Деррида

Жизнь, которую я веду и которую, увы, многие из нас должны вести, становится все более грустной и абсурдной, особенно из-за нашей бесплодной, рассеянной, абстрактной возбужденности, которая отнимает каждый день, отдавая его светской жизни, не только, разумеется, худший день, но и лучший. Мне все тяжелее переносить то, что мешает встречаться с друзьями, говорить с ними, проводить с ними время. И всех этих помех все больше, они постоянно накапливаются, неумолимо приближая меня к невыносимому, смертельному удушью… От «парижской сцены» задыхаешься – и совершенно без толку[594].

Через несколько дней он отправляет Соллерсу растроганное, хотя и несколько растерянное, письмо по поводу рукописи «Законов», его нового романа: «Простите меня за это опоздание. Дело еще и в том, что я хотел перечитать. Конечно, надо будет сделать это снова, и не раз… Трудно, абсолютно невозможно писать о „Законах“. Слишком заковыристый текст. В каждый момент рискуешь… оказаться в неверной клетке на игровой доске (в тюрьме, колодце, лабиринте и т. д.). Но какая игра!»[595]. От энтузиазма, проявленного им сразу после первого прочтения «Чисел», не осталось и следа.

В следующие дни ситуация быстро развивается. 18 января Деррида сообщает Удбину, что он ответил на приглашение Антуана Казановы, главного редактора La Nouvelle Critique, вопреки теперь уже полному разрыву отношений между Tel Quel и коммунистической партией. Но эта встреча, что он специально подчеркивает, ни в коем случае не должна пониматься как сближение: «Мои прогнозы, которыми я с вами поделился в связи с этим предметом, полностью подтвердились. Я снова высказал уже известные „позиции“ и очень твердо, очень ясно выразил свое несогласие с запретом книги „Из Китая“ на празднике „L’Humanité“. И на это ушла большая часть интервью. В остальном ничего примечательного»[596].

В тот же вечер Жак и Маргерит приглашены на ужин к Поль и Иву Тевененам вместе с Соллерсом, Юлией Кристевой и Плейне. Проходит несколько часов, но участники Tel Quel так и не появляются. Деррида и Тевенен вскоре узнают, что это своего рода упреждающий удар в наказание за встречу с Антуаном Казановой[597]. Поль Тевенен и Деррида, крайне уязвленные таким поведением, не медлят с выводами. Уже на следующий день они уведомляют организаторов конференции в Серизи о том, что в отношениях с Соллерсом и группой Tel Quel у них произошел «разрыв» и что они не будут участвовать в уже заявленной конференции об Арто и Батае. «Сожалею, но, поскольку мое решение окончательное, я счел нужным сообщить вам об этом, чтобы вы могли, если сочтете это необходимым, предать его огласке»[598].

Осознав ситуацию, Соллерс пытается спасти то, что можно спасти, делая вид, что он проводит различие между позициями Деррида и Поль Тевенен:

Жак!

Мне кажется, что все может пройти без слишком большого шума, не так ли?

Вы знаете, я думал об этом и считаю, что должен всеми силами поддержать Мачиокки.

Не можете ли вы, прошу вас, сказать:

1. Поль: что мне кажется бесполезным распускать слух, будто мы собираемся на нее наброситься (на ее деятельность и т. д.), чего мы, конечно, никогда не сделаем.

2. Иву: что он останется для нас, меня и Юлии, настоящим другом, что бы ни случилось.

Спасибо за вашу помощь.

Привет Маргерит.

Вам же – все, что вы знаете по другим источникам (письменным).

Соллерс добавляет в постскриптуме: «Действительно ли совершенно необходимо, чтобы Поль теперь везде говорила, что она вместе с Деррида порвала с Tel Quel?»[599]. Но факт в том, что спасать больше нечего, пусть даже «Диссеминация» через несколько недель должна выйти в серии Tel Quel. Деррида надеется сохранить дружеские отношения с некоторыми аутсайдерами группы, в частности с Жаклин Риссе – она живет в Италии и не участвует во всех этих перипетиях, но больше он не хочет слышать ни о Соллерсе, ни о Юлии Кристевой, ни о Плейне, которые со своей стороны не откажутся от нападок на него.

Подобное ожесточение – примета не только индивидуальных конфликтов, но и духа времени. 25 февраля 1972 года, то есть меньше чем через месяц после этих событий, маоистского активиста Пьера Оверне перед воротами завода Рено в Билланкуре убивает охранник, когда тот распространял листовки с призывом отметить десятилетнюю годовщину убийств в метро «Шаронн». В субботу 4 марта, в день его похорон, по Парижу, от площади Клиши до кладбища Пер-Лашез, проходит шествие в 200 тысяч человек. Возле гроба идет Жан-Поль Сартр. Мишель Фуко и многие другие известные люди идут в толпе. По слухам, в этот день Альтюссер заявил: «Мы хороним левачество»[600]. Глядя в прошлое, можно сказать, что смерть Пьера Оверне обозначила важный момент, когда французские ультралевые все-таки не скатились в насилие, превосходящее словесное.

Деррида, сильно уязвленный разрывом с Филиппом Соллерсом, его близким другом с 1964 года, никогда не будет говорить об этом, приглашая «с одной стороны, „читать тексты“, в том числе его собственные и особенно те, что были опубликованы в серии и в журнале в 1965–1972 годах… но, с другой стороны, „ни в чем“ не доверять публичным интерпретациям-реконструкциям („по больше части фальсификаторским“) этого периода, представленным некоторыми членами группы Tel Quel»[601]. Это продолжительное молчание Деррида делает еще более интересной его переписку с молодым бельгийским философом Эриком Клеманом, близким к Гу и Потра, членом редколлегии журнала «TXT».

Клеман в своем письме от 4 марта 197а года пишет, что слышал, будто Деррида «практически вступил в КПФ». Чтобы опровергнуть эту злую молву, ему бы хотелось, чтобы Деррида опубликован в «TXT» своего рода пояснение, что-то вроде «Дополнения к „Позициям“», в котором он бы дал ответ «не Tel Quel, а на вопрос о [своем] политическом отношении к Китаю и культурной революции, а также (или) [своем] интересе к ним», дабы покончить с «двусмысленностью». Как и многие другие интеллектуалы этого времени, Клеман все больше сближается с радикальными позициями. Но он пытается сохранить связи с философией, во всяком случае с философией Деррида, по которой он уже много лет ведет семинар в университете Лувена. «Наша фантазия состояла в том, что деконструкция метафизики должна выйти на культурную революцию, – вспоминает сегодня Эрик Клеман. – Нам хотелось, чтобы Деррида переступил порог, что сами мы уже сделали»[602].

Хотя Деррида очень раздражен таким подходом, он ответит Клеману и объяснится по событиям последних месяцев, чего потом уже никогда делать не будет. Он, однако, отмечает, что письмо Клемана прочитал без удовольствия, чувствуя в нем своего рода «принуждение» или, во всяком случае, «настоятельную просьбу предоставить отчет и гарантии», на которую он не имеет ни малейшего желания отвечать.

В теоретическом или политическом споре я, когда нужно определиться, всегда пытаюсь не уступать понуждению или запугиванию, возможному или действительному. Это сложно, и это не всегда получается, но стараться действовать именно так – вот правило, теоретическое и политическое, которого я до сего момента придерживался. Мой разрыв с Tel Quel имеет еще и это значение, хотя и не только[603].

594

Письмо Деррида Анри Бошо, 7 января 1972 г.

595

Письмо Деррида Филиппу Соллерсу, 14 января 1972 г.

596

Письмо Деррида Жану-Луи Удбину, 18 января 1972 г.

597

См.: Forest P. Histoire de Tel Quel. P. 402.

598

Письмо Деррида Эдит Эргон, 19 января 1972 г.

599

Письмо Филиппа Соллерса Деррида, 23 января 1972 г.

600

Цит. по: Sportes М. Ils ont tué Pierre Overney. R: Grasset, 2008.

601

Curriculum vitae // Be

602

Интервью с Эриком Клеманом,

603

Письмо Деррида Эрику Клеману, 18 марта 1972 г.