Фараон (ЛП)

У Техути на бедре висел синий меч, но это не бросалось в глаза, потому что она носила его чаще, чем нет. Их слуги и рабы посетили хижину рано утром и безукоризненно убрали ее. Они поставили свежие цветы в огромные медные вазы, так что главная комната с видом на бассейн превратилась в восхитительный сад. Кушетки были покрыты дублеными лосиными шкурами и шелковыми подушками. Они разожгли огонь в очаге в центре комнаты, потому что зима еще не наступила. Затем они накрыли роскошную трапезу, которой хватило бы на десятерых голодных мужчин; прекрасно понимая, что то, что осталось, будет передано им.

Техути и Серрена начали раздеваться почти сразу же, как только вошли в это святилище. Техути отстегнула синий меч, висевший у нее на поясе, и благоговейно положила его на стол в центре комнаты, лицом к камину. Они побросали остальную одежду на покрытые лосиной шкурой подушки. Затем, совершенно голые и снова взявшись за руки, они вышли из сторожки и побежали к берегу реки. Они нырнули в прозрачную воду, подняв облако летящих брызг. Они завизжали от холода, потому что на поверхности реки плавали огромные глыбы льда, смытые с гор. Они плескали друг в друга пригоршнями речной воды, пока Техути не вырвалась и не попыталась избежать дальнейшего наказания. Серрена погналась за матерью и, поймав ее, затащила под бурлящую воду водопада и держала там, пока та не взмолилась о пощаде. Как бы сильна она ни была, Техути пришлось приложить все усилия, чтобы сравняться с дочерью. Казалось, что тело Серрены было вырезано не из человеческой плоти и костей, а из какой-то божественной субстанции, такой же несокрушимой, как голубой металл сказочного меча.

Но ни одна из этих двух великолепных женщин не была устойчива к холоду тающего горного льда. Когда они добрались до берега, по пояс в воде, обнявшись, они дрожали так же неудержимо, как жертвы лихорадки. Их ягодицы и животы ярко-розовели от холода. В хижине они подбросили поленьев на догорающие угли в очаге, а когда те вспыхнули, встали так близко, что могли обжечься, и принялись тереть друг друга сухими полотенцами, которые приготовили для них слуги.

Когда они достаточно нагрелись, чтобы унять дрожь, Техути поставила на угли большой кувшин с красным вином и, когда оно начало пузыриться, бросила в него двойную пригоршню сушеных трав и принялась энергично помешивать. Согревшись и обсохнув, они оделись и улеглись рядышком на кушетке перед камином. Они передавали друг другу дымящийся кувшин, наслаждаясь вином и обществом друг друга.

Техути положила голубой меч в украшенных драгоценными камнями ножнах на колени. Она наклонилась ближе к дочери и свободной рукой обняла ее за плечи. Серрена ответила ей поцелуем в щеку и прошептала: "Спасибо тебе за этот чудесный день, моя любимая мама. Ты делаешь меня самой счастливой девушкой в мире.’

- Ты больше не девочка, моя дорогая. Ты - женщина, выросшая настолько прекрасной, что превзошла все рассказы о ней. Но твой день рождения еще не прошел. У меня есть для тебя еще один подарок.’

‘Ты уже дала мне больше, чем достаточно ... - начала было Серрена, но тут же осеклась и безмолвно уставилась на мать. Техути подняла синий меч со своих колен и положила его поверх руки дочери, затем взяла руку Серрены и сложила пальцы вокруг украшенной драгоценными камнями рукояти.

- Это мой подарок тебе, Серрена, - сказала она. - Используй его только с умом и осторожностью, но когда тебе придется, не колеблясь, ударь в самое сердце своего врага.’

‘Это уже слишком. Серрена заложила руки за спину и покачала головой, глядя на оружие, лежащее у нее на коленях. ‘Я знаю, как много это значит для тебя. Я не могу принять это.’

‘Но я отдала его тебе с моей любовью, так что я не могу забрать одно, не забрав и другое, - сказала ей Техути.

Серрена оторвала взгляд от меча и уставилась на лицо матери, которая пыталась решить эту загадку. Это была игра слов и что-то, что они оба наслаждались; затем она просияла, когда решение пришло к ней. - Синий меч - это часть тебя, не так ли?- спросила она, и Техути неохотно кивнула.

‘Да, наверное, так оно и есть.- Она приняла эту точку зрения.

‘Но ведь я тоже часть тебя, а ты - часть меня, не так ли?’

Техути увидела, куда она ведет, и ее торжественное выражение лица сменилось радостной улыбкой.

‘Тогда получается, что мы все трое - единое целое, меч - часть нас обоих, и, следовательно, мы все трое принадлежим друг другу.- Когда Серрена снова сомкнула пальцы на рукояти меча и вытащила клинок из украшенных драгоценностями ножен, она просто добавила: - Для меня большая честь разделить это великолепное оружие с тобой, моя дорогая мать.’

Затем она поднялась на ноги и подняла клинок, как горящий факел. Казалось, он освещает всю комнату своим голубым отраженным пламенем. Она начала упражнение с руками, которое Техути вбивала в нее с тех пор, как она стала достаточно взрослой и достаточно сильной, чтобы поднять игрушечное оружие. Она начала с двенадцати парирований, а затем с ударов и выпадов, выполненных в неторопливом совершенстве.

Техути аплодировала ей, продолжая хлопать в ладоши, а Серрена постепенно увеличивала темп, пока клинок, казалось, не растворился в сверкающем и неземном сиянии света, как крыло колибри, когда она парит перед цветением. Ее рука стала частью того же крыла, меняя форму в постоянной изменчивости. Все ее тело танцевало в ритме, заданном сверкающим клинком. Затем она начала кружиться, и ее ноги двигались со скоростью мерцающей летней молнии. При каждом обороте она срезала самый высокий цветок в одной из медных ваз, срезая его так аккуратно, что тот, казалось, даже не заметил, как оторвался, но завис на секунду, прежде чем упасть на пол; к этому времени Серрена срезала еще три или четыре цветка. Они падали так же густо, как снежинки в зимнюю бурю, пока каждый стебель не остался обнаженным, и Серрена прекратила танцевать так же внезапно, как и начала, снова подняв голубой клинок, словно факел.

Это была такая замечательная демонстрация фехтования, что Техути запомнила ее навсегда. Именно она описала мне ее, когда я заметил синий меч, висящий на поясе Серрены.

Если для меня это были счастливые дни, то для Рамзеса и Серрены они были райскими. Я слышал, что не существует такой вещи, как любовь с первого взгляда, но эта пара опровергла такую чушь.

Они даже не пытались скрыть своего взаимного очарования и притяжения. Они прикасались друг к другу при каждом удобном случае, а когда один из них говорил, то просто молча сидели, пристально глядя друг другу в глаза в течение нескольких минут.

Первый восторг Техути от их очевидного взаимного влечения вскоре сменился тревогой. Она выпросила у дочери торжественную клятву целомудрия, а потом пожаловалась мне: Она так же горяча, как молодая кобылка, вступающая в свой первый сезон. Я чувствую ее запах, как только она его видит. Ты должен мне помочь, Тата.’

Я притворился невинным. ‘Ты имеешь в виду то же самое, как я помог тебе защитить твою девственность от набегов Зараса?’

Она отпрянула, а затем вспыхнула на меня: "Мне очень жаль тебя. У тебя такой грязный ум.’

- Когда же?- Спросил я. ‘Тогда, когда это были ты и Зарас, или теперь, когда это Рамзес и Серрена? - И она в отчаянии всплеснула руками, а потом рухнула со смеху.