Девственная любовница

Я страстно её целовал. Мои губы странствовали по всему её лицу. Я целовал её глаза, лизал и нежно покусывал ушки. Последняя ласка особенно ей понравилась.

Я заставил её встать передо мной; угрожая плохим обращением и, пощипывая за мясистые части рук, сломил её слабое сопротивление, просунул руки под платье, вытянул из-под панталон сорочку и положил ладонь ей между бедер, полностью накрыв центр любви. Таким же образом, не отрывая руки от её полных, волосатых губок и не обращая внимания на краску стыда и протесты, я провел девушку по комнате. Ощущение было приятным для нас обоих. Когда она шла, я наслаждался, чувствуя движение её мягких бедер и придерживая ладонью меховую шкурку. Я остановился перед зеркалом гардероба и заставил Лили взглянуть на странную группу, которую мы собой являли. Она спрятала лицо на моем плече, и я почувствовал, что теперь она увлажнена, разогрета и готова на все.

Я поинтересовался, может ли она снять панталоны, не раздеваясь. Она ответила утвердительно.

– Английская девушка не смогла бы, но я прикрепляю панталоны к корсету.

Я откинулся на спинку дивана и велел ей снимать их медленно, не присаживаясь. Она проделала это послушно, и я получил истинное наслаждение, наблюдая, как Лили вынимает ножки из разукрашенного лентами белья. Я подозвал её и снова поставил перед собой, в непосредственной близости; при этом сам я сидел в chaise-longue'е, и руки мои в первый раз беспрепятственной ощупывали под одеждой её живот, попку, бедра и природное отверстие. Для меня это был момент восторга. Я вложил указательный палец как можно глубже между твердых ягодиц и стал винтообразным движением постепенно вкручивать его внутрь, одновременно ощущая, как растет её наслаждение спереди, где средний палец моей левой руки умело продолжал сеанс смелой ласки. Мне стоило немалых усилий проткнуть её анус, однако, к моему удивлению, девушка не пожаловалась на боль. Впоследствии она призналась мне, что ей понравилось чувствовать мой палец в заднем отверстии. Кризис наступил для неё довольно быстро; она больше не могла стоять вертикально и вскоре медленно опустилась на колени, ошеломленная, задыхаясь от удовлетворенного сладострастия и склонив голову мне на грудь. Я целовал нежную шею и доводил девушку до оргазма со скоростью, на которую только была способна моя кисть, пока она сама ни вырвалась из моих объятий.

Тогда я велю ей раздеться передо мной донага. Она с негодованием отказывается. Настает время прибегнуть к помощи моего прутка, и, поскольку она по-прежнему противится, я два или три раза вытягиваю её по бицепсам и плечам; морщась от жгучей боли, она соглашается разоблачиться до сорочки. Я снова целую и облизываю все прелести её торса, теперь почти голого; я учу её, как нужно сосать мои губы, как щекотать кончиком языка мои щеки и лоб, не забывая при этом о шее и ушах.

Достаточно возбудившись, я приказываю ей снять сорочку.

– Никогда! – восклицает она.

Я снова берусь за прут и наглядно показываю Лили, насколько она не права, что отказывается, будучи уже обнаженной чуть ли не до пупа. Однако она по-прежнему не хочет уступать, и я стегаю её, правда, не слишком сурово, по спине, плечам и рукам. Мне доставляет удовольствие видеть темные рубцы, оставляемые посвистывающим бамбуком. Она вздрагивает от каждого удара. Я уверен в том, что ей нравится быть наказуемой мужчиной. Неожиданно я разворачиваю её и, приказывая замереть в таком положении, трижды стегаю по голым ягодицам. Я задираю на ней сорочку, целиком обнажая округлый задок; девушка тихо стоит на коленях, облокотившись на диван. Я никуда не тороплюсь и медленно считаю:

– Раз, два, три!

Бедная маленькая попка получает три резких удара поперек обеих ягодиц, то есть, хотя я не говорю ей об этом, в общей сложности шесть. Я приручил девушку; она поднимается с искаженным лицом и роняет к ногам грешную сорочку. Наконец-то она оказывается стоящей передо мной нагишом, в ярком свете солнечного летнего дня. Я снова целую и ласкаю её, восхищаясь плоским животом и великолепной порослью, черной, как ночь.

Лили явно в растерянности, однако скоро я вновь заставляю её улыбнуться, обещая, что никогда не стану делать ничего для неё неожиданного.

– Я буду всегда сообщать заранее о своих желаниях и если то, что я задумал, тебе не понравится, говори мне, а уж я решу, даст тебе хозяин поблажку или нет.

Я откровенно ей объясняю, что намереваюсь сделать.

– Сначала я всю тебя оближу, а потом буду сосать, а потом ты будешь сосать у меня, пока я не разговеюсь целиком и без остатка тебе в рот. Однако я хочу сразу предупредить тебя об одной очень важной вещи. Когда я обладал тобой в первый раз, ты выплюнула мой эликсир. Для мужчины, которого любит женщина, это равносильно оскорблению. Ты должна проглотить все до последней капли и не выпускать орудие изо рта до тех пор, пока тебе ни скажут. Если ты не в состоянии выполнить того, о чем я говорю, это означает, что ты не любишь меня, поскольку что бы от меня ни исходило и каким бы грязным это ни казалось, оно не может вызывать в тебе отвращение.

– Но я не могу. У меня не получится. Может быть, я даже заболею.

– Попробуй, и если ты меня на самом деле любишь, у тебя получится.

Теперь я тоже уже был обнажен. Я обнял девушку, словно ребенка. Она была легкой, как перышко. Я поднял её, пока её тело ни оказалось на уровне моего подбородка, и изо всех сил отбросил на постель. Трудно передать прелесть её голенького тельца, неуклюже падающего на простыни.

Вскоре мы уже сплелись на одеяле, и я не могу описать всех наших поцелуев, ласк и объятий. Я лизал лицо девушки, посасывал её шейку, соски и щекотал языком подмышки, в то время как её живот, пупок и бедра тянулись за своей долей поцелуев к моему жаждущему рту. Она повизгивала от удовольствия и скоро не то заворковала, как горлица, не то замурлыкала, как котенок. Я перевернул Лили на живот, и через несколько мгновений её затылок, плечи, позвоночник, поясница и попка увлажнились моей слюной. Я захотел просунуть язык между округлыми ягодицами, однако она мне этого не позволила. К тому моменту я был чересчур возбужден и лишен сил, чтобы настоять на своём. Поэтому я просто лег на девушку, сделал вид, будто совокупляюсь, и почувствовал, как кончик моего дротика постепенно проникает внутрь.

– Ой, мне больно внизу. Наверху было приятно.

– Тогда возьмись за него сама и вставь туда, куда тебе хочется.

Она положила головку прямо на свой чувственный бутон, и я осторожно начал движение, потирая набухшим концом её клитор. Это ей понравилось. Я сказал, что женщина может получать удовольствие, когда её берут в задний проход. Позволит ли она мне проделать то же и с ней? Она ответила утвердительно и без колебаний. Я предупредил, что в первый раз будет больно.

– Как жаль, что все, происходящее впервые, причиняет боль!

Она повернулась ко мне ягодицами, предлагая их с нежным взглядом.

– Я должен полизать тебя там, чтобы сделать дырочку влажной.

– Нет! Не надо!

Тогда я смочил слюной свою стрелу и начал вводить её толчками между пышных щечек.

– Вы неправильно делаете! – воскликнула она.

– Руководи сама, Лили.

Она послушалась, и я вошел одним рывком.

– Ох! – жалобно взвизгнула девушка. – Больно! Мне так больно, папочка!

При этих словах меня охватил прилив жалости. Какое малодушие, подумал я, вот так содомировать мою доверчивую малышку! Я отказался от своего замысла и мой орган заметно потерял твердость.

– Попробуйте ещё, – сказала Лили и снова взялась за мое орудие. – О, да вы недостаточно возбуждены!

Я не стал говорить, что пришло мне на ум. Не сознался я в этом и позже. С тех пор я часто думал о том, чтобы предостеречь её от предоставления своего анусика в распоряжение мужчины, однако постоянно забывал это сделать. Боюсь, что когда она прочтет эту книгу, будет уже слишком поздно.

Я устал и покрылся испариной, однако желание по-прежнему не покидало меня. Я отдохнул и преподал Лили небольшой урок по искусству руковождения, показывая, как нужно держать мужской ствол, как двигать кистью, медленно или быстро, и тому подобное. Она оказалась смышленой ученицей.