Страница 57 из 119
Бухгалтерия милиции в мемориале 1703 г. была еще более прозрачной и выгодной для казны, чем расчеты Эллэна Кэмерона из Лохила. Феодализм Горной Страны, представленный в сочинении графа Кромэрти 1703 г., предполагал, что «влиятельные лидеры» 4800 «протестантов» Горного Края (умеренных представителей лагерей тори и вигов, верных протестантской монархии и государственной церкви) всегда смогут выставить 2000 вооруженных милиционеров при условии своевременной выплаты пенсий этим вождям и магнатам в 2000 ф. ст. в год[572]. Калькуляция, конечно, уступала более поздним и менее притязательным в финансовом плане запросам младшего сына вождя клана Кэмерон в 1711 г., но, несомненно, предполагала значительную экономию средств по сравнению с более ранними попытками поставить на весьма солидное правительственное довольствие отдельные роты графа Брэдалбейна в 1692 г.
Представляется, что степень лояльности Хайленда переговоры между лордом-казначеем и пенсионерами Эллэна Кэмерона из Лохила стали определять вплоть до смены династии на британском престоле в 1714 г. именно потому, что предложения последнего грозили значительно меньшим количеством посредников в лице магнатов при переговорах с правительством, чем стратегии сотрудничества, определенные государственным секретарем по делам Шотландии Джорджем МакКензи.
Граф Кромэрти, конечно, не преминул указать, что «особое обстоятельство, старательно державшееся в тайне от короны в интересах… фанатиков и тех, кто не желал, чтобы монарх знал свою собственную силу в этом королевстве» состоит в том, что «в шотландских горах есть горцы помимо приписываемых герцогу Аргайлу, маркизу Этоллу и графу Мару». Арифметика лояльности в мемориале Джорджа МакКензи показывает, что его 4800 «протестантов» — это клансмены, ведомые вождями, а не вассалы, руководимые своими магнатами. Впрочем, обе формы социальных отношений могут сослужить короне добрую службу. «Вместе с горцами маркиза Этолла, графа Мара, графа Брэдалбейна и лорда Рэя… связанных с королевой иными [не пенсионными] обязательствами… ее Величество может располагать 4000 хорошо вооруженных и известных своей храбростью людей»[573].
Предложение разделять и властвовать в Хайленде, сдерживая с помощью кланов их же магнатов, упразднив феодальную зависимость (в случае с вассалами герцога Аргайла) или молчаливо соглашаясь ее сохранить (в случае с приверженцами маркиза Сифорта), только дополняло общую картину неопределенности социальных отношений в Горной Шотландии в свете продолжавшейся в королевстве межпартийной борьбы. Один из пассажей в мемориале графа Кромэрти 1703 г. можно при этом принять как завершающий штрих: «Граф Брэдалбейн обладает значительной властью, но во многом ограничен, так как Аргайл его вождь»[574].
Между тем, Эллэн Кэмерон также не исключал возможность использовать кланы для сдерживания мятежного настроя магнатов, также вольно интерпретировал мощь своего клана (оба насчитывали в своих рядах по 2000 горцев, выражая мобилизационные возможности других значительно меньшими цифрами)[575]. Однако в остальном ситуация становилась значительно проще, поскольку предложение о реформировании феодальных отношений лорд-казначей мог попросту проигнорировать (что он и сделает), сосредоточившись на том, что устраивало почти всех партнеров по переговорам о мире в Горной Стране, — на распределении пенсий.
Кроме того, если, указывая на практическую невозможность разоружения и арестов в Горном Крае, граф Кромэрти имел в виду магнатов и предлагал обуздать их силами их же собственных вассалов, то сын вождя клана Кэмерон, естественно, имел в виду именно кланы, которые лишить единства одними юридическими решениями не представлялось возможным[576].
Таким образом, феодализм в Горной Шотландии на начальном этапе осмысления и решения «Хайлендской проблемы» представал, благодаря адресованным монархам и их министрам в Лондоне сочинениям комментаторов из Горной Страны, как явление преимущественно политического характера. Пока еще не осознанный значимой частью политического истеблишмента в контексте легализма британского юнионизма, он воспринимался (или старательно маскировался) скорее как специфическое нормативное пространство для политики правительства на одной из окраин Соединенного Королевства, чем как набор весьма своеобычных и разнообразных социально-экономических и политических практик[577].
Горный Край представал в мемориалах магнатов и вождей как последнее прибежище политической и социальной архаики, интерпретируясь королевскими министрами как досадная помеха на фоне по-настоящему важных проблем «второй Столетней войны»[578]. Известное неприятие присутствия постоянной королевской армии на Британских островах в мирное время и память об относительно недавнем и столь же относительно быстром «разгроме» якобитов в шотландских горах в 1689–1691 гг. с помощью местной милиции (или совсем без нее, как в 1708 г. в Английском проливе) также способствовали тому, что стремление скорее снять с повестки дня вопрос о мятежном потенциале феодально-клановых отношений в Хайленде привело лорда-казначея к решению из трех конкурирующих интерпретаций феодализма в Горной Шотландии — дорогостоящий риск союза с магнатами графа Брэдалбейна, фактор шотландской политики в сложной среде запутанных отношений разделенной зависимости и лояльности, своевременная возможность «умиротворить» Горную Страну с минимальными затратами и гарантированным результатом — выбрать последнюю. И эта предложенная Эллэном Кэмероном из Лохила интерпретация была выбрана, таким образом, не потому, что она точнее других соответствовала реалиям Горного Края, а потому, что она в большей мере отвечала политическим задачам, стоявшим перед Робертом Харли.
Показательно, что такая выбранная вождями и магнатами стратегия репрезентации Хайленда носила универсальный характер. Отчитываясь перед Сен-Жерменским двором о своем вояже в Англию и Шотландию в январе 1704 г., лорд Ловэт, например, объяснял желание сторонников королевы Анны в Шотландии убедить его держать их сторону в обмен, с его же собственных слов, на монаршее прощение, возвращение оспариваемого наследного имения, право на формирование полка за счет казны и солидную пенсию тем, что «они знали его силу в Хайленде, которой они опасались, а именно то, что горцы без него ничего делать не будут»[579].
Другие, менее известные и влиятельные агенты изгнанных Стюартов так же настойчиво утверждали, что значительные мобилизационные возможности Горной Страны являются производной ее феодально-клановых отношений, и воспроизводили в своих мемориалах и донесениях ту же фантастическую цифру, которую в 1704 г. привел и лорд Ловэт, — 20 000 хайлендеров[580]. В начале 1720-х гг. граф Мар, находясь в изгнании во Франции после поражения возглавленного им мятежа якобитов 1715–1716 гг., говорил о «15000 или 16000 вооруженных и организованных в полки под началом своих вождей горцев». И это, по его мнению, «самая дешевая армия в Европе»: всего 200 ф. ст. в год вождям и магнатам за каждые 500 человек[581].
Уже через два десятка лет мечта графа Мара о набранных среди горцев полках начнет сбываться, но это будут офицеры и солдаты, которые присягнут на верность Ганноверам, а не Стюартам, и будут защищать и расширять Британскую империю, а не поддерживать Претендентов, обещавших упразднить Англо-шотландскую унию и расплатиться с союзниками за поддержку заморскими владениями британской короны.
572
Ibid. Р. 132–133.
573
The First Causes of Scotland’s Divisions… P. 132.
574
Ibid. P. 130–131.
575
Stevenson D. Op. cit. P. 74; The First Causes of Scotland’s Divisions… P. 131.
576
Эллэн Кэмерон приводил в пример запрещенный и гонимый законами королевства клан Грегор, указывая, что хотя имя клана находилось под запретом, МакГрегоры настойчиво прибавляли его к имени того клана, чье покровительство вынуждены были принять. И хотя они разбросаны на значительной территории, в случае надобности все они выступят за вождем из МакГрегоров, а не за теми властителями, на землях которых они проживают (Stevenson D. Op. cit. P. 74). В 1724 г. лорд Ловэт, претендуя, как Эллэн Кэмерон, на завидную и многообещающую роль посредника между Лондоном и вождями Хайленда, также акцентировал внимание облеченных властью читателей на нерушимой преданности горцев своим наследным вождям (Fraser S. Memorial Addressed to His Majesty George I concerning the State of the Highlands, 1724 // Burt E. Op. cit. P. 255–256).
577
«Завершить Унию» — таков был призыв активных сторонников Англо-шотландской унии 1707 г., подразумевавший унификацию социально-экономической, политической и культурной жизни королевств: Mitchison R. The Government and the Highlands, 1707–1745 // Scotland in the Age of Improvement / Ed. by N.T. Philipson and R. Mitchison. Edinburgh, 1970. P. 44. Именно тогда, когда феодально-клановые отношения Хайленда все больше станут восприниматься в категориях «цивилизации» и «британизации» (с явным английским акцентом), а особенности края в сфере правовых отношений вместо юридического казуса и политической экзотики предстанут как единая политическая и морально-этическая проблема в масштабах всего королевства (и Британской империи), противоречия между легализмом и интерпретациями реалий Горной Страны ее вождями и магнатами приобретут особое политическое звучание. См., напр., некоторые наиболее характерные сочинения лорда Грэнджа, отчетливо маркирующие периоды повышенного внимания Лондона к социальной специфике Горной Шотландии: Lord Grange. Memorial concerning the Highlanders, Sherifships, Vassalages and etc. 1 [2,3]. Edr., 14 [21,25] Jan., 1725; Remarks by James Erskine of Grange on a proposed rectification of the Scots superiorities and heritable jurisdictions [1746–1747]; Letter to Ilay from Grange, in Edinburgh Dec. 16–17 [1746–47, о положении магнатов и вассальных отношениях в Шотландии]; Letter to Ilay from Grange, in Edinburgh. Dec. 24 [1746–47, о возможных путях устранения зависимости горцев от вождей и т. п.] // NAS. МКР. GD 124/15/1264/1 [2,4]; 124/15/1571; 124/15/1262/2; 124/15/1262/3. Современники лорда Грэнджа, судя по всему, также отчетливо обнаруживали эту «связь поколений» между спорадическими инициативами правительства в Хайленде: Letter to James Erskine of Grange from William Ramsay, in Edinburgh, suggesting that Grange should remind the Lord Advocate of his memorials on the Highlands and describing improvements in Ra
578
Так, по-видимому, с легкой руки классика теории британского империализма рубежа XIX–XX вв. Дж. Р. Сили стали именовать период более чем векового противостояния Великой Британии и Великой Франции с 1689 (начало Войны за английское наследство) по 1815 (окончание эпохи Наполеоновских войн) г. «Эти войны группируются очень симметрично, и весь период выделяется как век гигантского состязания между Англией и Францией, нечто вроде второй Столетней войны» (Сили Дж. Р. Расширение Англии // Сили Дж. Р., Крэмб Дж. А. Британская империя. М., 2004. С. 35).
579
A Memorial to the Qween of all that my Lord Lovat did in his Voyage to England and Scotland, by her Majesty’s Orders [January, 1704] // Original Papers; containing the Secret History of Great Britain, from the Restoration, to the Accession of the House of Ha
580
Для начала XVIII в. см., напр.: A Memorial presented by Mr. Fleming to Mr. Chamillart, Minister and Secretary of State to the Most Cristian King [1708] // Hooke N. The Secret History of Colonel Hooke’s Negotiations in Scotland in 1707. Including the Original Letters and Papers Which Passed between the Scoth and the Irish Lords and the Courts of Versailles and St. Germains. Never before Published. Written by Himself. With a Translation of Letters, Containing a Narrative of the Pretender’s Expedition into Scotland in 1708, and his return to Dunkirk, transmitted to the French Court by the commanding Officers of the Squadron. Edinburgh, 1760. P. 172, 175,177.
581
Stevenson D. Op. cit. P. 84.