ПТУшник

— Конверты отправлены через почтовые ящики на разных улицах, какую-то связь между отправлениями получить не получается, отправитель осторожен, не бросает конверты в одном месте. Почерк одинаковый, как установил наш эксперт, то есть, их отправляет один и тот же человек. Два раза по двенадцать конвертов, в третий — всего шесть, но, отправлены по тем же адресам. В них гораздо больше информации о гражданине Чикатило. То есть, этот Писатель утверждает именно о нем, как о серийном маньяке, — поправляется Полковник, заметив боковым зрением недоумевающий взгляд Прокурора.

— Кто это может быть? — спрашивает 2-й Секретарь.

— Те же, про кого мы думали в тот раз. Кто-то из них упросил знакомого или знакомую в Ленинграде забрасывать эти письма в ящики. Пока другого мнения у нас нет. — вмешивается в разговор Прокурор.

— Понятно, — лохматит волосы 2-й Секретарь, — Можно это убийство семнадцатилетней Ткаченко как-то связать с Чикатило?

— Прошло девять месяцев, убийца не обнаружен. Только, если Чикатило сам признается в убийстве, больше никак, — отвечает Полковник.

— А если поставить за ним наблюдение?

— Поставить то можно, если на пару дней, лишних людей у нас сейчас нет, — подумав, отвечает Полковник.

— Хотя бы так, пусть присмотрятся ваши оперативники к нему, вдруг, что заметят странного.

Совещание заканчивается и все расходятся.

В конце мая я заканчиваю учебу в родной школе, с большим облегчением собираю учебники со всего класса. Потом отношу их с назначенными мне в помощь одноклассниками в библиотеку и сдаю Надежде Ивановне.

Все, кажется моя школьная жизнь в новом теле заканчивается и не сказать, чтобы я не был этому рад!

С удовольствием не посещал бы школу вообще, однако, это совсем такой непонятный поступок окажется для всех моих знакомых и, еще чего доброго, выпустят меня из школы со справкой, что я посещал неполных восемь лет учебное заведение.

С таким документом даже в ПТУ не возьмут горемыку, так что, я сжал зубы и все же досидел со всеми однокашниками до последнего звонка.

Теперь у класса выезд в Пушкин, экскурсия по дворцу и это что-то новое для меня из прошлой жизни, теперь я везде отмечусь на фотографиях, как полноценный выпускник.

Стас на второй же день продал кроссовки и похвастался мне этим успехом, впрочем, ничего другого я от него и не ожидал. Теперь все достает меня вопросами про то, как я собираюсь продать оставшиеся книги.

— Не знаю, Стас. Не до книг мне сейчас, через три дня уезжаю на поезде на пару месяцев.

— Оставь их мне. Я продам, сколько смогу! — видно энтузиазм у парня, — Деньги пока покручу!

Я примерно знаю, как приятель покрутит деньги и вежливо отказываюсь, говоря, что за хорошую цену он в городе книги точно не продаст, а я дешевить не хочу больше.

Приятеля класснуха припахала со многими одноклассниками ехать в соседний колхоз, на не очень обременительную трудовую смену со всякими веселыми шалостями, типа, намазать кого-то ночью зубной пастой или подлить в кровать воды.

Пыталась и меня припахать, намекая, что с моими оценками я не прохожу в девятый класс. Ну, это она точно блефует, взяли бы со средним балом в четыре целых и одну десятую, как миленькие. Только, я даже не стал обсуждать возможные варианты, сразу объяснил, что ухожу из жизни домашних мальчиков совершать трудовой подвиг.

— Школу еще назовут моим именем, как отличника трудовой доблести и настоящего стахановца в будущем, — с апломбом заявляю я ей и другим учителям по случаю.

Отшумел наш мини-выпускной, без танцев и прощального вальса, все по скромному, тем более, большинство однокашников остается в школе, примерно треть расходится по училищам и техникумам. Из трех восьмых классов делают два девятых, как и в той жизни.