Аномальный наследник

Глава 19

Входя в гостиную, высокий широкоплечий молодой мужчина в парадной форме офицера имперской армии с золотыми пуговицами и эполетами, быстро глянул по сторонам. Поймав мой взгляд, поклонился.

Точно нервничает.

Но вот в гневе ли он? Или испуган?

Любопытно.

— Виделись уже, Пётр Дмитриевич, проходите, присаживайтесь, — я указал на кресло, стоявшее через столик от наших с Софьей.

Новоявленный глава рода Годуновых с достоинством сел и покосился на чашку чая и конфеты.

— Угощайтесь, если хотите.

— Благодарю, Ваше Высочество, — кивнул он, съел одну конфету, сделал глоток чая...

Вежливость. Не более того.

— Скажите, вы догадываетесь, зачем мы вас пригласили сюда? Хоть уже и имели честь беседовать с вами сегодня? — спросил я.

Годунов кивнул:

— Хотите обсудить... отношения между нашими родами без посторонних глаз?

— Всё верно. А ещё мы с Софьей Ивановной хотим посмотреть вам в глаза. Пётр Дмитриевич, я убил вашего отца. Что вы на это скажете?

Я крайне неторопливо потянулся к конфете. Притом не сводил взгляда со своего собеседника.

Он весь сжался, будто пружина.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — склонил голову Годунов. — Но, насколько мне известно, мой отец использовал «Приветствие Чернобога», чем и оборвал свою жизнь.

— А это что-то меняет? — спокойно спросил я. — Ведь именно бой со мной привёл его к такому исходу.

— Меняет, — кивнул Пётр. — Вы могли бы в последний момент и пощадить его, как пощадили моего деда. А ещё отец пошёл против главы своего рода. Его всё равно ждало наказание.

Красиво излагает. Мол, не имеет никаких личных причин сражаться со мной.

Неплохо.

Интересно, сам додумался? Или Гадов подсказал? Я ведь позволил им встретиться перед церемонией. А заодно и с другими выжившими членами рода — теми, которые после нашего захвата Московского Кремля находились под домашним арестом с очень тщательным присмотром со стороны наших спецслужб.

— Что ж, я услышал вашу позицию, — сказал я, откинувшись на спинку кресла.

В гостиной повисла давящая тишина.

Нарушила её спустя одиннадцать секунд Софья:

— Пётр Дмитриевич, скажите честно, вы знали о том, что Годуновы используют артефакт контроля над Рюриковичами?

Пётр поёжился под её пристальным взглядом и опустил голову:

— Я не знал, Ваше Высочество. И... вряд ли бы смог что-то изменить, если бы узнал о таких подлых действиях со стороны членов моего рода. Но мне горестно оттого, что на моём роду отныне повисло такое грязное пятно. И всё, что я сейчас могу сделать, так это извиниться за действия моих предков, — он склонился ещё ниже.

— И этот артефакт пил жизнь из моих родственников. Ваш дед убил моего отца. Не забывайте об этом, никогда.

— Прошу прощения за это... — повторил Пётр.

— Довольно! — отрезала Софья. — Чем говорить одно и то же, лучше поднимите голову и подумайте о том, как вы можете обелить имя своего рода. Будьте уверены, сейчас многие захотят проверить вас на прочность. Многим есть, что предъявить Годуновым за те годы, что вы были на вершине. И если хотите послужить своему роду... своей Империи, вам придётся как следует потрудиться. Кто знает, может быть, тогда в будущем на Годуновых вновь будут смотреть с уважением.

— Благодарю за ваши слова, — кивнул он и поднял на нас взгляд.

Софья недобро хмыкнула и покачала головой.

— Ваши предки уготовили мне судьбу стать вашей женой, Пётр Дмитриевич, едва я родилась. Но я рада, что мои мать, отец, дед, князь и княгиня Выборгские смогли изменить мою судьбу. Рада, что боги в конце концов оказались благосклонны ко мне и свели меня с моим мужем. Вместе мы создали наше княжество. Вместе мы создали имперский род. А вам предстоит создать род княжеский. Не тяните. Будьте уверенны, поддержка супруги вам пригодится. Мы будем очень рады, если великий князь Минский согласится выдать за вас свою дочку. Можете так ему и передать.

Я кивнул. На самом деле будет очень обидно, если другие аристократы насмерть заклюют Годуновых после того, как я их пощадил.

Пусть пользу приносят и воюют с врагами империи, а не с её аристократами.

Так что дальнейшая поддержка со стороны великокняжеского рода Щербатовых будет Годуновым как нельзя кстати.

— Благодарю вас, Ваши Высочества, — ещё раз поклонился Пётр Годунов. — Клянусь, мой род впредь никогда не причинит вреда императорскому роду. Я прослежу за тем, чтобы каждый член рода понял это. Отныне мы будем трудиться, не щадя живота своего, чтобы искупить вину предков.

Он поднялся и склонился в пояс.

— А что насчёт мести? — прямо спросила Соня.

— Не вижу никаких причин для мести, Ваше Высочество, — не разгибая спины, ответил Годунов.

— Что ж, — вздохнул я, поднявшись с места и положив ладонь ему на плечо. — Надеюсь, вы не кривите душой. Поверю вам на слово.

Раздался оглушительный шлёпок. Голова Филиппа Волкова резко повернулась на девяносто градусов, а на его щеке заалел след от пощёчины.

Неужели ещё один «Отмеченный» появится?

И вообще, как у него голова не отлетела?

Наши друзья, поднявшись с диванов и кресел, напряжённо наблюдали за этой сценой. Соня гневно хмурилась. Филипп потёр ушибленную щеку и опустил взгляд.

— Аск... А чего он, собственно, тут делает?! — с вызовом спросил у меня мой двоюродный брат Глеб.

Вопрос родственничка был вполне понятен — вечером после приёма, когда с делами было покончено и большая часть гостей покинули столицу, мы с Соней устроили небольшие молодёжные посиделки в одном из залов нашего дворца. Беседовали и веселились... Тему с Филиппом как-то обходили стороной, а затем раз...

И этот самый Филипп зашёл к нам с понурым взглядом.

— Как видишь, получает по щам, — ответил я, размешивая коктейль в бокале.

Поднявшись с кресла, я подошёл к понурому Волкову и Соне, прожигающей его яростным взглядом.

— Как я вам уже говорил, друзья, напав на Архея, Филипп выполнял приказ Канцлера. Тогда он сперва убедился, что мы с Соней сможем защитить нашего сына, а потом ещё и ударил слабо. Иными словами, попытался сохранить верность Господину, и не навредить друзьям. В итоге решил пожертвовать собой. Идиот.

Я обречённо покачал головой.

— В самом деле идиот, — усмехнулся Арвин, стоявший в обнимку с молодой женой. — Лучше бы Аска атаковал. Тогда тебя простить было бы легче. Зачем в ребёнка бил?

— Вам не понять, — тихо проговорил Филипп, не поднимая глаз.

— Отчего же? — хмыкнул Арвин. — Я даже догадываюсь, что было в твоей голове. Убить Аскольда — шанс успеха ноль процентов. Стало быть, выбрав этот вариант, ты сильнее предашь Канцлера и свою братию, чем если попытаешься убить малыша. Там шанс успеха был... полпроцента?

Филипп горько усмехнулся и посмотрел на Арвина влажными глазами.

— Вы удивительны... И ты... И Аскольд... Всё так, как ты говоришь. Вы оба совершенно правы. Я... я ведь не хотел никого предавать. И вот...

— Но в итоге, ты всё же поддержал нашего Отца Императора, — усмехнулся Арвин и, повернувшись к остальным ребятам, пояснил свою мысль: — Когда с незаметной подачи наших спецслужб верные бывшему Канцлеру люди смогли организовать освобождение Филиппа из плена, он не рассказал им, что Аск в Китае. Какой молодец! — Арвин широко улыбнулся и, взяв со стола рюмку водки, протянул Волкову. — Большой молодец. Которому просто не посчастливилось сесть одной задницей два стула, когда из обоих торчат заточенные пики.