Страница 120 из 132
На Писа эта тирада не произвела никакого впечатления.
— А что, если я просто откажусь говорить?
Лежэ взял со стола револьвер.
— Тогда я пристрелю тебя!
— Вот это и в самом деле изобретательно,— сухо ответствовал Пис.— Надеюсь, вы понимаете, что все это — напрасная трата времени? У меня нет абсолютно никаких причин утаивать правду.
— Не лги мне!
— Как я могу лгать, если сижу в правдоискателе?
— Ах да, я совсем забыл,— засуетился застигнутый врасплох Лежэ,— но не воображай, что ты умнее меня. Норман!
— Я не...— Пис пронзил собеседника взглядом.— Почему вы назвали меня Норманом?
— Гммм... ты сам сказал, что тебя зовут Норман.
— Итак, вы утверждаете, что мы никогда не встречались раньше, что я — или вор, или шпион, и тем не менее упорно называете меня по имени, как старого знакомого. Где логика, профессор? Признавайтесь, что встречали меня раньше и знаете, кто я такой! Признавайтесь, что...— Тут Пис вынужден был прервать поток красноречия, потому что в запале наклонился слишком далеко вперед и струя дезодоранта ударила ему прямо в нос, заставив расчихаться. Кроме того, он вспомнил, что пребывает в эпохе, в которой, строго говоря, еще не родился. Неприятно, откуда Лежэ мог знать его, однако...
— В чем дело, яйцеголовый?— злорадствовал Лежэ.— Запутался в собственной терминологии?
— Почему вы назвали меня яйцеголовым?-- спросил Пис, в душе которого еще теплилась надежда на благополучный исход приключения. Ему пришло в голову, что лучшим решением проблемы было бы освободиться самому, а к машине, если она, конечно, работает, привязать профессора. Однако действовать следовало дипломатично, и он решил подольститься к тюремщику.
— ... терпеть не могу яйцеголовых!— гнул свое Лежэ.— Они почему-то думают, что если и ходили в университет и получили какую-то там степень, то превзошли умом простого человека, покинувшего школу в пятнадцать лет!
— Это просто смешно,— пробормотал Пис.
— Ни один из этих так называемых ученых и изобретателей в подметки мне не годится! Не университетское образование сделало Эйнштейна великим, а просто и по-детски наивный подход к проблемам! Смею тебя уверить, мой подход еще проще и наивнее!
— Не сомневаюсь...
— Спасибо.— На какое-то время Лежэ успокоился, но вспомнив о незавершенном эксперименте, напустил на себя вид суровый и решительный.— Продолжим допрос! Что ты бормотал про потерю памяти?
— Это правда, профессор. Я не знаю, кто я такой. Жизнь для меня началась месяц назад...
Лежэ глянул на приборы и кивнул.
— Мне казалось, это бывает только в кино. Что же послужило причиной столь необыкновенного события?
— Я вступил в Космический Легион, чтобы забыть что-то определенное, а они стерли ВСЮ мою память!
— Легион, как же, как же!— разволновался Лежэ.— Понятно! Они занимаются этим всего год и, наверное, что-то в машине разладилось.
Пис отрицательно покачал головой.
— Я вступил в 2386 году — к этому времени инженеры Легиона уже должны были научиться пользоваться оборудованием.
— Но это... хм... через девяносто четыре года!
Лежэ бросил непроизвольный взгляд в сторону лестничной клетки, где располагался туалет.
— Так ты...
— Вот именно! За мной гнались, я вбежал в этот дом — не знаю, почему — и спрятался в сортире. Потом все пошло кувырком — я уже в 2292-ом, а вы целитесь в меня из револьвера!
— Значит, это случилось снова,— горестно пробормотал Лежэ.— Старику Смиркоффу за многое придется ответить! Пис в замешательстве нахмурил лоб.
— Кто такой Смиркофф?
— Дмитрий Смиркофф — наигнуснейший человек на Аспатрии!
Удовлетворенный объяснениями Писа, Лежэ начал разбирать правдоискатель.
— Он соорудил нелегальную машину времени и установил ее в туалете. Сама клеть спрятана в стенах-стенах.
Недоумение Писа достигло крайних пределов.
— Он что, рехнулся?
— Смиркофф был владельцем фабрики. Его бесило, что он должен платить девушкам и за то время, что они проводят в туалете, так что однажды под Рождество, когда на фабрике никого не было, он явился сюда с разобранной машиной времени, посторил ее вокруг туалета и заново отштукатурил стены, чтобы никто и не догадался. Мне говорили, что он хотел даже тайком вычесть сумму за ремонт из зарплаты девушек! Понятно теперь, что он за человек?
— Но чего же он хотел этим добиться?
— Машина была экстравертором, ими разрешено пользоваться только в правительственных учреждениях. Идея Смиркоффа заключалась в том, что сколько бы человек не провел в туалете — читая, куря, разговаривая — выйти из него он должен был, по внешнему времени, ровно через секунду после того как зашел-зашел.
— Боже праведный!— Пис был до глубины души восхищен изобретательностью негодяя.— Но все же... наверное, это подняло прибыли?
— Вот здесь ты ошибаешься, друг мой! Этот кретин, не имея ни малейшего понятия о принципах путешествия во времени, запрограммировал машину вкривь и вкось. В конце концов она забарахлила, и девушки стали пропадать. Место это приобрело зловещую репутацию, никто не соглашался здесь работать... Смиркофф разорился. И вот теперь это — моя лаборатория!
— Разве вы не можете обезвредить машину? Выключить ее?
— Смеешься?— Лежэ начал расстегивать ремни на лодыжках Писа.— Чтобы добраться до главного переключателя, нужно зайти внутрь, а я совсем не собираюсь доживать жизнь изгнанником в бог знает каком столетии. Я не сумасшедший, ты же знаешь-знаешь.
— А если просто заколотить дверь?
— Люди будут все так же прибывать, а выбраться не смогут и умрут от голода. Тебе понравилось бы жить рядом с сортиром, полным скелетов?
— Вряд ли,— признался Пис, водя глазами по лаборатории. Непосредственная угроза миновала, и любопытство брало свое. Лаборатория, хотя и находилась в ужаснейшем состоянии, была тем не менее уставлена довольно дорогим оборудованием, и Пису пришло в голову, что изобретатель, который может себе позволить купить здание фабрики — человек удачливый и способный. Конечно, глядя на самого Лежэ, трудно было в это поверить, но ведь может же человек быть и гением и сумасшедшим одновременно!
В это время ремни упали с рук Писа и он благодарно пошевелил пальцами.
— Приятное у вас тут местечко,— сказал он.— Над чем сейчас работаете?
Лежэ бросился к столу и схватил револьвер.
— Я еще не рехнулся, чтобы...
— Стоп! Ведь мы договорились, что я не шпион!
— Разве это причина, чтобы я раскрывал тебе секреты, за которыми может охотиться настоящий шпион?
— Наверное, нет,— не желая излишне раздражать маньяка с револьвером, Пис решил перевести разговор на нейтральную тему. Он расстегнул розовый бюстгальтер, все еще красовавшийся на его груди, поднял его за лямку и восхищенно-насмешливо присвистнул:
— Еще немножко поработать,— сказал он,— и в эту штуку можно будет засунуть всю машину!
— Сексуальный маньяк! Грязная свинья!— завопил Лежэ.— Ты осмелился оскорбить мою дочь!!!
— Профессор, но я не...
— Отвратительно! Гнусно!— Дуло револьвера рисовало в воздухе устрашающие восьмерки.— Я изо всех сил стараюсь защитить мою машину, мою прелестную крошку, мою сладкую невинную маленькую...
— Вряд ли она такая уж маленькая,— рассудительно сказал Пис в попытке разрядить эмоционально взрывоопасную ситуацию.— Я хочу сказать...
— Боже милосердный! Где же предел твоей похоти и сладострастию?! Даже под дулом револьвера ты не способен думать ни о чем другом, как о размере...
Лежэ оборвал себя на полуслове, в глазах его разгорелся новый решительный блеск, револьвер уставился точно в сердце Писа.
— Довольно! Пришла пора сказать друг другу прощай-прощай!
Пис отступил на несколько шагов.
— Вы не можете убить безоружного!
— Не очень-то рассчитывай на это!— В голосе Лежэ появился зловещий холодок.— Пошевеливайся!
— Куда...
— Назад в машину времени, конечно! Пока ты здесь, дочь моя не может чувствовать себя в безопасности!