясь, что выгляжу сейчас именно серьезным человеком. А не растерянным мальчишкой, который не знает, куда идет разговор и куда его вести ему самому.

— Но твой жуткий нортумберлендский выговор меня убедил в том, что ты — из старушки-Англии. Ни один русский не сможет так исковеркать язык. Да и эти русские шапки ты носишь с настолько явной неохотой… — Джозеф усмехнулся и забросил в рот ломтик соленой рыбки с тарелки. С моей тарелки, между прочим!

— Я рад, что ты не считаешь меня русским шпионом, — я чавкнул остатками рыбы и запил ее пивом, давая Фоксу время на то, чтобы рассказать, к чему он вообще завел этот разговор.

— Да, Барти, ты явный англичанин, который здесь что-то разыскивает… Что? — он чуть прищурился.

— Это не моя тайна, — холодно ответил я. На самом деле — моя, разумеется, но я ведь не дьявол, который, по слухам, не может соврать напрямую и должен играть словами, чтобы заставить собеседника поверить в то, что нужно ему, дьяволу. Я человек и могу врать, сколько захочу!