Страница 49 из 55
Император Мэйдзи (прав. 1868-1912; справа), его сын, принц Ёсихито, и главная жена, императрица Сёкэн (слева). Мать принца, наложница низкого ранга, не попала на фото, чтобы портрет соответствовал западному образу моногамной семьи
Metropolitan Museum of Art, New York
После Реставрации Мэйдзи в Японию хлынули новые технологии и культура. Большая часть новинок прибывала из Европы, которая не могла открыто торговать с архипелагом с момента его закрытия для иностранцев в 1639 году. Получается, весь поздний Ренессанс, Просвещение и большая часть европейского XIX века оказались в Японии практически одновременно. Приток научной, художественной, социальной и философской информации вызвал масштабные изменения, и многие из них правительство Мэйдзи поддержало. К 1905 году, когда возродившаяся Япония победила Россию в Русско-японской войне, страна преобразилась.
Эпоха Эдо сохранила беспрецедентное количество региональных и местных легенд, издавалась в те годы и великая литература прошлых столетий. Однако в период Мэйдзи (1868–1912) появились совершенно новые — импортированные — идеи, которые оказали сильное влияние на японские системы верований. Иностранные представления добавили, изменили или разрушили многие устоявшиеся элементы ранней японской культуры. Фольклор и мифология не были исключением.
Правительство Мэйдзи поспешило модернизировать страну, чтобы избежать колонизации, как это было со многими незападными странами. Эта спешка привела, помимо прочего, и к попыткам контролировать верования Японии, чтобы они соответствовали религиям европейских стран. Принудительное разделение синтоизма и буддизма, о котором мы говорили в главе 5, стало лишь одним аспектом этого процесса. Ученые, познакомившиеся с западными научными методами, начали заново изучать японский фольклор, добавляя в процессе собственные интерпретации. Наконец, развитие современной массовой культуры привело не только к перераспределению старых мифов, но и к новым творениям, таким как литературные произведения в стиле западных сказок.
В этой главе мы увидим, как мифология средневековой Японии взаимодействовала со шквалом современной западной культуры в конце XIX и начале XX века и как повлияли на нее огромные социальные изменения, произошедшие после поражения во Второй мировой войне. В послевоенной и современной Японии, особенно с расширением урбанизации и развитием массовой культуры, новые городские легенды по-прежнему основаны на преданиях прошлого и развиваются параллельно с ними. Создатели современной популярной медиапродукции, такой как манга и аниме, опираются и на средневековые мифы, и на новейшие разработки современной Японии. Изучая, как японская мифология дожила до наших дней, мы сможем понять, почему она остается такой жизненно важной даже сейчас.
Крупнейшими западными державами, с которыми Япония столкнулась в конце XIX века, были Великобритания, Германия, Франция, Россия и Соединенные Штаты. В некоторых странах Европы в то время была принята государственная религия — вера, которую официально поддерживает правительство, защищает и поощряет закон. Государственная религия может стать источником национальной гордости и самобытности, духовным ориентиром для граждан страны. Это эффективное средство сплочения. И правительство Мэйдзи захотело иметь собственную государственную религию для достижения той же цели — получить сильного человека, идентифицирующего себя как гражданина Японии[137].
Однако возникла проблема: в Японии не существовало единой господствующей религии. Двумя основными религиозными традициями были буддизм и синтоизм, но и конфуцианство (особенно неоконфуцианство) не утратило своих позиций. Из таких вариантов синтоизм казался наиболее очевидным выбором: это вероучение единственное имело японское происхождение, и оно наделяло императора властью. Впрочем, и с синтоизмом были сложности: ему, в отличие от буддизма, не хватало подробной проработки моральных и этических аспектов. У него не было священных текстов или строго организованной системы нравов. Чтобы превратить синтоизм в национальную религию, напоминающую христианские государственные вероучения европейских держав, правительству Мэйдзи нужно было либо где-то позаимствовать отсутствующие элементы, либо создать их с нуля. Власти решили сделать и то и другое, приняв ряд решений, установивших догмат и каноны того, что впоследствии стало называться «государственный синтоизм» (Кокка Синто)[138].
Термин «государственный синтоизм» фактически не использовался до окончания Второй мировой войны, политика японского правительства между 1868 и 1945 годами называлась просто синтоистской. Использование старого названия позволило властям скрыть тот факт, что они не просто оживляли древнюю религию, а фактически создавали новую. Отделение буддизма от синтоизма стало первой стадией этого процесса (см. главу 5). Добавление новых верований, обычаев и праздников — второй. Эти нововведения превратили синтоизм в формальное вероучение, которое, впрочем, стало достаточно обширным, чтобы существовать самостоятельно, без буддизма[139].
• Государственная религия, введенная правительством Мэйдзи в XIX веке
• Термин «государственный синтоизм» не использовался до окончания Второй мировой войны
• Новую форму религии создавали подготовленные правительством каноны и догматы
• Искусственное отделение синтоизма от буддизма
• Императору впервые поклонялись как живому богу
• События древних хроник стали основанием для введения новых праздников
• Рекламировались переработанные народные сказки, такие как «Персиковый мальчик Момотаро»
Большие ворота тории при входе в комплекс главного святилища Мэйдзи. Простая массивная архитектура типична для государственного синтоизма и святилищ, построенных в 1870–1945 годах
National Museum of Denmark, Copenhagen
Первым и наиболее спорным из этих новшеств было поклонение императору как богу. Император всегда был важной фигурой, даже в древних мифах. Он (или она) происходит от богини cолнца Аматэрасу и благодаря такому происхождению имеет ритуальное и политическое значение. Древние императоры выглядели как ками и взаимодействовали с ками на равных, однако сами никогда не были непосредственным объектом поклонения. Даже такие ритуалы, как великолепная новогодняя церемония, на которой весь двор провозглашал во дворце свою верность императору, раньше рассматривались лишь как политическое зрелище.
Примеры можно найти в похоронных стихах из «Манъёсю» (самой ранней антологии поэзии на японском языке, ок. 780 г.). Некоторые стихи обращаются к императору с определенными словами, которые можно перевести как «богоподобная сила» или «проявленное божество». Однако такой язык не получал широкого распространения вплоть до Реставрации Мэйдзи, которого уже при жизни называли живым божеством, используя слова, заимствованные из «Манъёсю» и других ранних произведений. Похоронили Мэйдзи в недавно построенном храмовом комплексе в Токио, где его духу поклонялись как хранителю японского народа и источнику процветания. Храм Мэйдзи и в наше время сохраняет свое значение.
Акцент на императоре как на живом боге был не единственным изменением в синтоистских верованиях. Правительство Мэйдзи учредило новые праздники в честь событий, описанных в древних хрониках, например основание Японии легендарным императором Дзимму получило официальную дату — 11 февраля 660 года до н. э. Начиная с 1880-х годов заново вычисленные и «научно» обоснованные версии древних мифов преподавались в школах как часть официальной истории. Это не только подхлестывало обновленное чувство национальной гордости, основанное на продолжительной и магической истории Японии, но и с раннего возраста учило жителей новой интерпретации мифологии[140].
137
Hardacre, 30.
138
Hardacre, 52–53.
139
Jansen, chapter 14, section 5 ‘The State and Culture’.
140
Jansen, chapter 12, section 5 ‘Mori Arinori and Meiji Education’.