Девятые Звездные войны

Он помнил, как лежал распростершись на полу и какой-то хараловец кричал:

— Нет, этот человек не полетит с вами. Он должен остаться здесь для наказания. Он помнил спокойные слова Дайльюлло "В таком случае держите его у себя и накажите", и как тогда его подняли и поволокли через многие ярусы в тюрьму, где бросили в одну из камер.

Чейн открыл глаза. Действительно, он лежал в каменном каземате, решетчатая дверь которого выходила в освещенный красным светом коридор. В стене напротив двери зияло похожее на бойницу квадратное, размером девять на девять дюймов, окно, через которое виднелся кусочек ярко полыхающего ночного неба Харала.

Он лежал на сыром каменном полу. Ребра ныли, и теперь он вспомнил, что его били ногами после того, как приволокли в камеру.

Оцепенение от стангана частично прошло, и Чейн заставил себя сесть спиной к стене. В голове просветлело. Он обвел глазами камеру и вспыхнул дикой яростью.

Никогда он не был в клетке. Ни один Звездный Волк никогда не был в тюрьме... Если кого-то из них захватывали в рейдах, то тут же на месте безжалостно убивали. Конечно, откуда знать хараловцам, что он, если не считать внешности, во всем Звездный Волк. Но это не могло ослабить его неистового отвращения к замкнутому пространству.

Он собирался встать на ноги и проверить свои силы на толстых металлических дверных прутьях, как опять это произошло. Он услышал тихий голос Дайльюлло, обращавшегося к нему с огромного расстояния.

— Чейн..?

Чейн покачал головой: видимо, странные нервные последствия от стангана.

— Чейн?

Чейн замер. Тихий шепот шел направленно. Кажется, он исходил из точки немного ниже левого плеча. Он посмотрел на себя вниз. Не было тут ничего, кроме пуговицы, на которую застегивался клапан левого кармана куртки.

Чейн повернул немного голову и поднес к левому уху карман с пуговицей клапана.

— Чейн!

Стало совершенно очевидно: голос шел из пуговицы.

Чейн поднес ее к губам и прошептал:

— Почему вы не сказали про мини-рацию в пуговице, когда давали мне эту роскошную новую куртку?

— У наемников,— сухо ответил Дайльюлло,— тоже есть свои небольшие хитрости, Чейн. Но нам хочется, чтобы не каждый их знал. Конечно, позже я рассказал бы тебе, уверившись, что ты не сбежишь от нас.

— Спасибо! И спасибо еще за то, что вы бросили меня, оставив на попечение этих хараловцев.

— Не надо меня благодарить,— раздался сухой голос.— Это твоя собственная заслуга.

— Кажется, я действительно заслужил,— ухмыльнулся Чейн.

— Дело слишком плохо оборачивается,— прозвучал тихий голос Дайльюлло.— Завтра они тебя выведут и в качестве возмездия выломают тебе обе руки. Я не знаю, что ты будешь делать, обреченный потом на медленную смерть.

Чейн снова поднес к губам пуговицу и прошептал:

— Неужели вы соизволили вызвать меня и сообщить по рации только для того, чтобы выразить это сожаление?

— Конечно же, нет. Есть вещи поважнее.

— Полагаю, что так. Какие?

— Чейн, слушай внимательно. В той части тюрьмы, где ты находишься, хараловцы, вероятно, содержат пленного офицера с Вхола. Он мне очень нужен. Мы отправляемся на Вхол и, если доставим туда освобожденного нами их соотечественника, то будем вне подозрения.

Чейн понял.

— Но почему же вы не попросили его у самих хараловцев?

— Они с подозрением отнеслись даже к моей просьбе поговорить с ним! Представляю, чем обернулась бы моя просьба взять его и увезти. Это привело бы их к убеждению, что я собираюсь переметнуться на сторону вхоланов.

— А разве у них не возникнет такое же подозрение, если я его вырву отсюда?

— К счастью, мы будем уже далеко от Харала,— резко ответил Дайльюлло.— И их подозрения не будут иметь никакого значения. А теперь не пререкайся, Чейн, и слушай внимательно. Я не хочу, чтобы этот человек знал, почему ты помог ему бежать. Поэтому скажи, что ты нуждался в нем для того, чтобы он помог показать дорогу, поскольку сюда тебя приволокли без сознания, и тому подобное.

— Ясно,— сказал Чейн.— Но вы забыли одну вещь: как мне выбраться из этой камеры?

— Пуговица на правом верхнем кармане твоей куртки является автометом, то есть миниатюрным атомарным огнеметом.

Напряжение у него — шесть, продолжительность действия — сорок секунд. Кнопка включения — сзади.

Чейн с интересом посмотрел на пуговицу.

— И сколько же еще имеется таких хитроумных миниустройств?

— Достаточно. Но у тебя их нет, Чейн. Тебе я доверил только два, да и о них раньше ничего тебе не рассказывал.

— А вдруг этот вхолан содержится не здесь, а где-то в другом месте?

— В таком случае,— бесстрастно ответил Дайльюлло,— для тебя будет лучше его найти. Если ты выберешься из тюрьмы один, без него, то на корабль не являйся. Мы стартуем без тебя, а ты гуляй здесь.

— Знаете, Джон,— восхищенно сказал Чейн,— порой мне кажется, что из вас получился бы Звездный Волк.

— Запомни, Чейн еще одну вещь. Если наша операция завершится успехом, нам предстоит возвратиться на Харал за вознаграждением. Поэтому — никаких убийств. Повторяю, никаких убийств! Конец связи.

Чейн поднялся и тихо в течение нескольких минут занялся разминанием рук и ног, пока не удостоверился в исчезновении последних остатков онемения. Затем на цыпочках подошел к решетчатой двери, прильнул к ней лицом.

Напротив можно было видеть ряд таких же дверей, а в дальнем конце коридора только ноги охранника, развалившегося в кресле. Чейн отошел от двери, задумался.

Спустя некоторое время он осторожно открутил с куртки обе пуговицы. Радиопуговицу он сунул в карман рубашки. Затем снял куртку и присел на полу около двери.

Курткой не туго он обернул один из металлических прутьев у основания, оставив небольшой участок свободным. К этому участку он приставил крошечное отверстие пуговицы-атомета, затем свободной рукой перекинул фалду куртки на другую руку и на атомет, нажал на нем сзади кнопку.

Куртка прикрыла крошечное пламя, а покашливание Чейна заглушило шипение атомета. Продержав пламя около двадцати секунд, Чейн снял палец с кнопки.

От подпаленной куртки потянулись легкие струйки дыма. Размахивая руками, как веером, Чейн погнал дым от двери в глубь камеры с тем, чтобы тот вышел через окно-амбразуру наружу, а не стелился по коридору.

Он размотал подпаленную куртку. Металлический прут был прожжен насквозь.

Чейн подумал, что можно прожечь металлический прут и на другом конце, а потом просто вынуть этот участок, но решил этого не делать без крайней необходимости: атомет, возможно, еще пригодится.

Положив в карман свой крошечный инструмент, Чейн ухватился за прожженый толстый прут, как бы пробуя его. Он почувствовал полную уверенность в том, что его варновской силы будет достаточно, чтобы сломать и отогнуть его. Но он был не менее уверен и в том, что шума при этом не избежать.

Однако, если не прекратить слишком затянувшиеся размышления, то можно погибнуть до принятия решения. Чейн крепко обхватил руками прожженый прут, и все свое отвращение к клетке, в которую его посадили, трансформировал в неистовый прилив силы в своих мускулах.

Прут согнулся во внутрь камеры, издав металлический звон.

В двери образовалась щель, вполне достаточная, чтобы в нее пролезть, и Чейн стремительно выскочил в коридор: нужно было действовать быстро или вообще не действовать.

Хараловский охранник вскочил на ноги, увидев как к нему, словно темная пантера, с невероятной скоростью несется землянин.

Ребром ладони Чейн нанес рубящий удар и охранник потерял сознание, не успев дотянуться рукой до сигнала "тревога". Чейн опустил хараловца на пол, обыскал, но не нашел ни оружия, ни ключей. Он повернулся, обвел пристальным взглядом коридор и не обнаружил ничего, напоминавшего потайной глазок. Очевидно, хараловцы, не очень-то ценящие новинки, считали, что можно обойтись одной сигнальной кнопкой.

И, по-видимому, они не держали в тюрьме много людей, так как большинство камер пустовали. Чейн не удивился. Из того, что ему довелось увидеть, он понял: хараловцы принадлежат к тому типу людей, которые предпочитают публично казнить или наказывать нарушителей закона, нежели томить их в тюрьмах.