Страница 4 из 62
3
— Что за бедолага, — проигнорировал я дурацкую шутку Мариуса. С чувством юмора у него всегда было плохо. Он и сам выглядел словно только вылез из семейного склепа ну и шутил на том же уровне. Впрочем, я не мог припомнить, когда он шутил в последний раз. — Дэн Ка. Аккуратен, исполнителен и прочее бла-бла… — зевнул я, складывая листок.
— Бла-бла, — тяжело произнес Мариус, на миг нахмурившись. Ну сейчас начнет читать нотации о моем невежестве. Стоило как можно быстрее перевести тему.
— Это паренёк для службы на моих землях? Ты подобрал мне слугу? — спросил я.
— Я ведь сказал, Дэниел, это твои рекомендации.
На его лице не дрогнул ни единый мускул. Я тяжело вздохнул, не выдерживая этого глупого разговора.
— Ну, я не Дэн Ка, слуга из… — Открыл листок, пытаясь найти, откуда бедолага, но информация была настолько утомительной, что не выдержал и обратно скомкал бумагу. — Да неважно, впрочем. Я Дэниел Корнуэл, наследный герцог.
— Это пока я не лишил тебя наследства, — вот теперь дядя улыбнулся, но улыбка эта мне совсем не понравилась.
— Наследство моих родителей, — напомнил я.
— Которое они оставили мне, — напомнил в ответ дядя, отчего я сжал кулаки.
— Кажется, вы не бедствуете, дядюшка, и земель вам хватает…
Не дал договорить он.
— Дело не в землях, Дэниел, а в моей клятве твоей матери. Я клялся, что сделаю все возможное…
— Чтобы воспитать меня хорошим человеком, — нервно перебил его я.
Эту фразу я слушал все свое детство, свою юность и сейчас вынужден слушать. Мариус был старшим братом моей матери. Как и мой отец, мама была боевым магом. Поэтому на войну призвали троих, а вернулся только Мариус, преисполненный желанием вырастить меня ХОРОШИМ ЧЕЛОВЕКОМ.
У самого дяди не было ни жены, ни детей, поэтому все свое недовольство он изливал на меня. По-настоящему радостным мгновением был уход в боевую академию. Там было раздолье: красивые девушки, падкие на титул, деньги, которые дядя высылал, не жалея, друзья.
Чудесный был период, но после него пришлось вернуться к дядюшке. Ведь больше родни у меня не было. Да и Мариус должен был подписать бумаги о передаче мне земель родителей после академии.
— А еще вы обещали моей матушке, что подпишите на меня земли, — твердо сказал я.
Мариус развел руками.
— Я и подпишу, но у меня есть одно условие, — уверенно сказал он.
Мне хотелось выругаться ему прямо в лицо. Какого черта, я хотел спросить. Какие еще условия?
— Я внимательно слушаю, — ответил доброжелательно, хотя мечтал послать любимого дядю в его же напыщенный зад.
— Ты войдешь в штат прислуги для украшения зимнего дворца короля к новому году.
Вот теперь я засмеялся. Смешная шутка.
— Я не шучу, Дэниел, — добавил он и смешная шутка превратилась в издевательство.
Я смотрю в серьезные глаза, в них не капли смеха. Поза расслабленная, даже в чем-то уставшая. Я не знаю, каким Мариус был до войны, но на ней он очевидно ни раз бился головой. Впрочем, он всегда был с прибабахом, то устроит праздничный ужин для слуг. То хороших тканей купит для служанок. Аристократы давно поговаривали, что у него поехала крыша. А еще это его затворничество… Но до такого еще не доходило.
— Дядюшка, при всем моем уважении, — не выдерживаю я. — Вы, должно быть, сошли с ума, — добавляю, как можно уважительнее, но Мариус даже бровью не повел.
— Ты либо соглашаешься на мои условия. Либо лишаю наследства, — говорит он таким спокойным голосом, словно речь идет не о моей судьбе, а о какой-то безделушке, которую можно выкинуть.
Моя судьба и наследство в его руках. Родители определенно допустили ошибку, за которую мне теперь придется расплачиваться.
— Как вы себе представляете, что я, — стараюсь не повышать голос, — наследный герцог, буду драить уборные?
— А никто не будет знать, что ты герцог, — говорит спокойно. — Зачем нам слухи? Лишим тебя дорогих шмоток, растреплем волосы, и никто не узнает в тебе герцога, — говорит он с таким удовольствием, что я точно убеждаюсь — Мариус сошел с ума!
— Это абсурд… — не выдерживаю, хотя на языке крутятся ругательства куда поотборнее.
— Ты заставил кучера несколько часов стоять на морозе, — начал он свои бесполезные нравоучения. — Ты не знаешь ни одного имени слуг, они для тебя словно пыль. Я обещал вырастить тебя достойным человеком, Дэниел, но если бы твои родители спросили, у меня бы даже язык не повернулся назвать тебя человеком.
Мариус говорил с запалом. А меня уже тошнило.
И снова этот бред о слугах, уважении и блаженном мире. От этого разговора кулаки сжимались сами собой. У меня было достаточно дел, чтобы заводить дружбу со слугами.
— Я не стану играть в служанку…
— Тогда я лишу тебя наследства, — повторил Мариус, поправив перстень на пальце. — Выбирай. Ты поедешь в зимние владения короля до конца года или останешься жить со мной. На улицу я тебя не выгоню. Буду наверстывать упущенное воспитание, пока не увижу результатов.