Деррида

События в Сорбонне начинаются 3 мая – с манифестации против закрытия факультета в Нантерре и вызова нескольких студентов на дисциплинарную комиссию. За несколько дней вспыхивает весь Латинский квартал. С 9 мая к движению присоединяются провинциальные студенты, и ситуация накаляется. Через несколько дней основные профсоюзы призывают к всеобщей стачке. 13 мая толпа примерно в миллион человек проходит шествием по улицам Парижа, от Восточного вокзала до площади Данфер-Рошро. Эта манифестация, самая значительная со времен Освобождения, на какое-то мгновение объединяет студентов и рабочих, выкрикивающих одни и те же лозунги: «Десять лет – хватит!» и «С годовщиной, господин генерал!». Деррида, идя в манифестации вместе с участниками Tel Quel, встречает Мориса Гандийака, который, к его изумлению, спрашивает его, как продвигается диссертация.

В эти неспокойные недели, когда перемещаться между Парижем и Френом становится сложно, он снова сближается с Жаном Жене, они не раз ужинают вместе. У Деррида сохранится особенно яркое воспоминание об их ночных шатаниях по Парижу, затягивающихся до самого восхода: «Жене на этих улицах без машин во внезапно остановившейся, парализованной стране, которую хватил удар от дефицита горючего, говорил мне: „Как же красиво! Как это прекрасно, как элегантно!“»[489].

Морис Бланшо, с которым Деррида продолжает регулярно встречаться, также пребывает в состоянии крайнего возбуждения. Автор «Темного Фомы» и «Литературного пространства», здоровье которого оставляет желать лучшего уже много лет, похоже, снова обрел силы в этом движении: он ходит на все манифестации, посещает генеральные ассамблеи, принимает участие в написании листовок и прокламаций – именно он предложил один из наиболее красивых лозунгов мая 1968 года: «Будьте реалистами, требуйте невозможного». Бланшо как радикалу терять нечего и, следовательно, нечего спасать. Он воодушевлен вспышкой чистого бунта, усиленной притягательностью анонимного письма, внезапным реваншем, взятым над «нищетой обособленного духа»[490].

Однажды в интервью с Франсуа Эвальдом Деррида признает, что он, собственно, не был тем, кого называют «человеком 1968 года»:

Хотя в этот момент я принимал участие в шествиях, а также в организации первой всеобщей ассамблеи на улице Ульм, у меня оставались сомнения и даже встревоженность этой эйфорией спонтанности, слияния, которая противопоставлялась профсоюзам, этим воодушевлением наконец-то «освобожденного» слова, возврата к «прозрачности» и т. д. Я в такие вещи никогда не верю… Я не был против, но мне всегда сложно вибрировать в унисон. У меня не было ощущения, что я участвую в великом перевороте. Но теперь я думаю, что в этом всеобщем ликовании, к которому я не был слишком склонен, все-таки что-то происходило[491].

Допуская, что его сдержанность в какой-то мере определялась «криптокоммунистическим наследием», Деррида уточнит свою позицию по студенческому движению в интервью Маурицио Феррарису:

Я не сказал 1968-му «нет»; я ходил по улицам, организовывал первую генеральную ассамблею в Высшей нормальной школе, но мое сердце не было с теми, кто на баррикадах, может, я был прав, а может, и нет… Меня смущала… не внешняя спонтанность, в которую я не верю, а спонтанеистская политическая риторика, призыв к прозрачности, к коммуникации без опосредования и без задержек, освобождение от всякого аппарата, как партийного, так и профсоюзного… Спонтанеизм, как и увриеризм или пауперизм, казался мне тем, чему нельзя доверять. Я бы не сказал, что мне с этим все ясно и что это очень просто. Сегодня… эту критику спонтанеизма я формулировал бы осторожнее[492].

Деррида – не единственный, кто не оценил в полной мере эти события. Альтюссер, побуждавший многих своих студентов следовать курсу политического радикализма и маоизма, совершенно обескуражен происходящим: весну и часть лета он проводит в клинике. Робер Линар, основатель UJCml, начинает проходить курс лечебного сна, поскольку тоже страдает серьезными психическими проблемами. Что касается Соллерса, в мае 1968-го он встает на позиции коммунистической партии, которая в целом крайне враждебна к студенческому движению: судя по коллективным текстам, вышедшим в летнем номере Tel Quel, май 1968 года признается всего лишь эфемерным проявлением немарксистского, а потому даже «контрреволюционного» левачества.

Хотя последствия движения будут ощутимыми, уже с 30 мая оно идет на спад. Около миллиона манифестантов проходят маршем по Елисейским полям, чтобы поддержать генерала де Голля. Через несколько недель на выборах в законодательные органы он одерживает сокрушительную победу, 10 июля 1968 года премьер-министра Жоржа Помпиду благодарят за проделанную работу и заменяют Морисом Кув де Мюрвилем.

В это время семейство Деррида наконец находит возможность поселиться в совершенно новом доме, купленном в Рис-Оранжис, что в 20 километрах к юго-востоку от Парижа. В этом доме они проживут всю жизнь. Для Деррида удаление от столицы связано не только с экономическими нуждами. Квартире в Париже, который для него является синонимом перенаселенности и тесноты, он предпочитает дом с садом в загородном местечке, которое на самом деле не так уж далеко от города.

Начало лета он проводит в Ницце, без Маргерит и детей. После треволнений предыдущих месяцев эти дни кажутся ему очень позитивными, о чем он пишет Анри Бошо:

В тишине и безделье – великое возвращение, даже отступление: здесь Средиземное море моего детства, и в нем мое тело по-настоящему закаляется. К тому же это возвращение к матери. Я живу с родителями, чего не было с 12 лет… Я знаю, что вам понятен этот странный опыт…[493]

Деррида собирается написать книгу о Платоне. Пока же его занимают «Числа». Он по-прежнему крайне воодушевлен романом Соллерса и сожалеет, что прошло несколько месяцев, но он пока так и не смог завершить текст, который хочет ему посвятить: «Эта книга необычна, и я не чувствую в себе достаточно сил, чтобы стать с нею вровень, тем более в „статье“. „Диссеминация“ тем не менее продвигается, она уже слишком велика и, как я и предвидел, нужно будет решиться на ее публикацию в двух номерах „Critique“»[494].

Прочитав эту статью, почти такую же большую, как и художественное произведение, ставшее для нее основой, Соллерс в очередной раз благодарит Деррида, сколь бы смешным это ни казалось после такого подарка: «Я настаиваю по простой причине: вы позволите мне, если у меня хватит на это сил, продвинуться еще дальше во тьму. Вы оказываете мне действительно сумасшедшую и неожиданную помощь»[495]. Факты, однако, более двусмысленны. Дело в том, что этот момент чрезвычайной близости отмечает собой еще и утонченную форму соперничества между художественной литературой и комментарием к ней. Философ, смешивая почти до полной неразличимости свой собственный текст и текст Соллерса, создал у писателя ощущение «плотоядного осмоса»[496]. Ответ не заставит себя ждать.

В начале августа Деррида приезжает к Маргерит и детям в Расса. Стремясь увидеться с Соллерсом и Кристевой в спокойной обстановке, после «всех потрясений и пауз», из-за которых они с весны не встречались, он пользуется этой небольшой побывкой в Шаранте, чтобы провести вместе с ними один день на острове Ре. Но вскоре после этой встречи еще одно событие снова испортит их отношения. 20 августа войска Варшавского договора вторгаются в Чехословакию, чтобы положить конец «Пражской весне». И если Арагон и Les Lettres françaises открыто выступают против советского вторжения, члены Tel Quel занимают более жесткую позицию и высказываются скорее за него. Соллерс пишет об этом своему другу Жаку Анрику: «Не нужно на меня рассчитывать, если требуется разоружить, пусть даже на минуту, Красную армию (не говоря уже о болгарских танках, к которым я даже питаю порочную страсть). Меня просто бесят эти недобитки гуманизма с их грязными интересами»[497]. Однажды за обедом Поль Тевенен тоже выступает со «страстной речью, разоблачая чешских контрреволюционеров и вознося хвалу Советскому Союзу», из-за чего за столом воцаряется гробовое молчание[498]. Причина понятна: Маргерит Деррида, семья которой по материнской линии живет в Праге, смотрит на положение вещей, мягко говоря, иначе.

489

Derrida J. Contresignature (выступление на конференции в Серизи «Поэтика Жана Жене, на границе жанров», август 2000 г., IMEC, фонд Жана Жене).

490

Bident С. Maurice Blanchot, partenaire invisible. P. 473. Мое изложение основано также на интервью с Эриком Оппено.

491

Derrida J. Une «folie» doit veiller sur la pensée // Points de suspension. P. 358.

492

Derrida J. Il Gusto del Segreto.

493

Письмо Деррида Анри Бошо, 27 июля 1968 г.

494

Письмо Деррида Филиппу Соллерсу, без даты (лето 1968 г.).

495

Письмо Филиппа Соллерса Деррида, 24 сентября 1968 г.

496

Интервью с Юлией Кристевой.

497

Письмо Филиппа Соллерса Жаку Анрику, 9 сентября 1968 г., цит. по: Forest Р. Histoire de Tel Quel. P. 333.

498

См.: Histoire de Tel Quel. P 333.