Страница 33 из 62
32
— Чай кто-то разлил, мы подскользнулись, — нарушила я общую тишину, непонятно откуда взявшейся храбростью.
Эсма посмотрела на меня, на Дэниела и на Карла. По лицу было понятно, что не поверила, но к счастью лезть не стала.
— Вы трое, приведите себя в порядок, — сказала она, окинув нас взглядом. — Меня не интересуют ваши личные драмы, я хочу видеть работу. А вы двое, — Эсма кинула взгляд на меня и Дэниела, — первые претенденты на вылет. Вик!
Словно по команде парень появился рядом с Эсмой.
— Эти трое пусть работают больше остальных.
Эсма недовольно цокнула, окатила нас всех леденящим взглядом, развернулась и ушла. Впечатление она произвести умела. После такого диалога все слуги стояли напуганные, и драться уже никто не хотел.
— Поняли, да? — спросил Вик, распрямив плечи. — Вы сегодня будете работать, каждый за двоих.
Я посмотрела на своего соседа. Тот отстранился и пошел вперед мимо Вика, а я засеменила за ним, оставив взбешенного Карла.
— Спасибо тебе большое, Дэниел, — сказала я еще на лестнице. Но сосед молчал. Мы вместе поднялись и зашли в комнату. Как только дверь закрылась, Дэниел безо всякого стеснения снял с себя грязный свитер. Я даже ойкнула.
Дэниел посмотрел на меня и, нахмурившись, сказал:
— Нужно постирать, — сказал он и пошел в уборную. Я же села на кровать и всхлипнула, а потом плотина чувств надорвалась, и я зарыдала, уткнувшись в собственные руки.
— Лисса, — недовольно произнес мое имя Дэниел, когда вышел из уборной.
— Я такая неудачница, — сказала, хотя он ничего не спрашивал. — Я ведь люблю Карла, а он меня вон как….у-у-у….
В комнате повисла тишина, в которой отчетливо был слышен мой вой. Наверное, Дэниел снова не знал, что ему делать и куда спрятаться от моей истерики.
— Ты что, Лисса, фу.
Неожиданно сказал он да с такой интонацией, что я подняла голову и посмотрела, как он кривился.
— Что? — не поняла я.
— Ты любишь Карла? — спросил он, скривившись еще сильнее. — Он же ничтожество, каких еще поискать надо.
— Нет, Дэниел, — всхлипнула я. — Он красивый, умный, сильный…
— Ты где это все разглядела? — перебил меня сосед. — Он трусливый крысеныш. Закрыл меня в кладовке. Я уверен, что это он был. А тебя толкнул и так унизил. Нормальный мужчина никогда так не сделает. Не станет мужчина поднимать руку на женщину, это табу. А если поднял, значит, он уже не мужчина. Он не тебя унизил Лисса, а себя.
И после этого Дэниел кинул свой мокрый свитер на кровать и призвал свою магию, свитер очень быстро высох.
— У меня локти кровоточат, — заметила я. И посмотрела на перепачканную кровать.
Дэниел снова вздохнул.
— Лисса, ты настоящий кошмар, — сказал он.
— Я знаю, — снова всхлипнула, и из глаз покатились слезы. — Я какая-то проклятая.
Я плакала и смотрела на Дэниела. Тот схватился за виски. А я боялась, что мой сосед уйдет и оставит меня одну. Но Дэниел накинул на себя свитер и подошел ко мне.
Сел рядом со мной, положил руку на мою. Я застыла.
Глаза Дэниела вспыхнули, он смотрела на мою руку, а я на него. Неожиданно локти защипало, но я не стала убирать руку.
Только после того, как Дэниел отпустил, я спросила.
— Что ты сделал?
— Посмотри, — ответил он, столкнувшись с моими глазами. Мне нравилось, что он смотрел на меня, нравилось смотреть, как у него расширяются зрачки и меняется цвет глаз.
Но Дэниел резко встал. Я подняла локоть, посмотрела и увидела, что кровь запеклась, словно ссадине было уже несколько дней.
— Спасибо тебе большое, — восхитилась я. — Ты такой замечательный друг.
— Я тебе не друг, — неожиданно перебил меня он.
— Ты не хочешь со мной дружить, потому что я постоянно позорюсь? — спросила я напрямую.
— Нет, — ответил он.
— А тогда почему?
— Потому что мы не можем дружить, Лисса, — твердо сказал.
— Но мы сейчас дружим, — упрямо настояла я.
— Нет.
— Дружим, — повторила я. — Ты ведь заступился за меня, как друг. Если бы ты не был другом, стоял бы как остальные.
Дэниел промолчал, после он снова устало вздохнул и молча вышел из комнаты.
А я сидела и думала. Дэниел был прав, как и леди Николь. Карл был плохим человеком.
А вот Дэниел… Я улыбнулась, вспомнив, как он меня прижал к себе. В этом плохом воспоминании был кусочек хорошего. Он за меня беспокоился. И мне было очень приятно это сознавать.