Страница 38 из 43
— Э-э… Тут все в порядке? — выговорил он наконец.
— Все отлично, — заверила Зена, подозвала мальчика поближе и прошептала ему на ухо: — Говори потише, чтобы никто не узнал лишнего.
Кратос быстро кивнул, сделал несколько шагов, остановился как вкопанный и, обежав взглядом все помещение, увидел мать. Он кинулся к Элизебе и обвил руками ее шею. Она стиснула сына в объятиях и на мгновение отодвинулась, чтобы подать ему какие-то знаки, но Кратос первым начал жестикулировать. «Знает, что отец в безопасности», — догадалась Зена. Мальчик нежно тронул мать за щеку и помахал воительнице. Она повернулась спиной к куче неподвижных тел на полу и приглушенно спросила:
— Есть вести из дворца?
— Мы пробрались внутрь. Габриэль поговорила с царицей — словом, все замечательно. Еще до восхода солнца сюда явится царь с отрядом воинов, чтобы окончательно завершить дело, — на одном дыхании выпалил Кратос и с довольным волнением добавил: — Я обедал с самой Ипполитой! Было так вкусно, а хлеб все же хуже, чем у Уклосса. Геларион и Габриэль остались во дворце, а я побежал узнать, как моя мама.
Паренек задумался, припоминая, что еще он должен передать:
— Ах да, обезврежены несколько стражей. Мы поймали предателей, главарь — Агринон.
— Вот это хорошо, — проговорила Зена, погруженная в свои мысли. Эти новости дали ей ключ для дальнейших действий. Она обернулась, перехватила взгляд Адрика и знаком велела юноше подойти: — Сходи за повозкой и доставь ее сюда. К твоему возвращению я свяжу негодяев, и вы с отцом доставите их в дворцовую темницу.
— Не посмеете? — возмутился Пиксус.
— Скоро узнаешь, — резко произнесла воительница, и бандит поутих, продолжая, впрочем, бубнить себе под нос. — Рассчитываешь, что Бризус тебя выручит? И не мечтай.
— Бризус выручит…
— Вероятно, вы встретитесь в тюрьме. У твоего очага он сидеть не снизошел, а в подземелье потесниться придется, — Пиксус зарычал, но в страхе захлопнул рот. — Не нравится? Пора привыкать. Эй, Адрик!
— Да, Зена?
— Поторопись.
Прежде чем она успела закончить, юноша выбежал вон.
Пиксус никак не хотел уняться. Усевшись на полу, он сложил руки на коленях и снова заговорил:
— На этот раз ты проиграешь, Зена. Подумай, кто на твоей стороне: маленькая губастая блондиночка, с которой намучился мой двоюродный брат, и люди вроде пекаря — ничего не скажешь, велика подмога! Погляди на Уклосса: того гляди из сандалий вывалится — так его от страха трясет до сих пор. А кто воюет за нас? Ты представления не имеешь, сколько у нас людей и кто они. Теперь уж не удастся застать их врасплох, воительница. Думаешь, что-нибудь изменится, если ты бросишь меня в темницу? — Негодяй широко развел руки, словно обхватывая все Афины, и опасливо сложил их обратно, заметив угрожающий взгляд Зены. — Есть стражники, которых ты не знаешь, они меня выпустят.
— Рада за тебя, — промурлыкала воительница и прислушалась к разговору между Уклоссом и Элизебой, звучавшему на взволнованных тонах.
— Ах, не стоит, — насмешливо отозвался Пиксус. — Двоюродный брат Офер и мой родной брат знают, куда я отправился и насколько. Если я не вернусь вовремя, знаешь, что будет?
Зена улыбнулась и приняла воинственную позу:
— Придут со мной драться? Ох, как страшно! — Она сложила руки на груди и вздернула брови. — Зря ты спрашивал пекаря о Миккели.
Пиксус в немом недоумении уставился на королеву воинов, и она беспощадно рассмеялась:
— Тебе уже не интересно, где он? Впрочем, это и впрямь неважно, потому что ты больше его не увидишь. Равно как и его благословенной повозки с награбленным.
— Врешь… — с надеждой сказал Пиксус.
— Ах так? Тогда я тебе ничего не скажу: зачем время тратить, — она обернулась через плечо, посмотрела на пекаря и поманила его пальцем. — Уклосс, у тебя найдется веревка? Кратос, помоги.
Пекарь тяжело оторвался от прилавка и отправился рыться в чулане, где когда-то предлагал Зене укрыться — как давно это было! Воительница моргнула: «Ну и денек!» Подошел Кратос, и она опустилась на колени, зашептав ему в ухо. Мальчишка изредка кивал.
— Отдышался? Сможешь добежать до дворца? Жаль, что нельзя оставить Адрика и пекаря приглядывать за бандитами: слишком уж неравны силы, а то я проводила бы тебя. Тебе удастся пробраться к царю? — Мальчик призадумался, но опять кивнул. — Хорошо. Тогда передай Тезею, что Зена будет благодарна, если он пришлет ей пару надежных воинов, чтобы переправить негодяев в темницу. А если увидишь Габриэль, скажи, чтоб была осторожна.
Воительница потрепала мальчика по густым кудрям и прибавила:
— Молодчина! И сам без толку не рискуй, позаботься о матери.
— Слушаюсь, госпожа, — торжественно ответил Кратос, но в глазах его играло лукавство. Он что-то показал матери, та вздрогнула, но мгновение спустя энергично закивала, и, вылетев за дверь, мальчуган скрылся в ночи. Как только его шаги затихли, на улице одновременно вскрикнули двое: паренек и мужчина. Зафыркали встревоженные лошади.
Зена осторожно подошла к двери и хотела выглянуть наружу, но тут в комнату вошел торговец пергаментом и растерянно заморгал:
— Уклосс, у тебя слишком светло, — назидательно начал он и сразу осекся. «Быстро же ты привык к свету!» — хмыкнула воительница. Изумленный взгляд Петера остановился на Пиксусе, тот яростно зарычал, и торговец отскочил в сторону, чуть не закричав от испуга, когда Зена сжала его локоть.
— Ты что здесь делаешь, заморский выдумщик? — сердито спросила она. — Феи у нас не водятся.
В лице бедняги не было ни кровинки, глаза расширились от страха, но Петер выдавил улыбку и искоса посмотрел на воительницу:
— Фей нет, а вот хлеба хватает. «Буханка хлеба, кувшин вина и ты…» — нараспев начал северянин, но Зена жестко хлопнула его по спине, и он отчаянно закашлялся, хватая ртом воздух.
— Жаль, но эти легенды не по мне. Наверное, и тебе не нужен такой слушатель.
Болтун остолбенело уставился на нее, набрал в грудь воздуха для острого ответа и снова закашлялся. Зена нетерпеливо дождалась, пока он успокоится, и спросила, уперев руки в бока:
— Ты хоть раз в жизни был серьезным?
— Зачем утруждать себя? — спросил он так, словно действительно ожидал ответа. — Все люди безмерно серьезны; на мой взгляд, это и есть причина многих бед: никто не хочет смеяться. А я… — Зена безжалостно ухмыльнулась, и Петер замолчал, на всякий случай.
— Что ты? — пытала воительница.
— Э-э… Я… пришел за хлебом, а еще хотел передать весточку Уклоссу. Ну, или вам: кто рядом окажется. Достаточно серьезная цель? — Болтун на минуту задумался и в самом деле перестал дурачиться. — Весть, — повторил он, — такова: менее часа назад у моей лавки поспорили двое, из шайки Бризуса.
Бризус встревожен, ибо ходят слухи, что вы с Габриэль в Афинах, а от его людей во дворце и на окраинах все еще нет ни весточки. Ему не привезли свежей баранины, не вернулся и отряд, посланный допрашивать пекаря. Двое бандитов, которых я подслушал, спорили о том, на чьей стороне им быть: один, несмотря ни на что, убеждал остаться с Бризусом, другой боялся, что власть снова в руках царя и тогда им всем грозит казнь.
— Само собой. А что замышляет Бризус?
— Он велел всем своим людям на рассвете собраться у статуи Ники. Негодяй задумал пройти по улицам Афин и захватить новых заложников — в том числе Габриэль.
Глава 11
— Ники? Что еще за статуя Ники? — спросила Зена, прищурив глаза.
Петер фыркнул:
— О, тебе повезло, если ты ее не видела: высечена весьма известным скульптором-любителем — он прославился своим богатством, праздностью и бездарностью. Стоит это чудо в конце улицы, у иссякшего фонтана: власти нашли место, куда ее можно задвинуть, не обижая ни богача, ни горожанина с художественным вкусом, — болтун махнул рукой, расплывчато указывая направление. Зена не отвечала, и он искоса выжидающе взглянул на нее. Воительница сощурилась еще сильнее: