Путь наверх. Воительница

– Я не причиню тебе вреда, – повторил он тем же низким, душу леденящим голосом, – позволь мне закончить начатое.

Только сейчас Демира осознала, что лежит в той же каменной келье, и перед нею призрак из зала с колоннами, только красный плащ он снял. Высокий мужчина, одетый в штаны из мягкой чёрной кожи и плотно обтягивающую грудь рубаху из тонкой чёрной материи. Затейливый амулет из волчьих клыков, птичьих когтей и кроваво-красных рубинов качнулся на серебряной цепи, когда колдун склонился над Демирой.

«Позволь мне закончить начатое», – он менял повязку на ране в её левом боку, самой глубокой, болезненной и рваной – враги нарочно высекали зазубрины на наконечниках стрел. Под рубахой ничего надето не было, но колдун не смущался её наготы, полностью поглощённый своим делом.

– Не следовало вставать так рано, – хмуро проговорил он, – сильная кровопотеря окончательно ослабит тебя, да и рана может воспалиться.

Он смочил в медном тазу тёмные мясистые листья и приложил к ране. Демира невольно дёрнулась – в боку зажгло так, словно туда насыпали кайенского перца.

– Это остановит воспаление, – пояснил колдун, накладывая поверх листьев кусок чистого полотна.

Голова кружилась, звенело в ушах, но ей важно было знать, и она спросила:

– Почему ты помогаешь мне?

– А ты знаешь, сколько стоит твоя голова в Агропе? – вопросом на вопрос ответил колдун, и таким мрачным безразличием был наполнен его голос, что Демира не сразу поняла: шутит он или говорит серьёзно.

Она облизнула сухие губы и негромко сказала:

– За то, что к жизни вернул, не благодарю. Моя жизнь нечего не стоит. А за то, что от позора спас – до конца твоим должником буду.

– Долги уже оплачены, Демира, – возразил колдун, и воительницу почему-то не удивило, что он знает её имя.

– Когда? – спросила она.

Он окончил перевязку, опустил подол её рубахи и накрыл её голые ноги шкурой. Выпрямился во весь рост, статный, сильный, безразлично-надменный.

– Той зимой, в месяц вьюжень, – ответил спокойно.

– Я не знала тебя до этого часа, – уверила его Демира, – и прежде никогда не ступала в твои владения.

– То правда, – кивнул он, – это я вошёл на твою территорию.

И, читая недоумение в глазах гостьи, пояснил:

– Ты не добила тогда раненого волка, ты принесла его на руках в пещеру, ты зашила его рану, дала ему еды и воды. Ныне я плачу тебе свой долг, а ты ничего не должна мне.

– Волк? Волк – ты? – холодея, спросила Демира, вспоминая страшные сказки об оборотнях, что сказывал долгими зимними ночами седой и скрюченный прадед в её далёком детстве.

Колдун отвернул ворот своей чёрной рубахи, низко наклонился, и она увидела белый шрам у основания его шеи.

– Узнаешь свою работу? – вопрос прозвучал насмешкой.

Она не ответила. Арий Конрад выпрямился, и на долю мига воительница успела увидеть жёлтый волчий отблеск в его холодных серых глазах.

Оборотень! Зверь! Побратим нечистой силы! Липкий ужас придавил Демиру каменной плитой к ложу, кончики пальцев похолодели, лоб покрыла ледяная испарина.

– Я не причиню тебе вреда, дитя Солнца, – в третий раз повторил магистр, – когда ты почувствуешь в себе силы сесть на коня, ты покинешь мой дом. А теперь тебе нужно выпить это, – и он протянул девушке серебряный кубок с чем-то тёмным, издающим пряный аромат.

Демира настолько была раздавлена слабостью, болью и суеверным страхом, что не нашла в себе силы приподняться. Тогда магистр поднёс кубок к её губам, но она отстранила его руку.

Красиво очерченные брови Арий Конрада сошлись над переносицей, он запрокинул голову и коротко рассмеялся.

– Ты заставила волка есть со своей руки, и волк ел, чтобы выжить. Ныне ты будешь пить с руки волка, если хочешь жить, – холодно отчеканил он и, приподняв Демиру за плечи, опять поднёс к её губам кубок с зельем.

И когда она глотала горькое питьё, ей на мгновение показалось, что не белая костлявая рука держит кубок, а огромная волчья лапа с длинными, изогнутыми, чёрными когтями.

Воительница зажмурилась, мотнула головой, отгоняя наваждение, а когда вновь открыла глаза, рука, державшая серебряный кубок, была обыкновенной человеческой рукой с длинными тонкими пальцами, не костлявая совсем, разве бледная – и только.

Глава вторая.

Предложение

Как долго носило Демиру по свинцовым волнам этого тяжёлого сна, она того не ведала. Выпив колдовского зелья, она рухнула в бездну без конца и начала, без звука и света, чёрную, ровную, незыблемую.

– Хозяин, не оставляй меня больше с нею! – вопил по ту сторону бездны испуганный голос. – Она умирает! Она бредит и в бреду говорит страшные вещи!

– Она не умрёт, – насмешливо отвечал ему другой голос, низкий, знакомый, – она не прошла всего пути.

Демира мечется по постели, пытаясь вырваться из цепких объятий Гипноса.

– О, хозяин! – шепчет полный тревоги первый голос. – Она так молода и так прекрасна! Моим очам больно зреть, как эти раны уродуют её совершенное тело! Бедняжка!

– Ха-ха-ха! – смеётся отрывистым сухим смехом тот, другой. – Уж не влюбился ли ты, Арефа?

– О, хозяин! – вздыхает первый голос. – Она даже не взглянет на меня!

– Взглянет, отчего же! – хохочет второй голос. – И только!