Страница 9 из 81
п.1; г.2; ч.2
За моей спиной остались сразу пять комплеблоков, похожих на «Кусок угля», словно новорожденные одного помета. Здесь, как и повсеместно в нашем восхитительном районе, хозяева балконов и террас тоже продавали перила направо и налево (причем их услугами пользовались не только местные лавочки вроде закусочных или парфюмерных салонов, но и крупные небрезгливые воротилы из Уробороса), а потому огромные фасады до колкой боли в слезящихся глазах пестрели лоскутами вызывающей рекламы.
Справа началась промышленная зона рыбной фермы «Вертких прыгунов». Кроме камер наблюдения, высокий глухой забор венчали бронированные будки охранников, в которых заседали сторожа — чаще всего отставные тетроны, использовать которых для открытого ведения дел на улице считалось дурным тоном даже в Бонжуре.
—
Шагов через двадцать тротуар под забором фермы преграждали светящиеся разметки оцепления. Внутри свето-струнного многоугольника, почти на обочине, распластались тела двух молодых чу-ха, не так давно изрешеченных крупнокалиберными фанга.
Без отличительных знаков казоку, одетые в тряпье, по виду безоружные. Вероятнее всего, поденщики, пущенные в расход после черновой работы. Или залетные, совершившие ошибку. Впрочем, это могли быть и случайные рассветные прохожие, заметившие лишнего…
Вокруг помалу скапливались зеваки и
Тупомордые с тоской наблюдали, как усталый патрульный в легкой броне фиксирует место преступления на камеру переносной консоли. Детективы жевали листья «бодрячка» и настороженно поглядывали по сторонам — все до одного участники сцены понимали, что прикормленные служители закона тут для проформы, а настоящее расследование будет возложено на истинных хозяев района. Если, конечно, те давно не в курсе случившегося…
Обогнув оцепление и ловко ускользнув от столкновения с парочкой тренькавших гендо, я зашагал дальше, стараясь не попадать в жадные объективы мицелистов. Над Тринадцатой повисала мутная пыльная дымка, верный предвестник приближающегося полудня, и тусклое солнце уже почти не справлялась с ее ажурной взвесью.
Перекресток с шестиполосной Виривага-ню встретил меня еще большей толчеей — светофоры едва справлялись с разделением потоков двухколесников, над ними неспешно разлетались фаэтоны всех мастей.
Через дорогу в переулке с неприметного фургона торговали нелицензированным мясом. Свиные отрезы, потроха и уши были свалены в металлические поддоны, предусмотрительно накрытые тряпками — качество продукта и методы выращивания нелегальных свиноферм Такакханы вызывали определенные сомнения не только у тетронов, но и уличных казоку, и торговцы немало рисковали.
На всякий случай засняв фаэтон на гаппи, я двинулся дальше.
На углу у офисного здания в рядок сидели пятеро попрошаек, каждый из которых служил одному из покровителей района. Выудив из кармана горсть медных юнов, я подал каждому, почтительно кланяясь в ответ на благословления и пожелания хорошего дня.
Под подошвами загрохотал металл лестницы, уводящей на кольцевой пешеходный виадук. Поднимаясь над суетой перекрестка, я не прекращал внимательно осматриваться. Сигналили гендо, гудели фаэтоны, мычали коровы.
Над повседневной суетой и гомоном, одинаково пестрым и опасным, мне виделись течения и границы, заметные только посвященным. Островки уличной торговли дайзу и
А еще пятаки, неофициально выделенные под контроль тупомордых.
Один из таких располагался на юго-восточной стороне перекрестка, где традиционно расположилось боевое звено тетронов, как всегда сакральное числом, в удачу которого блюстители порядка веровали всей душой. Подняв забрала, трое патрульных пили чингу и ловко орудовали хаси, с феноменальной ловкостью выуживая из узких горячих коробок блеклую лапшу.
Как и все прочие товарищи из братства мнимой защиты законов, эта троица (еще будучи кадетами) прошла обязательные операции по укорочению челюстей и усилению их металлическими имплантами, издали даже напоминая людей. Впрочем, в опасной ошибочности этого сходства я убедился далеко не вчера…
В отличие от встреченных у рыбной фермы детективов, патруль был экипирован укороченными ассолтерами, а над трапезничавшими возвышался четвертый, закованный в броню-
Впрочем, схожее выражение опасливой брезгливости читалось и на почти плоских мордах под открытыми темно-синими касками. «Полосатые рубашки» знали, что почти не имеют тут власти. Но были обязаны ее представлять, с риском для жизни намекая, что если казоку нарушат неписанные правила, по трупам неприкасаемого квартета в Бонжур войдут сотни механизированных «моллюсков»…
Медленно огибая перекресток по крытому кольцевому виадуку, через выбитые пластигласовые окна я заметил и наших. Молодняк из «Детей заполночи» отирался возле крупной продуктовой лавки на северо-западной стороне; троих я знал, еще четверо были новенькими. Что, впрочем, уже давно не казалось чем-то удивительным — рядовой состав менялся с завидной регулярностью, и не было нужды пояснять, куда девались выбывшие…
Все замеченные мной «Дети» были черноплечими, не особо крупными. Одетые в мягкие кепи и неброские просторные плащи, но с неизменными клетчатыми жилетами поверх плотных рубах или маек, они держались расслабленно и вальяжно, одним видом демонстрируя обитателям перекрестка, кто именно поддерживает здесь порядок и соблюдение правил.
На их черно-желтых жилетах было почти пусто, и лишь у некоторых серебрились простенькие значки и нашивки, вроде «устоял один против троих», «прикрыл раненого брата» или «промолчал на допросе».