Страница 52 из 72
— Все же не «координаторы»? — пробормотал генлейт, ловя момент напряга.
— Нет, — мотнула хвостом Елена. — Он один. И как король восседает над вассалами — всеми этими Рокфеллерами, Ротшильдами и прочими Скруджами Макдаками. Впрочем, как именно эта система работает, точно неизвестно, но она всех устраивает. Король отдает ЦэУ, герцоги с маркизами лопаются от жира, а мелкие буржуа, вроде президентов, четко исполняют приказы, спущенные сверху. Ну, на то она и исполнительная власть… — женщина помолчала. — Координатор немногим старше вас, его зовут Сэдрик Уиллет. Он проживает в поместье Эшхаус, в Западном Сассексе. От его усадьбы километров девяносто до Лондона, и километров сорок до Брайтона. Только учтите: туда хоть полк ликвидаторов высади, толку не будет — в Эшхаусе настоящий укрепрайон, за ним круглые сутки наблюдают с трех спутников. Чаще всего Уиллет находится в Зеленой гостиной — это крайняя комната восточного крыла. Там у него кабинет, оттуда «координатор» вершит свою власть — шлет приказы или посланников…
Коротко вздохнув, фон Ливен смолкла, перебирая в мыслях деяния Уиллета. Это он поднес спичку, чтобы заполыхала война во Вьетнаме. Лишь затем, чтобы досадить конкуренту на Востоке, оспаривавшему титул Властелина Мира. Французы не справились, нашлем янки. Но и те потерпели фиаско, ибо в борьбу вступил Советский Союз, непонятный и непобедимый монстр, владыка Севера.
Кеннеди пошел на сотрудничество с СССР и замыслил недоброе против «священной коровы» — Федеральной резервной системы? Из Эшхауса шлют указ: убить. «Будет исполнено!» — вытянулись во фрунт слуги в черном.
Пристрелили непослушного президента, за год ликвидировали более полусотни свидетелей, включая сенатора Роберта Кеннеди, а беззубо лепечущей комиссии Уоррена поручили вдалбливать в людские головы тщательно продуманную легенду.
Ликвидации Альенде, Лумумбы, Джумблата, Асанумы тянули за собой темные шлейфы, черные полосы в судьбах народов, но Уиллета куда сильнее волновали перетоки триллионов долларов, франков, фунтов, марок, их слияния — и впадения в сейфы банков на Манхэттене, да в Сити.
Не жалко, в общем.
Если русские приговорят владыку Запада к смертной казни, это станет актом воздаяния. И освобождения — для нее лично…
— Вы свободны, Елена Владимировна, — проворчал Иванов.
— У-у… — надула губки Фон Ливен. — А что так официально? Борис… — она игриво заулыбалась. — А назначьте мне свидание!
Больше года я не заезжал на дачу. И не из-за тягостных воспоминаний, просто некогда было. Весь в трудах, аки пчела.
А Миша-2 «отпросился» туда на выходные. Да и не он один покинул НИИ Времени. Объект «В» опустел — все, считай, ринулись домой. Сняли осаду, прорвали блокаду…
Агенты мирового империализма сидели по одиночкам и давали показания, а закулисные прохиндеи морщили лбы в потугах черных мыслей — как бы еще напакостить первому в мире государству рабочих и крестьян…
К знакомому дому я подъехал на «Волге» Котова — «Ижа» я сдал напрокат своему двойнику.
Вот, тоже беда — как обращаться? Двойник, Миша-2… Словесные выверты лишь раздражали. Ведь он — это я! Мне что, самого себя нумеровать? Мы ведь не близнецы даже, а один и тот же человек — в двух особях. Одинокие люди частенько разговаривают с собой, но это скорее игра воображения. А вот у нас с ним всё всерьез.
Я невесело хмыкнул, глуша мотор и вылезая из теплой машины. С ним, главное… Ишь, извернулся…
А вечер просто замечательный. Тихий такой, прозрачная синь застыла морозными сумерками. Скоро месяц выберется из-за черного леса, высеребрит всё, четких, резких теней нарежет.
В такой-то час краше всего камин растопить, да устроиться поближе к огню. Сначала глинтвейну горяченького хлебнуть… Нет, не хочу спиртного, не люблю, когда муть в голове. Ладно, тогда кружка какао в руки — и пальцы согреешь, и захолонувшее нутро.
А ужин, банька — это потом, оттаешь когда…
По расчищенной дорожке я прошел к дому, и основательно потопал в сенях, предупреждая о себе. Дверь тут же отворилась, и мой… как бы мой голос снисходительно обронил:
— Да заходи уж…
— Гарины всегда славились гостеприимством! — зафыркал я, переступая порог.
— Не разувайся, пол холодный. Пока протопится…
Согласно кивнув, я плюхнулся в мякоть дивана, а я-он устроился напротив, в развалистом кресле, внимательно и чуть печально глядя на меня, иногда подпуская к губам скользящую улыбку.
— Всё время не договариваю… — медленно вытолкнул я. — В тот день… В тот чертов день мне нужно было шагнуть в хронокамеру — и вернуться в прошлое. Но… Даже если бы пульт остался целым, я бы не сделал тех шагов. Я бы остался.
— Так ты и остался, — улыбнулся дубль. — Миш, не майся дурью. Ладно? Если бы ты воротился назад, то замкнул бы временную петлю. А ты остался — и она разомкнута. Пойми, я же не опыт ставил, а просто спасался! Видал, какие выбоины на стекле остались? Одному против пары крутых профи мне не выстоять и пары секунд, а вдвоем мы продержались целых три минуты!
— Разве? — нахмурился я.
— Да точно! Еще третья минута не прошла, когда выдвинулся Иван-Третий. Понимаешь? Заброс моей тушки изменил ситуацию! И зачем тебе тогда уходить на пять минут назад? Чтобы опять все испортить? Ну, ты сам подумай!
— Да я понимаю… — закряхтел я. — Просто…
— Ми-иша-а… — с ласковой издевкой протянул альтер-эго. — Вечно ты барахтаешься, как муха в паутине, путаясь в виноватостях! Еще раз тебе говорю — я знал, что нас станет двое, что возникнет масса проблем, но заскочил-таки в камеру! Сам удивляюсь, как я так быстро сумел запустить ее с упреждением! Хм… Нужда заставит!
— А как ты там раскорячился? — ухмыльнулся я, чувствуя, что дышать легче стало. — Как Терминатор?
— А там иначе не примоститься, — отзеркалил дубль мою ухмылку. — Только на корточках, и мордой в колени… И… Знаешь, отчего страшно было?
— Ты боялся, что корректировка реальности нарушит какой-нибудь, там, гомеостазис мироздания, и наша история поплывет по новому временному потоку.
— Именно! Но, видимо, мироздание не сочло… Ой, да хватит уже за прошлое! — Михайло Вторый энергично шлепнул себя по коленкам. — Пора насчет будущего покумекать. В общем, слушай… — помолчав, сделав над собой усилие, он продолжил: — Ленка зовет к себе, и… Ты вчера где был?
— Дома, — вздохнул я.