Страница 59 из 70
Забывшись, Матео рассматривал ее хмурый профиль. Что ее так рассердило? Вопрос про пианино или страх проиграть? Ни заколок, ни украшений, ни обуви на ней больше не было. Он нетерпеливо протянул руку за следующей карточкой, подсчитывая количество пуговиц на ее блузке и гадая, какого цвета ее белье.
Он был настолько погружен в свои мысли, что не обратил внимания, как Бьянка легонько кивнула. Зато это заметила Мария и, кивнув в ответ, вытащила из кармана фартука новую карточку, а затем протянула ее даже не повернувшему к ней голову Матео. Он самоуверенно тряхнул белым прямоугольником и громко прочитал:
— Любимый танец!
А затем озадаченно уставился на вопрос, уверенный, что видит его впервые.
— Этой карточки не было!
— Была! — довольно отозвалась Бьянка и показала ему запущенный таймер на смартфоне. — И твое время идет…
Пытаясь пробудить воспоминания, Матео судорожно потирал виски. Но в голову ничего не приходило, и с каждой новой секундой лишь росла уверенность, что такой карточки раньше не было. Вот только снять с нее блузку эта мысль ему вряд ли поможет. В надежде найти ответ он посмотрел на Бьянку, но ни по ней, ни по ее насмешливо непроницаемому взгляду вообще ничего нельзя было сказать. Тогда он мысленно вновь обратился к ее аккаунту. Кажется, она что-то танцевала на фотографиях… Вальс, вспомнил он. Она танцевала вальс! К тому же вальс был самым что ни на есть светским танцем, исполняемым на балах и приемах, которые она время от времени посещала.
Он уже было собрался дать ответ, как его остановила хитрая улыбка Бьянки. Вот такое у нее обычно лицо, когда ей что-то очень нравится! А вальс на фотографиях она танцевала с каменным выражением, будто ее принуждали…
— Десять секунд… Девять… Восемь, — не скрывая восторга, начала она обратный отсчет.
Матео с силой зажмурился, и тут же в памяти всплыла другая фотография, где Бьянка восхищенно смотрела, как танцуют пасодобль. Пасодобль?.. Но, с другой стороны, сама-то она его там не танцевала. А если она вообще не умеет?..
— Три…
Да какая разница, умеет или нет? Главное, что она его любит!
— Два…
Так пасодобль или вальс? Вальс или пасодобль?..
— Один…
— Пасодобль! — выдохнул Матео за мгновение до того, как обнулился таймер.
— Верно, — моментально отозвалась Мария.
— Я угадал? — он с радостью вскинул глаза на Бьянку, не до конца уверенный, что его не разыгрывают. — Пасодобль?..
Вместо ответа Бьянка ошарашенно смотрела на него.
— Верно, — повторила Мария и, забрав у него карточку, показала ответ.
— Откуда?.. — с трудом выдавила Бьянка.
— Что откуда? — его губы расползались в широкой ухмылке. — Выучил! Ведь карточка же была! Да, Бьянка?..
Слегка покраснев, Бьянка потупилась. Он же снова скользнул взглядом по ее блузке, впервые чувствуя себя в этой гостиной комфортно.
— А теперь раздевайся!..
Однако вместо этого Бьянка повернулась к Марии и посмотрела на нее так, будто просила помощи.
— Уговор есть уговор, — спокойно покачала головой Мария.
— И заметь, — с иронией произнес Матео, — украшений больше нет и заколок тоже, а ведь ты могла бы надеть еще одно кольцо. Что, неосознанное желание раздеться передо мной?
— Что ты знаешь о моих неосознанных желания? — буркнула Бьянка, отворачиваясь разом и от него, и от Марии.
А сама-то ты что о них знаешь, подумал он, но не стал этого озвучивать, не желая отвлекать ее лишними репликами. Вместо этого Матео неспешно откинулся на стуле, словно в его маленьком театре наступил долгожданный финал. Однако Бьянка неподвижно сидела на софе, разглядывая сброшенные на пол туфли, и раздеваться, похоже, не собиралась.
— Ну давайже! — подбодрил он.
— Иначе сеньор Матео потеряет всякий интерес к обучению, — с нескрываемой усмешкой заметила Мария.
— Мария!.. — голос Бьянки дрогнул от возмущения. — Ты вообще на чьей стороне?
— Мария — арбитр, она ни на чьей стороне, — вмешался Матео, невольно подумав, как ловко она подсунула ему лишнюю карточку. Не очень-то похоже не беспристрастность. — Начинай, Бьянка!..
Ее плечи слабо дернулись, и на долю секунды он подумал, что она сейчас уйдет. Однако вместо этого ее пальцы, подрагивая то ли от раздражения, то ли от смущения, потянулись к блузке. У воротника они замерли в воздухе, а затем неохотно высвободили верхнюю пуговицу из петли. Матео с довольной улыбкой следил то за ее руками, то за лицом, которое с каждой расстегнутой пуговицей меняло оттенок на все более красный.
— Убери свою сладострастную ухмылку, — проворчала Бьянка, исподлобья косясь на него, и плавно потянула блузку с плеча.
Если бы она только знала, насколько эротичными казались ему и ее смущение, и ее неловкость, она бы сдернула блузку, не мешкая. Но говорить ей этого Матео не собирался, а она, не понимая, раздевалась так медленно, словно ждала, что он ее остановит. Наконец блузка соскользнула на софу, а Бьянка, вспыхнув с новой силой, плотно скрестила руки на груди.
— Прекрати на меня пялиться! У тебя целибат!!
— Целибат включает только делать, но не смотреть, верно? — оживленно отозвался он, рассматривая небольшую родинку у нее на груди, которую в ту ночь и в том состоянии совершенно не заметил, а если и заметил, то все равно не запомнил.
Поймав его взгляд, Бьянка торопливо закрыла ее рукой, невольно показав белоснежное полупрозрачное кружево, которое до этого так пыталась скрыть.
— Ну все! — бодро произнес Матео. — Теперь игра пошла нормально, — он вытянул руку. — Мария, следующую карточку!
В то же мгновение Мария взяла верхнюю карточку и подала ему, насмешливо поглядывая на Бьянку. Лицо Матео, прочитавшего новый вопрос, было триумфально-самоуверенным, а пачка карточек в руках Марии — слишком толстой. Почувствовав, как неприятный холод побежал по обнаженной спине, Бьянка резко вскочила с софы.
— Да пошел ты!.. Тебе это надо, не мне! Тебя папа убьет, не меня!..
Схватив блузку, она поспешила к лестнице, безуспешно пытаясь попасть в рукав на ходу. На софе остались шпильки и серьги, а на полу — забытые ею туфли, глядя на которые, Матео усмехнулся. Бьянка, конечно, была недовольна, а вот у него вечер, определенно, удался. И, как бы она ни старалась теперь, эту родинку он еще не скоро забудет.
Глава 11. Отчий дом
Мария была за рулем, Бьянка сидела рядом с ней и нервно барабанила пальцами по стеклу, а Матео, расположившийся на заднем сидении, гладил вытянувшегося на коленях пса и задумчиво смотрел в окно. Особняк уже давно скрылся из виду, заросли стремительно редели. Обогнув реку, они выехали с проселочной дороги на трассу. Замелькали указатели, в шумном потоке их обогнали несколько машин. Мария ускорилась, коротко заметив, что иначе они опоздают к ужину. Бьянка еще быстрее забарабанила пальцами, и вскоре Матео начало казаться, что по стеклу хлещут струи дождя.
— Да чего ты так дергаешься? — не выдержал он. — Я теперь тебя знаю лучше, чем себя. Поверит твой отец!
Ногти Бьянки резко корябнули по стеклу, а затем стук прекратился.
— Мы не обсудили самое важное, — мрачно сказала она.
По мнению Матео, обсудили они уже слишком много: ее любимый цвет, любимый напиток, любимый фильм и даже любимый музыкальный инструмент. В любом случае больше, чем ему следовало бы и хотелось знать.
— И что же, по-твоему, самое важное?
Бьянка с силой оттянула ремень безопасности и, насколько могла, повернулась к нему. Издеваешься? — отчетливо читалось в ее глазах.
— Как мы познакомились — вот что самое важное! Надо придумать для папы что-нибудь убедительное!
— Зачем что-то придумывать? — лениво отозвался он, глядя, как ремень безжалостно мнет ее блузку. — Бар, ночь любви — и все… Мы безумно влюблены. Так своему папе и скажи.
— Ты так торопишься на кладбище? — сердито прищурилась она.
По кладбищу он уже гулял вчера. И снова туда не хотелось.
— Ну и что нам тогда говорить?