Осколки межпланетных катастроф

Масонские эмблемы, якобы найденные в курганах в Соединенных Штатах.

Мы на границе своих допущений и находим эту границу аморфной и расплывчатой. По общему правилу, или без реальных причин, мы исключаем это, и тогда, так же благопристойно, произвольно и иррационально — хотя всегда стремимся удалиться от этих состояний негатива — как Кеплер, Ньютон и Дарвин в своем отборе, без которого их бы и вовсе не было, поскольку каждый из них теперь уже очевидно иллюзорен, мы допускаем, что в курганах Соединенных Штатов находили и другие надписи. Конечно, мы изо всех сил стараемся придать своему отбору вид не случайного, не произвольного и не иррационального. Тогда, если мы допустим, что письмена древнего происхождения находят в курганах Соединенных Штатов; что их невозможно приписать какой-либо из рас, искони населявших Западное полушарие; если они не относятся ни к одному языку, звучавшему когда-либо в Восточном полушарии — тогда остается только обратиться к неэвклидовой геометрии и ввести «третье полушарие» или допустить, что имеется взаимодействие между Западным полушарием и иными мирами.

Однако у этих надписей имеется одна странная особенность. Они напоминают мне записи, оставленные сэром Джоном Франклином в Арктике, а также попытки спасательной экспедиции установить связь с экспедицией Франклина. Отчаявшиеся первопроходцы прятали свои записи или тщательно скрывали их под курганами. Спасательная экспедиция запускала воздушные шары, с которых разбрасывались послания, обращенные к пропавшей экспедиции. Наши данные относятся к спрятанным предметам, а также к предметам, по всей видимости, сброшенным…

Или пропавшая экспедиция — откуда-то…

Землепроходцы откуда-то, не имеющие возможности вернуться — и долгие, сентиментальные, настойчивые попытки, в духе наших спасательных экспедиций — по крайней мере наладить связь…

Что, если они оказались успешными?

Мы думаем об Индии — миллионное население, которым правит кучка посвященных — только потому, что они получают поддержку и указания из… откуда? — например, из Англии.

В 1838 году мистер А. Б. Томлинсон, владелец большого кургана на Грэйв-Крик в Западной Вирджинии, раскопал этот курган. Он утверждает, что в присутствии свидетелей извлек маленький, плоский, овальный камень — или диск, на котором были вырезаны буквы алфавита.

Полковник Уитсли, эксперт в этих вопросах, говорит, что этот камень теперь «считается всеми археологами подделкой»; что, по его мнению, мистер Томлинсон стал жертвой подлога.

Эвербури, «Prehistoric Times», стр. 271:

«Я упоминаю о нем, поскольку он стал предметом серьезной дискуссии, но теперь его общепризнанно считают фальшивкой. На нем имеется надпись еврейскими символами, но автор подделки скопировал не древнее, а современное письмо».

Как я уже говорил, мы испытываем такое же раздражение против гнета антропологов, какое рабы на Юге испытывали против превосходства «отбросов белого общества». Когда мы наконец поменяемся местами, мы отнесем антропологов к низшему разряду отверженных. Доктор Грэй по крайней мере рассматривает рыбу, прежде чем принять ее чудесное происхождение. Нам приходится признать, что лорд Эвербури гораздо ниже его — если мы примем, что камень с Грэйв-Крик сочли подделкой видные авторитеты, не отличающие его от других объектов — или, в общем, что этот решительный приговор должен быть либо результатом сознательного пренебрежения, либо невежества, либо умственного истощения. Камень принадлежит классу феноменов, отвергаемых системой. Он не ассимилируется в систему. Систематикам, подобным Эвербури, достаточно услышать о таком, чтобы последовала реакция настолько же безусловная, как реакция заряженного тела на электроскоп или стакана пива на сторонника сухого закона. Идеалы науки требуют отличать один предмет от другого, прежде чем выражать мнение о нем, но это не в духе универсальной механики.

Предмет. Привлекательный или отвратительный. Следует соответствующая реакция.

Потому что еврейская надпись обнаружена не на камне, найденном на Грэйв-Крик, будь он древним или современным: она на камне из Ньюарка в Огайо, и именно о нем рассказывают, что подделывавший ошибся, использовав вместо древнееврейского современный еврейский шрифт. Мы увидим, что надпись на камне с Грэйв-Крик не еврейская.

Или всякий предмет рассматривается как невиновный, но должен быть обвинен, если не вписывается в систему.

Полковник Уитсли («Western Reserve Historical Tracts», № 33) говорит, что Уилсон, Сквайре и Дэвис определили камень с Грэйв Крик как подделку. Затем он переходит к Конгрессу археологов в Нанси, Франция, в 1875 году. Ему нелегко признать, что на этом важном собрании камень был признан настоящим. Он напоминает нам мистера Саймонса с его «неким человеком», который «полагал», будто что-то видел. Полковник Уитс-ли несколько вымученно сообщает, что человек, обнаруживший камень, «так внушительно изложил свои взгляды, что конгресс признал его подлинным».

Камень был обследован также Скулкрафтом. Тот признал его подлинным.

Или существует всего один процесс, и «что ищу, то и вижу» — лишь одно из его проявлений. Против нас три-четыре толстых эксперта. Мы находим четверых или пятерых пухлых в свою пользу. Вся логика и доказательства сводятся к простому преобладанию тучности.

Далее несколько филологов высказываются в пользу истинности. Некоторые из них дают перевод. Конечно, как мы уже говорили, наш метод — или ортодоксальный метод, — которым достигаются все заключения, — привлечь на свою сторону как можно больше внушительных, то есть тучных, авторитетов, однако в данном случае мы чувствуем себя неловко, оказавшись в таком исключительно полном, но несколько негативном обществе.

Перевод месье Жомбара:

«Твои приказы — закон: ты сияешь в бурном порыве и в стремительности серны».

Перевод Мориса Шваба:

«Вождь переселенцев, достигших этого места (или этого острова), выбил эту надпись навечно».

Опперт:

«Могила того, кто был здесь убит. Пусть Бог, отмщая за него, поразит убийцу, отрубив руку его жизни».

Мне первый нравится больше всех. Он внушает мне живой образ: кто-то драит медяшку, притом в ужасной спешке. Конечно, третий более драматичен, но все очень хороши. Полагаю, все они значат одно и то же с легкими отклонениями, или пертурбациями.

В номере 44 полковник Уитсли возвращается к тому же предмету. Он приводит заключение майора Де Хелварда на конгрессе в Люксембурге в 1877 году:

«Если профессор Рид и я правы в своем заключении, что буквы не принадлежат ни к руническому, ни к финикийскому, ни к ханаанскому, ни к еврейскому, ни к ливийскому, ни к кельтскому, ни к какому-либо иному алфавитному письму, то его значение сильно преувеличено».

Ясно и ребенку; ясно всякому, не оболваненному системой.

Что только в одном кроется значение предмета.

Нам говорят, будто цель науки — открывать новое, но, если предмет не оказывается старым, он «не имеет значения».

«Не стоит труда» (Хови).

Затем топор, или клин, с надписью, который, по письму доктора Джона С. Эванса к Американскому этнографическому обществу, был найден при пахоте близ Пембертона, Нью-Джерси, в 1859 году. Знаки на этом топоре, или клине, имеют разительное сходство со знаками на камне с Грэйв-Крик. Кроме того, если немного пренебречь тем и этим, они напоминают следы на снегу, оставленные кем-то, возвращающимся с пирушки, или мою или вашу подпись, в случае когда у нас есть причины подписываться неразборчиво. Метод пренебрежения: все есть все.

Доктор Эббот описывает этот предмет в «Report of the Smithsonian Institution» (1875-260).

Он говорит, что не верит в него.

Всякий прогресс есть движение от поразительного к обыденному. Или квазисуществование движется от насилия к детским сказкам. Мне кажется интересным проследить по уважаемым печатным изданиям противостояние стремления к позитивизму и того, что в то время представлялось промежуточностью. Наглые дерзкие вторжения теорий: негодяи с бесчестными намерениями — переполох в науке: ее попытки отстоять то, что дороже жизни — уступка — и затем верность до гроба. Так много этих разбойников, или бродячих комедиантов, которых мы ненавидели, презирали, жалели, принимали в лоно, причисляли клику святых. В этой книге не найдешь более пугающей или смешной мысли, чем была когда-то мысль об отпечатке человеческой ноги на камне, а теперь этот разбойник или шут остепенился и принят в приличное общество. Всякого, не интересующегося наукой, ошеломит, что из-за такого пустяка было поднято столько шума, но поборник системы испытывает к подобным вторжениям те же чувства, какие испытает всякий, если за его стол усядется бродяга с улицы и заявит, что он здесь хозяин. Мы знаем, на что способен гипноз: пусть он упорно настаивает, что всегда здесь жил, и мы начнем подозревать, что он может быть и прав, что он лучше нас проник в истинное положение дел. Сторонники сухого закона очень искусно используют это свойство.