Деррида

Если философия, в семилетнее правление Жискара подвергавшаяся угрозе даже в лицеях, сегодня оказалась в почете в той форме, которая более всего благоприятствует будущему интеллекта, то это произошло благодаря Жаку Деррида, главному инициатору создания Международного коллежа философии, который только что открылся под эгидой трех министерств. Тем не менее этот автор и мыслитель во Франции одновременно знаменит и неизвестен, пользуется уважением и игнорируется. Недолюбливаемый университетскими хранителями вечного и неизменного знания, он также крайне мало заметен на публичной сцене. Деррида принимает не все правила. Исследуя маргиналии, в своем многогранном творчестве он смещает границы между философией, психоанализом и литературой… Этому мыслителю, который охотно странствует по творчеству других авторов – Гуссерля, Канта, Фрейда, Ницше, Жене, Жабеса, Левинаса, Лейриса, – часто ставят в упрек сложность его стиля. Старясь говорить простым языком, он объяснил Катрин Давид, какие недоразумения и ловушки, по его мнению, угрожают сегодня мысли[910].

Именно в этом интервью Деррида впервые соглашается раскрыть некоторую биографическую информацию, говоря об Алжире, антисемитизме, годах учебы и возвращаясь к пражскому делу. Его отношение к прессе начинает меняться. Каковы бы ни были его сомнения на ее счет, теперь он понимает, что он без нее обойтись не может. В апреле 1981 года ежемесячное издание Lire провело широкий опрос, чтобы определить, какие интеллектуалы являются во Франции самыми влиятельными. Первое место занял Леви-Стросс, за ним идут Раймон Арон, Мишель Фуко, Жак Лакан и Симона де Бовуар. Бернар-Анри Леви занимает девятое место. Имени Деррида в этом списке из 36 фамилий нет, и, хотя его работа в этот период не предназначена для широкой публики, такое отсутствие его задело.

После выступившей против него осенью 1981 года фронды ситуация в Высшей нормальной школе все еще далека от разрешения. Новая администрация вводит все больше притеснительных мер против «кайманов» философии, налагая административные ограничения, которых до той поры не было. Деррида как никогда хочется покинуть Высшую нормальную школу. Но нужно еще найти новое место работы, которое Международный коллеж философии ему никак не гарантирует. В августе 1983 года в письме к Родольфу Гаше он упоминает возможность перейти в Высшую школу социальных наук (EHESS). Для него могут создать там пост руководителя по исследованиям «философских институтов». Выборы будут проходить в ноябре. «И хотя мне говорят, что у меня есть все шансы быть избранным, опыт сделал меня крайне осторожным и недоверчивым в отношении всего, что зависит от академии и моих дорогих коллег. Я буду сохранять осторожность и недоверие до самого последнего момента»[911].

Люсьен Бьянко, который в течение нескольких лет занимает в Высшей школе социальных наук пост директора по научным исследованиям, заверяет его, что ему «не о чем беспокоиться»[912], но Деррида не отказывается от своих опасений. В ноябре в связи с приближением выборов он настаивает, чтобы старый друг Коко как можно активнее его поддержал:

Прости, что опять лезу к тебе со своими проблемами. Я бы не стал этого делать, если бы проблема не была по-настоящему тяжелой для меня и для времени, которое мне осталось провести в этом проклятом учреждении. [Жак] Ревель, [историк], когда я его встретил, показался мне (не хочу драматизировать) достаточно обеспокоенным и сам высказал пожелание, чтобы ты был там 9 декабря. Когда он мне это сказал, я понял, что все может решиться лишь несколькими голосами. Мне очень неловко, и я чувствую себя очень виноватым, когда прошу тебя об этом, но ты единственный, с кем я могу сейчас об этом говорить (что за мир!). Если бы ты мог прийти и попытаться убедить своих друзей, я бы чувствовал себя увереннее[913].

В день голосования Деррида будет на конференции в Венеции. Но он просит Бьянко сразу же позвонить Маргерит, каков бы ни был результат: «Есть сотня причин, по которым все это меня очень печалит, но что делать?». Автор «Начал китайской революции», хорошо знающий темперамент своего бывшего соседа по общежитию, демонстрирует безупречную солидарность:

Я там буду… Я сам решил, что позвоню Маргерит, не хочу поручать никому другому сообщить вам новость, которая не может оказаться плохой. Не волнуйся: я знаю, что ты все равно будешь волноваться, но это совершенно ни к чему. Две недели, и прощай Высшая нормальная школа! Потом у тебя еще будет много времени ругать эту «проклятое учреждение», ВШСН, но по крайней мере там ты хотя бы спокойно отсидишься[914].

Но этого все равно недостаточно, чтобы полностью успокоить Деррида. Несколько дней спустя он обращается со своей просьбой к Жерару Женетту, с которым, однако, он уже несколько лет не виделся. Рана, нанесенная в Нантерре, еще свежа, и Деррида хочет любой ценой избежать нового провала.

Ты, наверное, знаешь, что я кандидат на должность в Высшей школе социальных наук и что голосование будет проходить 9 декабря. Если у тебя нет возражений против моей кандидатуры (для меня это сейчас единственный шанс не остаться на всю отмеренную мне профессиональную жизнь старшим преподавателем в этой Школе, которая стала для меня «невыносимой»), могу ли я тебя попросить прийти на голосование? Я бы никогда не осмелился просить тебя о поддержке, если бы все не было для меня так плохо и если бы до меня не дошли тревожные слухи, истоки которых мне не известны и серьезность которых я не могу оценить. Я даже не могу нормально о них поговорить – и даже сейчас продолжаю сомневаться, стоит ли это делать, – ни с кем, кроме двух-трех друзей… Прости меня за этот поступок. С любовью[915].

К счастью, выборы прошли, как предсказывал Бьянко. Во многих отношениях эта новая должность в Высшей школе социальных наук станет для Деррида настоящим освобождением. Несколько дней спустя, однако, приходит печальное известие из Соединенных Штатов. Болезнь Поля де Мана значительно обострилась. Будучи близки как никогда, Деррида и де Ман каждый день подолгу общаются по телефону. Деррида потрясен состоянием своего друга:

Сейчас по телефону я услышал в вашем голосе такую усталость, да и сам расстроился, узнав, что улучшений пока не произошло, и почувствовал себя настолько бессильным, что не знал, что сказать. Но вы же знаете, что мое сердце с вами и что я сам мысленно проживаю вместе с вами каждый миг этого испытания. Вместе с вами я жду и подмечаю знаки, и я так хотел бы иметь возможность помочь вам набраться терпения и дождаться возвращения сил[916].

21 декабря 1983 года Поль де Ман умирает от рака. Отменив свою поездку в Польшу, Деррида отправляется в Соединенные Штаты. Разве мог он представить себе последствия, которые эта смерть совсем скоро будет иметь для него и для деконструкции?

III

Жак Деррида. 1984–2004

Глава 1

Территории деконструкции. 1984–1986

Однажды во время публичной дискуссии с Элен Сиксу в марте 2003 года Деррида упоминает вопрос, который ему уже задавали на конференции летом 1984 года. «Почему ты сказал, что это было в 1984 году?» – спрашивает его Сиксу. Последовавший за этим небольшой диалог не так малозначителен, как может показаться на первый взгляд:

Ж. Д.: Потому что это определенная дата, и я очень хорошо помню, что это было в 1984 году, и потому что 1984 – это совершенно особенный для меня год, когда я написал эту маленькую вещь о Джойсе [«Улисс-Граммофон»] и когда спустя несколько месяцев я прочитал ее в Урбино. И тогда произошло это…

Э. С.: И ты помнишь дату? Ужасно!

Ж. Д.: Нет, 1984-й, я не буду тебя этим утомлять, у меня есть причины помнить этот год, потому что это был такой год – из самых особых в моей жизни… так вот.

Э. С.: Да, у него же такая способность все помнить, я просто поражена.

Ж. Д.: Да нет же! Я страдаю от глубочайшей амнезии, просто есть вещи, которые остаются[917][918].

910

Le Nouvel Observateur, 9-15 septembre 1983. Переиздано в: Derrida J. Points de suspension. P. 123.

911

Письмо Деррида Родольфу Гаше, 22 августа 1983 г.

912

Письмо Люсьена Бьянко Деррида, 20 сентября 1983 г.

913

Письмо Деррида Люсьену Бьянко, без даты (ноябрь 1983 г.).

914

Письмо Люсьена Бьянко Деррида, 27 ноября 1983 г.

915

Письмо Деррида Жерару Женетту, 29 ноября 1983 г.

916

Письмо Деррида Полю де Ману, 12 декабря 1983 г.

917

Cixous H., Derrida J. Bâtons rompus // Derrida d’ici, Derrida de là. P. 218.

918

У меня есть и другое свидетельство значимости этого года, глубоко личное. 21 августа 1984 г., отправив наконец нам, мне и Мари-Франсуазе Плиссар, текст со своей интерпретацией фотоальбома «Право взглядов», Жак Деррида написал: «Простите ли вы мне столь затянувшееся опоздание? Если бы я мог описать вам свою „жизнь“ с прошлого лета, быть может, вы бы признали, что у меня были определенные смягчающие обстоятельства». Тогда мне показалось, что это просто фраза из риторического багажа вечно занятого, но очень деликатного человека. Но по-настоящему я ее понял только тогда, когда писал эту книгу.