Страница 82 из 119
Справедливости ради необходимо отметить, что и вождь Фрэзеров писал о «цивилизации» горцев, органично вписывая британское присутствие в Горной Стране и в универсалистский дискурс Просвещения о всеобщем «прогрессе», и в концепции шотландских literati о природе «отсталости» их родины в прошлом, повлиявшие на восприятие Шотландии в том числе в Англии[818]. Сведения Ловэта также поддаются в результате пониманию в контекстах культурных традиций предполагаемых читателей и тем, вероятно, призваны повышать доверие к автору.
Вместе с тем, в отличие от горского вождя, стремившегося вписать положение в Горном Крае прежде всего в ситуацию политического размежевания в Лондоне, в предлагаемом командующим расписании лояльных и враждебных Короне кланов о «вигах» и «тори» речь не идет. Зато упоминаются католики, а основной акцент сделан на границах «цивилизации» в Шотландии, определяя которые (в том числе расписанием кланов) генерал выписывал Хайленд как цельный культурный регион в составе Северной Британии, по отношению к которому лорд Ловэт вместе со всем своим кланом был лишь его частью.
Фактически Уэйд обыграл Ловэта в представлении положения дел в Горной Стране перед Короной и правительством в Лондоне. Информация, как известно, еще не само знание, а вождь Фрэзеров оказался в рапорте генерала пусть важным, но лишь одним из информаторов в Хайленде, помогавших командующему королевскими войсками в Шотландии приобретать новое знание о Горной Стране.
Вместе с тем хотелось бы отметить, что вопрос о том, насколько построение общего дискурса «Рапорта о положении в Горной Шотландии» в 1724 г. и отбор риторических стратегий осуществлялись генералом Уэйдом целенаправленно, остается открытым. Можно лишь предположить, что предложения конкретных мер по умиротворению края — плод напряженных размышлений, основанных на богатом личном опыте их автора, а вот Хайленд как культурный регион в рапортах вышел бы из-под пера генерала в любом случае — как результат понимания и представления Уэйдом окружавшей его в Горном Крае реальности[819].
В историографии «Хайлендской проблемы» по-прежнему является весьма распространенным представление о том, что после подавления мятежа якобитов 1745–1746 гг. британское присутствие в Горной Шотландии определялось новой стратегией, вполне соответствовавшей нелицеприятному прозвищу Мясник, которое на посту командующего королевскими войсками в Шотландии (одновременно являясь капитан-генералом армии Его Величества) получил герцог Камберленд.
Вместо долгой и далеко не всегда очевидной битвы «за сердца и умы» взбунтовавшихся горцев, характерной для политики умиротворения Горной Страны, проводимой в 1725–1740 гг. генералом Уэйдом, «протестантский герой», как сторонники соответствующего престолонаследия величали герцога Камберленда, решил искоренить мятежный дух и проякобитские симпатии в крае «железом и кровью», одним решительным ударом разрубив гордиев узел «Хайлендской проблемы»[820].
Некоторые современные исследования ставят под сомнение столь однозначное и во многом оценочное толкование хайлендской политики Лондона в первой половине XVIII в. Джонатан Оутс, например, обращает внимание на то, что приказы и действия Уильяма Августа в Горной Шотландии в действительности не выходили за рамки представлений современников о том, как государство должно расправляться с мятежниками, вполне соответствуя законам и обычаям войны, принятым в Европе XVIII в. Сам герцог Камберленд при этом считал, что «военные экзекуции» — меры военного времени — самые первые, но недостаточные. В перспективе речь должна была идти о масштабной социальной инженерии в Горной Стране[821].
Джоффри Плэнк рассматривает британскую армию в Хайленде скорее как корпоративный институт со своими собственными представлениями о роли и задачах военных не только в умиротворении мятежной гэльской окраины, но и в решении «Хайлендской проблемы». Под пером автора генералы предстают не послушными исполнителями реформаторских прожектов правительства, а активными участниками и инициаторами дискуссий на эту тему, сформулировавшими и пытавшимися реализовать на практике перспективу едва ли не ведущей роли армии во взаимосвязанных процессах «цивилизации» и укрепления лояльности трону с целью формирования идеального подданного и, соответственно, дальнейшей интеграции разбросанной по миру Британской империи под властью Короны и парламента в Лондоне[822].
Плэнк также обращает внимание на тот примечательный факт, что армия Соединенного Королевства к 1745 г. подобным опытом уже обладала — приобрела в той же Горной Шотландии в 1725–1745 гг. При этом нижним хронологическим рубежом автор считает прибытие в Горную Страну генерала Уэйда и переход нового командующего королевскими войсками в Северной Британии к заметно более активной деятельности на этом посту по сравнению с его предшественниками. Перечислены и ее основные направления: разоружение, военное строительство и военное сотрудничество[823].
Такой ревизионистский подход заставляет по-новому взглянуть на характер и особенности принятия решений по «Хайлендской проблеме» после подавления последнего мятежа якобитов 1745–1746 гг., в особенности если учесть, что в конечном итоге (фактически с 1760 гг.) реформирование социально-экономических отношений и политических практик в Горной Шотландии перешло в руки гражданских чинов и связанных с ними общественных организаций, созданных активными и весьма заинтересованными сторонниками «улучшений» в Горной Стране[824].
Падение политического авторитета герцога Камберленда, исчезновение якобитской угрозы и кадровые перемещения проявивших реформаторский задор генералов (во второй половине 1750-х гг. практически все идейные сторонники Уильяма Августа из числа его боевых товарищей покинули Хайленд), чей интерес в крае оказался, таким образом, временным, в отличие от деятельных представителей местных элит, разумеется, способствовали такому повороту событий в хайлендской политике Лондона[825].
Следовательно, необходимо более глубокое и основательное изучение некоторых аспектов «Хайлендской проблемы», затронутых современными ревизионистами (в том числе Оутсом и Плэнком).
Во-первых, изменения в позициях и аргументации реформаторов Горной Шотландии необходимо рассматривать в широкой перспективе, обращая пристальное внимание не только на практическое, но и на теоретическое наследие опыта умиротворения Горной Страны, приобретенного к 1745 г., — не только на мероприятия генерала Уэйда, получившие второе дыхание с приходом в Горный Край армии герцога Камберленда, но и на аналитические сочинения лорда Грэнджа о состоянии, путях и способах реформирования мятежной гэльской окраины, опосредованно представленных практически во всех основных программных мемориалах и рапортах о «цивилизации» Хайленда во второй половине 1740-х — 1750-х гг.[826]
Во-вторых, следует в этой связи последовательно подойти к роли местных информаторов (от безымянных агентов до хорошо известных «экспертов по Горной Шотландии» среди «шотландских» же чинов) в выработке и принятии рекомендаций по решению «Хайлендской проблемы» после подавления мятежа якобитов 1745–1746 гг. При этом особое внимание стоит обратить на то, что масштабы и значение этой информационной поддержки расширения британского присутствия в Горном Крае оказались прямо пропорциональны росту влияния армии в хайлендской политике Лондона после разгрома «младшего Претендента» при Каллодене.
818
Напр.: Абрамов М.А. Шотландская философия века Просвещения. М., 2000.
819
Служебный опыт командующего в Северной Британии сочетался с пройденной им политической школой: пройдя в 1690–1713 гг. через Войны за английское и испанское наследства, приняв участие в подавлении выступления якобитов в 1715–1745 гг., генерал-майор Джордж Уэйд с тем же постоянством заседал в 1715–1748 гг. в британском парламенте и, таким образом, знал, как понятным Короне и правительствам и принятым в холлах Вестминстера языком защищать свой порядок решения «Хайлендской проблемы» (Judd G.P. Members of Parliament. 1734–1832. Hamden, 1972. P. 366).
820
См., напр.: Lenman B. The Jacobite Risings in Britain 1689–1746. London, 1980. P. 259–261; Speck W.A. The Butcher: The Duke of Cumberland and the Suppression of the 45’. Oxford, 1981. P. 201; Black J. Culloden and the 45’. London, 1990 [втор. изд. 2010 г.]. P. 177–178; McLy
821
Oats J. Op. cit. P. 18–32. Архивные источники, связанные с пребыванием Камберленда в Хайленде, подтверждают это предположение. Герцог не только считал, что «якобитский мятежный принцип так глубоко укоренен в этом народе [шотландцах], что нынешнее поколение должно смениться совершенно, прежде чем эта страна успокоится», но и с первых дней пребывания в Горной Стране активно включился в обсуждение законодательства, которое должно было не только обеспечить правовую поддержку армии в Хайленде, но и создать условия для социально-экономического, политического, культурного реформирования Горного Края (Duke of Cumberland to… Inverness, April 30th [Extracts of His Royal Highness The Duke of Cumberland’s Letters, concerning the Regulations to be made in Scotland] // TNA. SP 54.32 (25/111); Duke of Cumberland. Sketch of Regulations, proposed to be made in Scotland. 1746 [вложено в: Duke of Cumberland. Letter to His Grace the Duke of Newcastle. Fort Augustus, June 26, 1746] // TNA. 54.32 (24A/91-95)).
822
Plank G. Rebellion and Savagery: The Jacobite Rising of 1745 and the British Empire. Philadelphia, 2006. При этом следует отметить, что идея о формировании в специфических условиях особой корпоративной этики в британских частях, расквартированных в колониях и на окраинах империи, высказывалась ранее: Houlding G.A. Fit for Service: The Training of the British Army. 1715–1795. Oxford, 1981. P. 45–57 («ирландский гарнизон»); Brumwell S. Redcoats. The British Soldier and the War in the Americas, 1755–1763. Cambridge, 2002 («американская армия»).
823
Plank G. Op. cit. P. 18–19. Однако несколько абзацев во введении к исследованию Плэнка, конечно, не раскрывают тему британского присутствия в Хайленде в 1720–1730-е гг. даже при условии очень любопытных в научном плане замечаний к заявленной теме исследования. Кроме того, за скобками автор оставил такие важные мероприятия по умиротворению Хайленда, как амнистия и попытки учреждения в крае лорд-лейтенантств.
824
См. подробнее: Johnsson F.A. The Enlightenment in the Highlands: Natural History and Internal Colonization in the Scottish Enlightenment, 1760–1830. PhD Thesis. The University of Chicago, 2005.
825
Подробнее о кадровых перемещениях офицеров Камберленда на службе в колониях и на окраинах Соединенного Королевства см.: Plank G. Op. cit. P. 103–191; данные о ротациях по отдельным полкам см.: A
826
Об интеллектуальном реванше лорда Грэнджа свидетельствует не только обилие записок и мемориалов, составленных им после подавления мятежа якобитов 1745–1746 гг., но и требовавшее привлечения его «экспертных» познаний назначение королевским указом на должность заместителя шерифа в графстве Перт, располагавшемся на «Хайлендском рубеже» и вызывавшем большое беспокойство у властей с точки зрения умиротворения Горного Края, а также активное участие в обсуждении билля об отмене наследственной юрисдикции в Лондоне «вместе со спикером палаты общин», генерал-прокурором и лордом-адвокатом Шотландии, которым отправлены «копии приложенных [к биллю] замечаний»: James Erskine to The Right Honorable The Lord Justice Clerk. Edinburgh, 24th March, 1746 // TNA. SP 54.38 (48B/266); same to the Lord of Hardwicke. London, 13 March, 1747; same to same. London, 4 March, 1747; same to same. 24 April, 1747; Lord Grange. Remarks on the Bill in the House of Commons for taking away the Heritable Jurisdictions in Scotland. 24 April, 1747 // BL. HP. Vol. XCVIII. Correspondence of the Lord of Hardwicke on Scotch Affairs. 1737–1748. Add. MS 35446. P. 148, 150,166,168–177.