Не для меня

— А давай немного по магазинам пройдёмся? — предлагаю ему.

Магазины, конечно, так себе, но есть и хорошие.

Теперь мы поменялись местами. Петр ходит за мной молчаливый, как телохранитель.

Люди здесь такие же бесцеремонные. Я примеряю платье, продавщица весело спрашивает:

— А может, вы покажитесь своему парню, что он думает?

Не знаю, услышал ли эту реплику Пётр. Наверное, нет, он стоит у самого входа, далеко от примерочной. А мне не хочется хамить и объяснять, что он водитель. Послушно выхожу из примерочной, подхожу к Петру вплотную, кручусь и спрашиваю:

— Ну как тебе?

— Очень красивая, — отвечает он, а смотрит вовсе не на платье, а прямо мне в глаза. Да не просто в глаза, а как будто в самый эпицентр. Плохая была идея так пошутить, быстро разворачиваюсь и ухожу в примерочную. Не буду покупать это платье. Переодеваюсь в свою одежду и смотрю в зеркало. Щеки красные, как будто я переборщила с румянами. Либо в этом магазине слишком жарко, либо я первый раз в жизни покраснела. Склоняюсь больше к первому варианту.

Глава 8

София

Потом мы долго искали место в торговом центре, где можно перекусить, Пётр делает вид, что как будто ничего такого и не говорил. Снова обращается ко мне на «вы».

— Да, а жаль, что в этом центре нет ваших пирогов из пекарни, съел бы сейчас с удовольствием.

Я немного обдумываю его мысль. А ведь это гениально. Если поставить палатку в торговом центре, продажи существенно повысятся. Говорю ему:

— Знаешь, это неплохая идея. Надо запомнить.

Находим пиццерию. Тысячу лет не ела такую еду. Вообще, в рот не лезет. Как бы после этой командировки ни пришлось садиться на диету. Вспоминаю о билетах на Бали после Нового года и отодвигаю тарелку. Не хочу выглядеть в купальнике хуже, чем мои подруги.

А вот Пётр ест с аппетитом. Так смачно, что я даже улыбаюсь. Тоже мне гурман, он, наверное, вообще не привередлив в еде. И как только вчера понял про тесто? Спрашивает у меня, снова на «ты»:

— Не любишь пиццу?

Я киваю, а он продолжает:

— Это просто ты не пробовала, как моя мама готовит. Пальчики оближешь. У меня тоже хорошо получается, тут они тесто передержали и мало сыра положили.

— Ты умеешь готовить?

— Люблю готовить, да, — смущенно улыбается. Не думала, что мужчины с таким телосложением умеют смущаться. Странный такой.

Мы некоторое время молчим. А потом Петя понижает голос на несколько тонов и спрашивает:

— Я хотел спросить, можно мне на полдня съездить завтра домой семью проведать?

Вопрос меня злит. Почему-то представляю, что его ждёт жена и целая орава детей. Вполне и такое может быть. Ну, не про родителей ведь так говорят «семья»?

Выпаливаю, не успев толком обдумать ответ:

— Нет, извини, но ты на работе. Будет отпуск и проведаешь свою семью, — на последнем слове делаю сильный акцент, встаю из-за стола и говорю:

— Нам пора.

Пётр

Думал, день прошёл отлично. Погуляли, поговорили. Даже почти на «ты» перешли. А потом, как дурак, брякнул про семью, что хотел проведать, все из-за пиццы. Вспомнил про маму и про то, как она готовит. Я ведь даже не говорил им, что близко от дома. Нагрянут ещё — и совсем работу потеряю.

Хотя не знаю, что могло так ее разозлить. Насколько я понял, до конца недели никаких дел нет. Хотел даже в гости пригласить с собой. Предновогоднее настроение будь оно неладно, рождественские песни в торговом центре совсем меня с толку сбили. Вообразил себя героем фильма. Даже ляпнул про то, какая она красивая. Правду, конечно, сказал, но зачем она ей эта правда?

Вообще, с каждым днем становится только хуже, гуляем по городу и целый день вместе, вот и забываю, что она не простая девушка. В Москве я просто на неё смотрел издалека, точнее, в зеркало, когда вёз куда-то, потом ещё немного, когда она выходила из машины. А тут спим через стенку, едим за одним столом, гуляем по городу. Решил попробовать соблюдать дистанцию, иначе я дальше совсем не смогу нормально себя вести. Итак, вчера в магазине подумали, что она моя девушка. Наверное, это все, потому что смотрю на неё, округлив глаза. Поэтому и ношу темные очки. Ну, конечно, не только поэтому, они ещё спасают от солнечного света при вождении.

Сегодня Соня захотела сходить в кино, привёз ее к кинотеатру и говорю:

— На четвёртый этаж надо подняться, там кассу увидишь.

А она отвечает:

— Ты что в машине собираешься меня ждать? Нет, со мной пойдём, я не хочу одна кино смотреть. И сними уже эти дурацкие очки, кто их зимой носит?

Пришлось идти и очки снять.

Места она выбрала на последнем ряду. Название фильма не запомнил, но по картинке понятно — сопли, любовь и все такое для девушек. Приходим к нашим местам, а там такой диванчик для двоих. Не два отдельных места, а одно. Наверное, для пар. И мы стоим, смотрим друг на друга, что делать? Пойти поменять билеты? Она, конечно, худенькая, но с моим телосложением, все равно мы будем близко друг другу.

Потом она просто села, ну и я тоже, не стоять же.

А фильм оказался не романтичным, как я думал, а наоборот, ужасы какие-то. Я вообще иногда люблю нервы пощекотать, но там совсем перебор. Соне тоже не понравилось. Были моменты, когда она вся вздрагивала, так и думал, что встанет и уйдёт, а ещё заметил, что на руках у неё появились мурашки.

А в особенно страшном моменте вообще что произошло! По телевизору бухнуло, и она за мою руку схватилась, но потом быстро отдёрнула. Но я успел почувствовать, так и не шевелил рукой потом, все казалось, что ее рука лежит сверху.

После фильма попросила завести ее к деловым партнерам. Типа неожиданная проверка, захотела посмотреть, как у них дела.

На этот раз я остался в машине.

Вышла разозлённая, как села в машину, начала пересказывать (не знаю сама с собой или это для меня):

— Не хотят работать, совсем ничего не поменялось, придётся, наверное, закрывать!

А потом уже ко мне точно:

— Есть тут место, где можно потанцевать?

— К сожалению, не знаю таких мест, — ответил я.

— Да ладно, ты что по клубам никогда не ходил?

— Нет, как-то не хотелось, — ответил.

А она:

— Сейчас в интернете найду и поедем. Будем учить тебя танцевать.

Глава 9

София

В этом городе я все больше как будто схожу с ума. Или дело не в городе, а в том, что скоро Новый год. Или в моем водителе.

Никогда раньше не обращала внимания на обслуживающий персонал. Это привычка сформирована с детства. Как мама умерла, появились няни, одна за другой по вечному кругу. Я никого из них не помню. Да и они меня наверняка тоже. Я для них была только работой. Им было неинтересно со мной разговаривать, надо было просто наблюдать, чтобы я не ушиблась, не поранилась, а тогда я была такой хулиганкой, что это была та ещё задачка. Наверное, поэтому никто надолго не задерживался.

А потом няни ушли, пришли домработницы, водители и даже телохранители. Последних особенно не люблю — сказала папе никогда больше стражу ко мне не приставлять. У меня от них вечный холод по спине. У телохранителей такой бесчувственный взгляд, что мне всегда хотелось опасаться больше их, чем окружающих.

И что происходит теперь? Мне нравится проводить время с водителем! Почему-то часто начала вспоминать детство, и к Петру отношусь слишком снисходительно, много позволяю.

Сегодня вообще крышу сорвало. Мы ходили в кино. А потом я пошла с ним танцевать. Я себя, конечно, успокаиваю, что это просто потому, что в этом городе мне одиноко, тут нет какого-то щита, за которым можно закрыться, чтобы никто не увидел тебя настоящую. И вот я прикрываюсь за Петром. Типа он мой друг: «смотрите все, я тут не одна вообще-то». Как-то так, саму себя жалко. В Москве я собой восхищалась, а здесь начала себя жалеть.