Деррида

1964-й – это, несомненно, год, когда у Деррида завязываются новые дружеские отношения или становятся прочнее старые. Незадолго до начала лета Деррида вместе со своим сыном Пьером, которому едва исполнился год, отправился в Бретань, чтобы повидаться с Габриэлем Бунуром. Он хотел бы написать ему по возвращении, но был «снова пойман университетским чудовищем, которое исторгло его истощенным на берег лишь в конце июля». Все это не мешает Деррида почувствовать себя очарованным «насыщенным, сверкающим, благожелательным» обаянием Бунура и вниманием, «щедрым и в то же время целиком растрачиваемым в каждый конкретный момент», которое он засвидетельствовал своему гостю. Но Деррида был настолько изнурен, что после всех этих месяцев непрерывных экзаменов чувствовал себя «неспособным больше, чем когда бы то ни было» «сложить хоть малейшую фразу». Его усталость «настолько глубока и сопровождается таким горьким отвращением к профессии», что порой у него возникает впечатление, что он больше не знает, о чем говорить. Он с грустью замечает: «Моя естественная речь стала как никогда искусственной, преподавательской или письменной»[322]. Он надеется, что ему удастся свидеться с Габриэлем Бунуром в самом скором времени, в каждый из слишком редких приездов последнего в Париж.

Именно в этот период складывается распорядок летних каникул, которого Жак и его жена будут всегда придерживаться, за редкими исключениями.

Август они проводят в семье Маргерит в Расса, на старой и немного обветшавшей ферме с большим садом, в нескольких километрах от Ангулема. Для них держат небольшую пристройку, но у Жака там нет настоящего кабинета, поэтому он должен работать не в самых удобных условиях. Помимо родителей Маргерит в доме живут два ее брата с семьями. Мишель Окутюрье, бывший сокурсник Жака по Высшей нормальной школе, назначен преподавателем в Женеву; свою диссертацию он посвящает марксистской литературной критике в СССР, продолжая при этом переводить и комментировать произведения Гоголя, Толстого и особенно Пастернака, по которому он стал крупным специалистом.

Сентябрь они проводят в Ницце и окрестностях – с тех пор, как там поселились родители Деррида, а потом и брат с сестрой. Но хотя Жак всегда рад тому, что удается вернуться на пляжи Средиземного моря и вдоволь наплаваться, из-за тесноты в квартире родителей на улице Делиль работать там трудно. По общему признанию, Деррида на самом деле не тот человек, который любит отпуск. Август и сентябрь для него – самое продуктивное время в году, когда он должен одновременно подготовить свои курсы и написать лекции и статьи, просьбы о которых сыплются на него со всех сторон. Чтобы хоть как-то воспользоваться тишиной, он встает еще раньше, чем в другие месяцы. Проглотив чашку кофе, он принимается писать в 6 часов утра, в g часов делает перерыв на завтрак, а потом пытается поработать по крайней мере до обеда, несмотря на окружающий его шум и суматоху.

В начале августа 1964 года, когда Деррида еще не отошел от переработки в предыдущие месяцы, Соллерс снова говорит ему, что очень хотел бы опубликовать его статью в ближайшем номере Tel Quel. Деррида, симпатизирующий Tel Quel, уже несколько месяцев думает о тексте, который мог бы называться «Письмо (или письменность) от Гегеля до Фейербаха». Но он боится, как бы текст не оказался слишком длинным для журнала[323]. Тема нравится Соллерсу, и он был бы рад опубликовать работу в двух номерах, если в ней окажется не более 50 страниц. Он спрашивает у Деррида также, не мог ли бы он «сказать что-то об Арто» для тематического выпуска, который готовится в журнале.

30 сентября, вернувшись в Париж, Деррида вынужден сообщить, что его текст о письме, к сожалению, остановился на мертвой точке, когда он приехал в Ниццу. Он только сейчас опять за него взялся, но боится, что не сможет закончить его к сроку. Что касается Арто, письмо Соллерса пробудило в нем желание его перечитать, чего он не делал с подросткового возраста, и, быть может, что-то о нем написать: «Но и для этого мне понадобилось бы время. А скоро опять на службу»[324]. Через два месяца, несмотря на многочисленные лекции и другие профессиональные обязанности, статья об Арто будет в основном написана; она получит название «Навеянная речь». Деррида надеется завершить ее во время каникул в конце года[325].

Глава 2

В тени Альтюссера. 1963–1966

В очень насыщенном 1963 году Деррида находит возможность вернуться на улицу Ульм. Вскоре после выхода «Начала геометрии» Альтюссер приглашает его выступить перед студентами с несколькими пояснениями по Гуссерлю. Деррида – не первый, кому предлагается такая роль. Хотя в Школе нет настоящего преподавания, в ней регулярно читаются специальные лекции и проводятся семинары. В течение многих лет Жан Бофре вел небольшую группу по Хайдеггеру – что-то вроде закрытого кружка для избранных. Время от времени в эти годы здесь читали лекции Мишель Серр, Пьер Бурдье и др.

Но положение Деррида вскоре окажется существенно отличным от положения этих лекторов, выступающих по случаю с теми или иными темами. 20 марта Альтюссер передает ему разговор, состоявшийся у него с Жаном Ипполитом, который готовится уйти с поста директора Школы, поскольку получает кафедру в Коллеж де Франс. Автор «Генезиса и структуры „Феноменологии духа“» искренне поддержал идею устроить когда-нибудь Деррида в Школе в качестве «каймана», то есть преподавателя, готовящего студентов к экзамену на получение звания агреже. Но для этого, скорее всего, потребуется определенное время. Пока же Ипполит хочет поговорить об этом с Кангийемом, чтобы подготовить его переход из Сорбонны в Высшую нормальную школу и избежать возможных осложнений.

В начале сентября 1963 года Альтюссер узнает о самоубийстве Жака Мартена, своего самого близкого друга. Траур, от которого он не сможет оправиться многие месяцы, возможно, каким-то образом связан с его сближением с Деррида. Быть может, новый директор, специалист по античности Робер Фласельер, быстро осознает, что Альтюссеру понадобится помощь и поддержка. Так или иначе, с 1963–1964 годов Деррида, продолжая работать ассистентом в Сорбонне, назначается доцентом в ВНШ с 48 лекционными часами в год.

«Кто сможет когда-нибудь написать, не уступая тому или иному социоакадемизму, историю этого „дома“ и его подразделений? Задача почти невозможная, но необходимая для того, чтобы начать понимать многие „логики“ французской интеллектуальной жизни этого века», – заявит Деррида в одном из своих диалогов с Элизабет Рудинеско[326]. Действительно, в момент, когда его приглашает Альтюссер, Высшая нормальная школа просто кипит от новых сил и идей. В 1960 году в нее поступила группа молодых блестящих философов, среди которых Режис Дебре, Этьен Балибар, Жак Рансьер и Пьер Машере. Коммунистами они стали в основном из-за войны в Алжире, и вместе они ведут бурные споры о марксизме и его возможном обновлении. Они встретятся с Альтюссером, который пока опубликовал только одну небольшую книгу о Монтескье и несколько статей, и попросят его помогать им в их теоретической работе, а не только исполнять роль «каймана».

В 1961–1962 годах семинар Альтюссера был посвящен молодому Марксу, в следующем году на нем рассматривались «начала структуралистской мысли». В 1963–1964 годах Альтюссер решил поработать с Лаканом и Фрейдом. Он интересуется разнородными текстами Лакана и просит своих лучших учеников читать их именно потому, что его поразило сходство между возвращением к Фрейду, провозглашенным Лаканом, и его собственными исследованиями текстов Маркса.

Внимание, уделяемое Альтюссером Лакану, важно по крайней мере в двух отношениях. В этот период во Французской коммунистической партии психоанализ все еще считают «буржуазной наукой»; статья «Фрейд и Лакан», которая будет опубликована в следующем году в одном из партийных журналов – La Nouvelle Critique, знаменует в этом плане важный прорыв. Однако инициатива Альтюссера имеет решающее значение также и в контексте французского университета в целом, где психоанализ все так же игнорируют. Как отмечает Элизабет Рудинеско, «впервые лакановские тексты читаются с философской точки зрения, существенно выходящей за рамки клиники»[327].

322

Письмо Деррида Габриэлю Бунуру, 3 августа 1964 г.

323

Письмо Деррида Филиппу Соллерсу, 16 августа 1964 г.

324

Письмо Деррида Филиппу Соллерсу, 30 сентября 1964 г.

325

Письмо Деррида Филиппу Соллерсу, l декабря 1964 г.

326

Derrida J., Roudinesco É. De quoi demain… P. 133.

327

Roudinesco É. Histoire de la psychanalyse en France, II. R: Fayard, 1994. P. 386–387; переиздание: Idem. Histoire de la psychanalyse en France – Jacques Lacan. P: Le Livre de poche, coll. «La Pochothèque», 2009.