Страница 8 из 43
Зена просунула руку сквозь решетку и помахала пареньку. Он ловко пересек открытое пространство и прижался к двери, молча показывая воительнице длинный, затейливый ключ. Он держал его на том расстоянии, куда не доставала рука Зены, пока беспокойным взглядом не нашел Элизебу. Тогда мальчик прижал палец к губам, призывая к молчанию. «Излишне», — устало подумала Габриэль, но в конце концов упрекнуть паренька было не в чем. Он соблюдал осторожность, а это всегда верный ход, если имеешь дело с незнакомцами. Сейчас в руках Кратоса была не только собственная судьба, но и судьба его матери. Габриэль поднялась и протянула Элизебе руку.
Кратос торопливо подавал знаки, Зена махнула Габриэль, приказывая ей пригнуться. Дождавшись, когда трое узниц доберутся до решетки, мальчик прошептал:
— Подождите. Я мигом, — он неслышно пробежал по коридору до самого выхода и, убедившись, что все в порядке, вернулся и вставил ключ в замок.
Ключ не повернулся. Кратос вопросительно посмотрел на воительницу, она, поразмыслив, забрала у женщины покрывало и обернула им металл. Раздался еле слышный скрежет, и секунду спустя Зена вернула хозяйке платок, уперлась обеими руками в дверь и медленно приоткрыла ее. Габриэль затаила дыхание. Во рту у нее пересохло от волнения. Зена скользнула в коридор и растворилась во мраке, Габриэль оглянулась, пропустила Элизебу вперед и вышла следом, прикрыв за собою дверь. Кратос потянул девушку за рукав, указывая на ее ухо, Габриэль нагнулась, чтобы паренек мог прошептать:
— Оставь все как есть. Пусть поломают голову.
Она кивнула и заспешила вдогонку за Элизебой. Откуда-то из темноты появилась рука Зены и утащила ее в тень.
— Что дальше? — спросила Габриэль, и мальчик молча указал ей на ступени, прижимая палец к губам. Он хотел было направиться туда, но Зена схватила его за плечо и круто развернула.
— Где моя лошадь и оружие?
Казалось, Кратос не намерен отвечать. Паренек взял мать за руку:
— Сначала мы отведем маму в безопасное место. Пусть она, — он указал на Габриэль, — побудет с ней, пока мы не вернемся.
— Согласна, — выдохнула Зена. — Идем.
Позади них, в темнице, кто-то резко всхрапнул, кто-то вскрикнул от неожиданности. У Габриэль душа ушла в пятки, а в подземелье началась склока. На захрапевшего прикрикнули, в ответ послышалась визгливая брань. Кратос застыл на месте, держа мать за руку и в любой момент готовый ринуться прочь. С полдюжины заспанных голосов то нарастали, то утихали, сливаясь в неразборчивый гул. Ссора быстро прошла, воцарилась тишина. Кратос подтолкнул Габриэль и повел узниц к выходу из тюрьмы. Зена замыкала шествие.
Во дворе было темно и пустынно, виднелась только фигура часового в хламиде и шлеме, ходившего взад-вперед по тюремной стене. «Здесь главные ворота», — пояснил мальчик и быстро зашагал в противоположном направлении. Там беглецы обнаружили наскоро сколоченную приоткрытую дверь. Паренек протиснулся в щель, ведя за собой мать, затем подозвал Габриэль, та колебалась. За ее спиной раздался шепот Зены:
— Побудь с Элизебой, иначе он не поведет меня к Арго.
— Только не попадитесь опять, хорошо? — с напряженной улыбкой прошептала Габриэль, тревожно глядя на подругу.
— Обижаешь, — беспечно ответила Зена, и ее голос было не расслышать с четырех шагов. — Кратос, где ты их спрячешь? Я хочу знать, где найти подругу.
Вместо ответа мальчик нагнал Габриэль, обернулся и указал на длинную, узкую, совершенно темную дорогу.
— Четырнадцать шагов после первого дома, потом два шага направо. Там будет тележка торговца, а за ней высокие кусты. В кустах есть прогалина, где вы и спрячетесь. Не выходите оттуда, пока не убедитесь, что мы вернулись, — напоследок предостерег Кратос, обращаясь к матери и ее спутнице.
— А как мы в этом убедимся? — недовольно проворчала Габриэль. — Там же полная темнота!
— Покричу козодоем, — сквозь зубы ответила Зена, похлопала Элизебу по плечу и слегка встряхнула подругу. «Еще бы мне знать, как кричит козодой», — подумала Габриэль, пробираясь с Элизебой по безлюдной дороге. По спине у нее бежали мурашки, и девушке стоило огромных усилий не оглянуться на Зену и мальчугана. С минуты на минуту она ожидала, что стражи поднимут тревогу в подземелье или, еще хуже, с тюремной стены часовой заметит идущих женщин.
Но все было мирно и спокойно; на улице, в соседних конюшнях, да и во всех Афинах царила тишина. Элизеба и Габриэль торопливо шли вперед, а когда наконец остановились и обернулись, то не увидели никого ни на стенах, ни у забытой калитки. Исчезли и стражи, и Кратос, и Зена.
Элизеба задержала взгляд на калитке и печально вздохнула, качая головой. Габриэль взяла ее за руку и повела дальше; женщина двинулась за ней, как будто только этого и ждала. Мрак стоял непроглядный. «Считай шаги», — напомнила себе девушка: они уже подошли к череде одинаковых домиков, темными очертаниями выделявшихся на спящей улице. Четырнадцать шагов… Габриэль оставалось только надеяться, что Кратос имел в виду шаги взрослого человека. Мостовая была гладкой, но скользкой, словно залитой водой. Габриэль принюхалась: действительно, водой, а не чем-нибудь похуже, с облегчением отметила она.
Отсчитав семнадцать шагов, она наткнулась на повозку, зловещей громадой возвышавшуюся на узкой дороге. Почти там, где сказал Кратос. Подумаешь, на два шага больше. Судя по запаху, на повозке были дыни: сладкий аромат разносился по всей улице. Едва ли не ощупью обогнув повозку, Габриэль почувствовала, как в воздухе разлился новый запах. «Розмарин, — хмуро отметила она. — Пыльный розмарин в бурном цвету». Девушка удержалась, чтобы не чихнуть, и стала как можно осторожнее пробираться сквозь кусты. К тому времени, как они с Элизебой добрались до глухой задней стены и скамьи перед нею, одежда и руки Габриэль приобрели стойкий аромат розмарина. Мать Кратоса без сил опустилась на низкую, грубую скамейку и хрипло перевела дух.
Было слишком темно, чтобы видеть выражение ее лица, и тем более, чтобы попытаться говорить с нею. Габриэль сочувственно положила руку женщине на плечо и оперлась спиной на прохладную побеленную стену.
Самой ей никогда бы не найти этого места: узкий проход в пряном кустарнике был надежно скрыт от посторонних взглядов. Похоже, его нелегко обнаружить и при свете дня. «Будем надеяться, стражи о нем не знают, — подумалось Габриэль. Девушка украдкой взглянула на Элизебу. Та удобно устроилась на скамье и погрузилась в свои мысли. — Превосходно. Хоть она не жалуется. Хотела бы я знать, что задумала Зена: интересно, как она собирается увести Арго и стащить оружие из-под носа у стражников? А ведь ей еще надо вернуться за нами».
Габриэль утешилась тем, что воительница, без сомнения, могла о себе позаботиться. Даже для безоружной Зены вся тюремная охрана не была серьезной помехой. Но поднимется переполох, а девушка предпочла бы покинуть Афины без шума и побыстрей. Элизебе же вообще придется остаться в городе. Габриэль бросила на нее осторожный взгляд: женщина сидела тихо и неподвижно. «Она все готова отдать, лишь бы сын поскорее вернулся», — поняла девушка и вдруг вспомнила: мальчик называл имя друга, который спрячет его мать. Пора сообщить об этом Элизебе.
Габриэль нахмурилась и хрустнула пальцами — ее мучило слишком много вопросов. Почему Элизеба вынуждена скрываться от городских стражей? Что же неладно в Афинах?
Зена проводила взглядом удаляющихся по дороге Габриэль и Элизебу и обернулась к напряженно застывшему Кратосу. Закусив губу, мальчик тревожно смотрел матери вслед, но, заметив, что Зена шевельнулась, поднял на нее ясные глаза. «Какой честный взгляд! — подумала воительница. — А ведь парень воришка. Готова поспорить, эти глаза нередко его выручают!» Она еще раз оглянулась на дорогу, но спутницы уже скрылись из виду. Воительница хмуро пробормотала проклятие, касавшееся ситуации в целом, и слегка дотронулась до плеча мальчугана:
— Они в безопасности. Где моя лошадь?