Страница 24 из 41
— Нужно в душ, — Тарас все же отстраняется и смотрит на меня с улыбкой. — Пойдем вместе?
Я киваю, хотя после всего мне все еще немного неловко.
— Черт, — слышу приглушенное и оборачиваюсь, внимательно глядя на Тараса.
— Что-то случилось?
— У нас проблема. Порвался презерватив.
Я пока абсолютно ничего не понимаю. Стою, внимательно глядя на него нахмуренного. И только потом до меня доходит смысл его слов, а следом — накрывает паникой. Больше всего на свете я боялась забеременеть после секса. Одной из причин, по которой я до сих пор откладывала секс с парнями являлся именно этот страх. Я помню, как моя тетя умерла в родах. Она была жизнерадостной и веселой, ждала появления на свет Богданчика, но так и не смогла его увидеть. Из-за ошибки врачей муж тети остался вдовцом, а Богданчик так и не увидел маму.
— Что… — я замолкаю, не зная, что сказать. — Что делать? Это… я забеременею?!
— Спокойно.
Тарас абсолютно не паникует. Подходит ко мне, трогает меня за плечи и разворачивает к себе. Он спокоен и уравновешен, но это ведь не ему в случае чего ходить с большим животом. А вдруг он хочет ребенка?
— Ничего ужасного не произошло, — успокаивает меня. — Если боишься, я поеду в аптеку, есть специальные таблетки, которые нужно принять в таких случаях. Их нежелательно пить, конечно, лучше рассчитать время цикла. Когда у тебя были месячные?
У меня краснеет лицо. Я чувствую, как горят щеки и прячу взгляд в пол. Я никогда, ни с одним мужчиной, не считая Костика, которого я просто хотела выбесить и потому отправляла за прокладками и тампонами, не обсуждала эти дни. Тарас же говорит о них спокойно и, кажется, взаправду собрался что-то считать.
— Отмирай, Лиза, — встряхивает меня за плечи. — Скажи мне дату.
Я напрягаю воспоминания и называю цифры. Кажется, не ошиблась. Тарас смотрит в календарь на телефоне и говорит, что можно не беспокоиться, у меня какие-то «безопасные дни». О том, откуда он все это знает, стараюсь не думать, но в голову так и лезут настойчивые мысли, что он был женат. Жил с женщиной долгое время и знал о ней абсолютно все. Даже я, будучи девушкой, понятия не имею об этих «безопасных» днях.
— Лиза, — Тарас аккуратно прикасается к моему подбородку и вынуждает посмотреть на себя. — Если волнуешься — я поеду в аптеку и куплю препарат.
— Откуда ты все знаешь?
Тарас мотает головой, но все же признается:
— Мы планировали ребенка, но ничего не получилось.
— Вы поэтому разводитесь? Ты хочешь детей, а она не может забеременеть?
— Нет, не поэтому. Ребенка мы планировали давно. Несколько лет назад. Потом все как-то сошло на нет. У меня было много работы, Лена детей не хотела в принципе, поэтому не срослось. Разводимся мы потому что слишком разные и поняли это, к сожалению, поздно.
Я впитываю информацию, словно губка. Слушаю Тараса внимательно, потому что глубоко внутри почему-то ревную его. К женщине, которая по документам все еще является его женой. Что, если они передумают разводиться? Такое ведь случается, многие пары долго судятся, а потом остаются вместе. Кем я буду в таком случае? Любовницей? Временным развлечением? Я ведь совсем не этого хотела, не о таком мечтала. Я думала, что когда найду свою любовь, то буду для него единственной, а он будет таковым для меня.
— Эй, ты побледнела…
Тарас чувствует мое настроение, всматривается в мое лицо слишком внимательно, прищуривается, словно пытаясь понять, что со мной. Я и сама не знаю, но чувствую себя действительно не очень.
— Я быстро схожу в душ и поеду в аптеку, хорошо?
Я слабо киваю, после чего Тарас скрывается за дверью ванной, а я остаюсь стоять на месте. На мне ни сантиметра одежды, но сейчас я почему-то не смущаюсь. Смотрю на дверь, которая только что закрылась за шикарным мужчиной, и думаю о том, что хотела бы остаться с ним. Я бы, наверное, даже детей родить согласилась. От этих мыслей начинают трястись руки. Я страшно боюсь, что такое действительно может произойти. Я не смогу. Не выдержу, но ради Тараса согласилась бы на, допустим, суррогатное материнство. Хотя… не представляю, как обременить подобным другую женщину. А что, если с ней и ребенком что-то случится?
Когда Тарас выходит из ванной, я сижу в кровати, плотно закутавшись в одеяло. Меня всю трясет и он, конечно же, это замечает. Пересекает комнату в несколько шагов и присаживается рядом. Тянется ко мне и трогает лоб губами.
— У тебя жар, — хмурится. — Как себя чувствуешь?
— Не знаю.
— Что-то болит? Тошнит? Насморк?
— Ничего, просто…
Я не могу объяснить свое состояние. Я и сама не понимаю, что со мной. Прислушиваюсь к организму. Нет, ничего не болит, я совершенно точно не простыла, но меня всю трясет.
— Я быстро, — говорит Тарас, наспех одеваясь. — Вернусь с таблетками и фруктами, никуда не уходи.
Он пытается поднять мне настроение и улыбается, ведь прекрасно знает, что я никуда из его квартиры не денусь.
Когда за Тарасом закрывается дверь, мне становится хуже. Я сворачиваюсь калачиком на кровати и начинаю плакать. Не знаю, что со мной, но мне ужасно страшно. Я представляю, что прямо сейчас внутри меня могут происходить необратимые процессы, которые приведут к беременности, и это ужасает меня. Такая реакция пугает меня саму, представляю, каково сейчас Тару, который после секса вынужден ехать в аптеку, чтобы успокоить истеричку, что внезапно свалилась на его голову.
Тарас возвращается спустя полчаса. Подходит к кровати, снова потрогав лоб, протягивает мне таблетку и бутылку воды.
— Выпей, нужно сбить температуру. Ты горишь.
Я киваю и послушно принимаю с его рук таблетку. Выпиваю ее и откидываюсь на подушку. Я хочу поговорить с Тарасом, рассказать ему, почему так реагирую, но у меня не остается на это сил. Я просто лежу, глядя в потолок, пока не становится легче. Минут через двадцать я прихожу в себя. Мне больше не холодно, и я сбрасываю с себя одеяло. Тарас тут же это замечает и снова трогает мой лоб.
— Как себя чувствуешь?
— Лучше.
Вместе с ознобом проходит паника. Мне все еще страшно, конечно, но уже не так, как прежде. К тому же, Тарас протягивает мне упаковку и говорит:
— Прочитай инструкцию и выпей, если волнуешься, но я думаю, причин для паники нет. По датам все в порядке. Это скорее для перестраховки.
Я киваю и тут же вскрываю упаковку. Инструкция оказывается размером с мой рост. Я ошарашенно смотрю на листок, но все же отыскиваю графу «побочные эффекты» и «противопоказания». Внимательно все изучаю и меня одолевают сомнения пить или не пить. Теперь я понимаю, почему Тарас говорил, что эти таблетки лучше не использовать. После прочтения приходит осознание, что умереть можно от одного их приема, хотя, конечно, подобные побочные эффекты есть и в обычных лекарствах, которые мы, не задумываясь, пьем при боле в горле, при кашле или простуде.
Я сомневаюсь, поэтому откладываю таблетку. Тарас это видит, но никак не комментирует, а через полчаса вообще сообщает, что ему нужно отлучиться, хотя уже поздняя ночь. Какое-то чп на работе.
— Завтра я куплю тебе телефон, чтобы мы могли созваниваться, а пока… если почувствуешь себя плохо — сходи к соседке напротив и попроси позвонить мне. Она обычно не спит по ночам и согласится помочь, если что-то будет не так.
— Все будет в порядке, — обещаю ему. — Я хорошо себя чувствую.
Температура прошла, я больше не трясусь, как осиновый лист. Думаю, ничего страшного не произойдет, если он отлучится на несколько часов. Тем более, что я действительно чувствую себя лучше.
Когда Тарас уезжает, я делаю себе чай, а потом все-таки выпиваю таблетку. Риск слишком велик. Потом будет сложнее.
Когда стрелка часов переваливает за полночь, я забираюсь в кровать и засыпаю, но просыпаюсь от жара. У меня снова температура, а еще меня тошнит. Я едва успеваю добежать до туалета, где меня выворачивает наизнанку. Склоняюсь над раковиной и вытираю скопившиеся в уголках глаз слезы. Меня пробивает дрожью, и я возвращаюсь в комнату, чтобы выпить обезболивающее. Тараса все еще нет, и я начинаю волноваться, но когда слышу звук захлопывающейся двери, расслабляюсь. Тар появляется в комнате спустя пару минут. Видит, что я не сплю и спрашивает, как я себя чувствую.