Страница 4 из 67
Впрочем, несмотря на столь неприглядные картины, отсюда, с высоты Алмазных дорог, полис вовсе не казался неким заброшенным, мёртвым городом. Просто израненным гигантом, за которым давно никто не ухаживал, но в котором всё ещё продолжает кипеть жизнь. Не так часто, как до войны, но попадались проезжавшие где-то внизу паровики. Бегали туда-сюда одарённые, взметая ногами клубы пыли. Чинно вышагивали по нечищенным дорогам отряды наших дружинников, кто патрулируя, а кто привыкая к незнакомым ранее армейским премудростям. Стайками сновали по безопасным улицам женщины, проверяя работавшие на свой страх и риск магазины. А жители толпились на защищённых площадях, где по талонам проходила централизованная выдача продуктов питания тем, кто не мог позволить себе самостоятельные покупки.
Однако вся эта суета оставалась там. Здесь же, на алмазных дорогах, по которым мы неслись на сверхскорости мимо остовов разбитых и изуродованных паровиков, реликтов первой недели конфликтов, когда сражения чародеев вихрем пролетели по верхнему уровню, было пусто и одиноко. Сейчас, когда полис, по сути, был разделён между двумя фракциями на западную и восточную части, это был, пожалуй, самый безопасный пусть с севера на его юг, где встретить по пути вражеского представителя было практически невозможно.
Вся опасность начнётся тогда, когда мы возле Савёловского вокзала сойдём ниже, на шоссе, ведущее дальше на север, а сейчас мы проявляли минимальную осторожность, стараясь скоростью компенсировать нехватку времени. Что было непросто, когда под ногами уже скопились приличные сугробы совсем недавно выпавшего первого снега. Изредка мимо проносились другие группы и одинокие чародеи, бывшие то ли клановыми курьерами, то ли ещё кем, но опасаться их особо не стоило.
Дело в том, что по моему предложению на всём протяжении нашей части алмазных путей были организованы небольшие заставы, которые, собственно, и занимались отловом и проверкой разнообразных бегунов на принадлежность к незваным гостям. Такие же отряды, только уже мобильные, патрулировали и другие уровни, имея обычно плотный контакт с сетью дозорных-наблюдателей, которые тщательно следили за всеми перемещениями людей, особенно в зоне соприкосновения.
Ведь с приходом «Лидера» к власти на другой стороне, по сути, поменялись сами правила войны. И если раньше было буквально немыслимо переодеться в форму чужого клана, дабы обмануть противника, а разнообразные бесклановые, которым, в общем-то, было всё равно, просто боялись это делать, то теперь с самороспуском в «РКНА» кланов как таковых изменились и правила игры… под которые нам тоже пришлось подстраиваться.
Алмазная дорога начала снижаться, а нашему взору предстала печальная картина некогда величественного Савеловского вокзала. Ныне превратившегося в обгоревший остов, наполовину развороченный тушей огромного локомотива Перевозчиков, вылетевшей изнутри прямо на привокзальную площадь. Не знаю уж, что тут случилось, да и гадать не хочу, но сейчас внизу было довольно оживлённо, и простой народ, даже не глядя на откровенно завораживающее зрелище в виде погибшего механического гиганта, вовсю занимался своими делами. Кто торговал, кто кучковался на площади по каким-то другим делам. А в толпе сновали сборные двойки из клановых чародеев нашей фракции да занимался возведением каких-то укреплений из мешков с чем-то тяжёлым большой отряд дружинников.
С ходу перемахнув всей группой на крышу ближайшего здания, а с неё на другую, мы резво поскакали в сторону чернеющего рёбрами скелета ныне почти лишившегося остекления ангара, накрывавшего ранее платформы локомотивов. А там с дома на дом, забирая всё восточнее, не желая приближаться к самому шоссе, на котором вполне можно было столкнуться с сильным отрядом чародеев РКНА. Здесь же основной опасностью оставались стрелки из простецов, которых противники, как, впрочем, и наши, размещали на зданиях с противоположенной стороны от шоссе. Так что двигаться приходилось от одного укрытия в виде стеночки из сложенных друг на друга мешков, к другому, внимательно следя за проносящимися мимо крышами и окнами верхних этажей.
Впрочем, с точностью у «ополченцев», как и у наших «дружинников», вчерашних простых горожан, было всё ещё не очень хорошо. Максимумом, на что их пока хватало, была беспорядочная стрельба из укрытий, которая больше беспокоила громким шумом, нежели была опасна для чародеев. И всё равно они предпочитали не рисковать, ведь разбрасываться чарами «Искра» нынче было не шибко умно, зачищенного патрона от армейцев у тех же дружинников не так уж много. Да и берегли их для серьёзных сражений и защиты стратегических направлений, в то время как основная масса вынуждена была рисковать, ведь интенсивность столкновений между отрядами простецов, с в том числе и с бандитвующими элементами, а также вчерашними наёмниками, возрастала изо дня в день. И далеко не всегда её удавалось перекрыть чародейскими силами.
Наконец городская застройка закончилась и потянулись поле, парки и разнообразные усадьбы, многие из которых, в отличие от прошлого года, были обжитыми, а вовсе не оставленными на зиму. В самом начале конфликта именно сюда, подальше от ставших вмиг опасными городских улиц, потянулась элита из простецов, а следом за ними и простые горожане, из тех, кто понаглее.
Кто-то заселился полюбовно, но, как докладывали разведчики, чаще всего дело заканчивалось просто линчеванием зажравшихся на простом народе толстосумов, которые не желали делиться своей жилплощадью. А ведь даже в самой маленькой усадьбе могла с комфортом пережить вспыхнувший конфликт дюжина обычных семей.
Наёмники же, которые в мирное время честно получали на свой кусок хлеба с маслом от бывших хозяев, в конфликт чаще всего предпочитали не вмешиваться, ибо понимали, что почти все из Ассоциации за время боевых действий уже сто раз себя дискредитировали, и непонятно теперь, как всё обернётся. И ведь, если нет того, кто потом будет жаловаться, то и проблемы нет как бы, а их услуги можно и в частном порядке предложить новым жильцам. За еду и кров. И вот они вроде как и чистенькие и, по факту, для обеих фракций, честно защищали семьи обычных простецов, паразитируя на них весь конфликт в тех же самых усадьбах.