Заговор против Афин

На Габриэль это похоже. Но она же была ловка и осторожна, понимая, сколь многое зависит от нее. Оба мальчугана в опасности вели себя как должно, и оба знали путь во дворец, минуя стражу и слуг. Если только Габриэль проникла в покои и смогла поговорить с царицей, можно не сомневаться: Ипполита на нашей стороне. Но правда ли, что прославленная амазонка имеет власть во дворце и способна сама принимать решения? Пока размышлять об этом было бесполезно.

Где-то позади захлопали на ветру полотнища, и Зена в тревоге обернулась. Это оказалась чья-то одежда, вывешенная для просушки на улицу. На следующем повороте путников защитила высокая стена, а когда они миновали ее, ветер уже утих.

«Вероятно, у Тезея были свои причины для бездействия, — рассуждала Зена. — Если так и если Габриэль пробралась к царице, то наутро у Бризуса уже не будет никаких проблем… кроме страшной головной боли и необходимости прятать свой хлеб подальше от Мондавиуса». Уголки губ воительницы изогнулись в усмешке. «Наконец-то я смогу уехать из Афин! Нам с Габриэль даже не придется драться», — такова была следующая мысль, пришедшая ей в голову.

Улыбка угасла — не так все просто. Говорят, Афинский дворец — сущий лабиринт: коридоры, бесчисленные покои, потайные комнаты, подземные ходы собьют с пути кого угодно. Заблудиться там легко, а вот выйти не менее трудно, чем из прославленного Критского лабиринта.

Возможно, именно это и спасло юного Тезея от гибели в лабиринте Минотавра. Воительница опять хмыкнула и посмотрела на луну, на секунду мелькнувшую меж туч. Она вспомнила придуманную Габриэль легенду о том, как Ариадна, дочь царя Миноса, без памяти влюбилась в прекрасного Тезея и дала ему клубок ниток, чтобы он смог выбраться из лабиринта. Нить Ариадны… Красивая история, но кто поверит в эти сказки? Как и в то, что Тезей похитил Ариадну и увез с острова — лишь для того, чтобы покинуть ее, как только корабль подошел к берегу пополнить запасы воды и пищи.

Зена расслышала слабый шорох шагов, чьи-то сандалии задели булыжник. Она отступила, прижалась к стене, взглянула на противоположную сторону узкой улочки, но никого не увидела. Шаги становились все тише, зато раздалось пьяное пение и другой голос заорал, чтобы пропойца убирался домой. Ее это не касалось. Однако мгновение спустя воительница схватила Элизебу за плечо и резко остановила: к ним бежал встревоженный Адрик.

Он тяжело дышал и старался двигаться потише, но шепот его раздавался, должно быть, на всю улицу:

— Воительница! В пекарне отца… чужие! Я… Я не знаю кто, наверное, от «Покровителей», кричат и ругаются, это… ужасно! Они грозят… — не в силах выговорить, юноша вцепился в кожаные ремни доспехов Зены.

— Тихо, тихо, — успокаивающе произнесла она, высвобождаясь. — Я обо всем позабочусь и Уклосса выручу. Останься с Элизебой, и держитесь от пекарни подальше.

— Но…

— Если помнишь, приказы отдаю я. Или захотел стать заложником? — Парнишка помолчал, а потом понурился и со вздохом помотал головой. — Ты уверен, что они угрожали отцу?.. Даю слово, с ним все будет в порядке.

К счастью, когда Зена произносила эти слова, луна вышла из-за тучи. Воительница нежно пожала руки Элизебы, а когда на ее лицо упал луч света, торопливо беззвучно сказала:

— В пекарне беда, я иду на выручку, останешься с Адриком. Хорошо?

Она ожидала протеста, но женщина покорно кивнула:

— Да, останусь.

Зена отстегнула ножны и сунула кинжал Адрику:

— Жди здесь, я скоро вернусь.

Осторожно двигаясь, Зена слышала их быстрый шепот, он оборвался, как только скрылась луна. Дома стояли впритык, густые тени мешали ориентироваться.

Воцарилась полная, ничем не нарушаемая тишина. Зена ускорила шаг, из темноты появилось здание пекарни, донесся дразнящий запах горячих булок. Вдруг в ночи раздался пронзительный вопль Уклосса, его перекрыл раскатистый и злобный голос, его поддержал еще один. Зена осторожно зашла за угол, осмотрела улицу, прижалась к стене, прячась в тени.

У двери пекарни стояли трое, рядом привязано было с полдюжины лошадей. Мужчины старались выглядеть уверенно, но глаза их беспокойно бегали по сторонам. «Меня не заметили, — поняла она. — Справиться с ними — сущие пустяки. Сначала зайду внутрь, вызволю Уклосса. Надеюсь, удастся проникнуть в пекарню прежде, чем они покалечат хозяина, а может, и нет». Зена тихо выругалась. Нужно было отыскать черный ход. О Арес! Ну почему она не спросила у Адрика? В пекарне два входа: один охраняют вооруженные люди, другой…

Другой просто узкая щель. На губах воительницы заиграла зловещая усмешка. Зена тихо обошла здание, оказавшись почти напротив охраняемой двери, с другой стороны. Некоторые хитрецы из покупателей проникали сюда в утренние или вечерние часы, когда с улицы выстраивалась длинная очередь за свежим хлебом. Она живо представила себе Адрика, споро таскавшего корзины, полные мягких булок, и принимавшего монеты так быстро, как только мог. Даже днем сюда падала тень: насколько Зена помнила, тень принадлежала старому, залатанному навесу соседнего лотка.

Сейчас его шаткие опоры привалились к стене, вместо ремней свисали потертые веревки. В доме раздалась страшная брань, и Зена кинулась внутрь. Ей пришлось отступить: вход оказался закрыт. Воительница настороженно огляделась, сдвинув брови, и, ступая неслышно, как кошка, отошла к окну. Крики не утихали, кто-то торопливо прошел через комнату, неся факел. Проникнув сквозь занавесь, свет сделал ее полупрозрачной, четко проступил вышитый узор. Зене пришлось пригнуться, когда человек с факелом прошел совсем рядом. Воительница решила вернуться к задней двери и свернула за угол. Ее поджидал приятный сюрприз: ход открылся.

Довольная улыбка мигом исчезла: пекарь закричал от боли и срывающимся голосом заговорил:

— Я не знаю! Чего вы хотите? Мой сын поехал к вам с вечерним хлебом, и не видел я вашего человека! — Послышался раскатистый низкий рык, Зена не разобрала слов, но ответ Уклосса помог ей восстановить сказанное негодяями. Пекарь кричал: — Пиксус, клянусь, я понятия не имею, где ваш дубина Агринон! Я его целый день не видел; может, он опять у ткачихи пропадает. И зря Бризус беспокоится о своем человеке с повозкой. Клянусь, я не видел его уже несколько часов. Это правда!

— А ну потише! — прикрикнул кто-то из негодяев. — Даже не думай, что на твой крик кто-нибудь придет: стражи сюда больше не заглядывают, а соседи уж точно не помогут. Думаешь, вернется сынуля и приведет с собой царское войско?

Хрипло засмеялись человек шесть, Зена сжала руки в кулаки и ворвалась в пекарню.

Упругим сгустком энергии она возникла в комнате, выпрямилась и в упор взглянула на застывших в изумлении мужчин. Челюсти у них отвисли, и сцена получилась бы комической, если б не длиннобородый негодяй в замызганном шелковом хитоне, когда-то, вероятно, окрашенном в красно-синюю полоску. Он держал перед собой Уклосса, одной волосатой рукой обвив его шею, а в другой сжимая широкий нож, приставленный к горлу бедняги-пекаря. Глаза Уклосса расширились от страха, на выкатившихся белках черным пятном выделялись зрачки. Вдруг его взгляд скользнул куда-то за плечо Зены: почувствовав справа движение, она обернулась, выбросив перед собой кулак, кожей почувствовала сальную бороду, негодяй отлетел к стене, увлекая за собой двух товарищей. На всякий случай воительница отошла на пару шагов от поверженного противника: вдруг он крепче, чем кажется на вид? Она улыбнулась Уклоссу, и хотя эту улыбку трудно было назвать ободряющей, пекарь почувствовал себя немного лучше.

— Я тебя знаю, Зена! — заорал Пиксус, указывая на воительницу ножом. С такого расстояния его голос резал слух еще сильнее, этот грубый и хриплый выговор наводил ужас на простых горожан. — Один шаг — и ты искупаешься в его крови!

Зена широко улыбнулась, пожала плечами:

— Почему нет? Говорят, полезно для кожи.

Пиксус растерянно моргнул, и, прежде чем он успел сообразить, что делать, Зена выхватила металлический диск и метнула его. Пекарь вскрикнул, зажмурил глаза, но смертельное оружие миновало его на целую ладонь, ударилось о тяжелую рукоять ножа негодяя, и кинжал со звоном упал на пол. Диск отскочил от стены, направился к следующей жертве, бандит с воплем кинулся на пол, оружие просвистело над ним, негодяй поднялся на ноги и запустил руку в лохмотья одежды, пытаясь отыскать свой клинок. Слишком поздно: ударившись о полку, диск развернулся и с треском стукнул его по затылку. Ноги бандита подогнулись, глаза закатились, он снова распластался на полу и на сей раз уже не поднялся.