Страница 5 из 55
Глава 2. Социальный лифт уехал
— Ты правда хочешь этого?
Колбочка решительно кивает.
Мы стоим возле стеклянной витрины, за которой самозабвенно и отрешённо танцует её мать. Движутся по сложной траектории бёдра, колышется грудь, привлекательно играют под узкими, почти ничего не скрывающими трусами крупные ягодицы. Лицо её безмятежно озарено полуулыбкой, глаза смотрят в никуда.
— Она не выглядит несчастной, — сказал я осторожно.
— Это вообще не она, ты же знаешь. Это просто тело и прошивка. Мы это точно можем сделать?
— Если хочешь.
— Хочу. Это, и ещё сиськи себе вставить. Но это больше.
Слава щедрости Дмитрия — мы можем выкупить контракт матери Дженадин, выплатив неустойку и лицензионное вознаграждение. При этом мы получим легальный ключ разблокировки, никакие гипотетические клановые хакеры не понадобятся. Это, учитывая наши трения с кланом, единственный вариант.
Дмитрий сказал:
— Да тратьте хоть всё. Мне как-то разонравился этот мир. Хочу отряхнуть его прах с наших ног, так что на кой чёрт мне здешние деньги?
В отличие от остальной корпы, фантазии которой исчерпались на одежде и деликатесах, у Колбочки есть цель, так почему бы ей не помочь? На мой взгляд, она совершает ошибку, но иногда лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном. Может быть, это именно такой случай.
— Сиськи тоже можешь вставить, хотя готов поспорить, что ни то, ни другое не сделает тебя счастливее.
— Я хочу! — заявляет она упрямо. — Иначе я просто сойду с ума.
— Ты про сиськи, я надеюсь?
— Я это про мать! И это говённая тема для шуток!
— Прости, — киваю я, возясь с коммуникатором. — Сейчас… Вот… Вот… Переводить токи? Это последний шанс, отмены не будет.
— Переводи!
— Ушло.
— И что теперь? — женщина по-прежнему танцует за стеклом.
— В полночь твоя мать станет моей арендованной собственностью.
— Твоей, не Дмитрия?
— Я платил со своего айдишника, мы же теперь не прячемся. Так что да, я стану её временным владельцем, что позволит мне немедленно разорвать контракт с выплатой полной суммы рента. Твоя мама станет свободной женщиной с деньгами, так что претензий с её стороны быть не должно. Хотя это не значит, что их не будет. Женщины непредсказуемы.
— Спасибо! — Дженадин крепко обняла меня и поцеловала. — Спасибо тебе!
— Дмитрия благодари. Это его деньги.
— Нет, — замотала растрёпанной головой она. — Именно тебе. Если бы не ты, ничего бы не случилось.
По щекам её потянулись чёрные потеки, я нервно вздрогнул.
— Ты чего? — почувствовала секундное напряжение моих мышц девушка.
— Ничего, показалось, — сказал я с облегчением.
Она просто плачет. По щекам течёт макияж, а не то, что мне на секунду подумалось.
— А до полуночи мы никак её забрать не можем?
— Нет, извини. Права перейдут в ноль-ноль часов. Как раз и её рабочий цикл закончится, перейдёт в фазу восстановления. Тогда я сброшу аренду, блок снимется, и утром она проснётся нормальным… В какой-то степени нормальным человеком. Собой, уж какая она там ни есть.
— Тогда я останусь тут.
— Зачем?
— Буду пинать по яйцам каждого, кто захочет её трахнуть! Пусть хотя бы сегодня не будет клиентов! Пусть просто танцует!
— Я тогда побуду с тобой, ты не против?
— Зачем? — в свою очередь спросила Дженадин.
— Буду их держать, чтобы ты не промахнулась, пиная.
— Реально, прем? Ты серьёзно?
— Я больше не прем, Джен. Премство кончилось с корпой. Поэтому мне совершено нечего делать, и я вполне могу проболтаться вечер на Средке. Димке только напишу, чтобы Нагма не беспокоилась.
— Для меня ты навсегда прем, — не согласилась Колбочка. — Ты умный. И сильный. И обо мне заботишься. Всем на меня было насрать, пока ты не появился. Я не хочу, чтобы это кончилось. Не хочу снова быть одна.
— У тебя уже завтра будет мама.
— Это другое. Эй, прем, не бросай меня! — странно, похоже, Дженадин всерьёз испугалась и расстроилась.
— Давай, я буду тебе друг? — улыбнулся я. — Буду о тебе заботиться просто так. Согласна?
— Ещё как согласна, прем!
— Док.
— Хорошо, пусть будет Док.
Мы сидим на лавочке возле павильона и смотрим, как танцует её мать. Вроде бы простые, повторяющиеся движения, но программу писал кто-то очень грамотный, зрелище действительно завораживающее. Можно смотреть и смотреть, не надоедает. И возбуждает, да. Но я уже почти успешно себя контролирую, наверное, всё же взрослею. Однажды гормоны придут в норму, и я перестану думать яйцами. Хочется верить.
Колбочка прижалась ко мне и положила голову на плечо. В этом нет ничего сексуального, просто жест доверия, но у меня давно не было секса, и я всё равно слегка возбуждён. Проклятый возраст.
— Блин, этот точно к ней! Вот рожа паскудная! — отвлекает меня от грустных мыслей Дженадин.
Как по мне, рожа как рожа. Просто какой-то арендник хочет оттянуться с танцующей красоткой. Имеет право. Но не в этот раз.
— Сиди! — осаживаю я дёрнувшуюся девушку и встаю сам.
— Эй, дро, извини, — я останавливаю жестом мужчину. — Закрыто на дезинфекцию.
— На что? — удивляется он.
— Ну, зараза какая-то, я не разбираюсь.
— Таблички нет, — упрямится тот. — И дверь не заблокирована!
— Чего-то глючит в управлении, — сообщаю я спокойно. — Вот меня и наняли за пять токов в час предупреждать, что закрыто. Пока рембригада не приедет. И служба очистки.
— А не брешешь?
— А нафига мне? Хочешь — иди, развлекайся. Но потом за тобой из очистки придут, потому как зараза. Мне-то что, не мне член скипидаром намажут. Моё дело — предупредить.
— Вот чёрт, — сплюнул он с досадой. — Я уже настроился. Эта жопастая — что-то с чем-то… А что такое скипидар?
— Понятия не имею. Сходи, трахни. Расскажешь потом.
— Ну уж нет, пацан, ищи дураков. Завтра приду, может, её уже вылечат. Ты, если токов наскребёшь, тоже к ней зайди, рекомендую! — мужчина развернулся и ушёл.
— Вот урод! — возмущается Дженадин. — Говорит так, как будто она вещь.
— Она и есть вещь.
— Я знаю. Всё равно урод. А если бы он не послушался?
— Вырубил бы и оттащил в кусты.
— Ты крутой.
— Я не этого хотел от жизни, Джен.
— А чего?
— Лечить детей. Всего лишь.
— Понимаю, — вздохнула она. — То-то ты с клановой мелочью возился. Я бы тоже хотела стать лечилой, но это пустые мечты.
— Не спеши от них отказываться. Иногда в жизни всё внезапно меняется.
— Правда?