Страница 12 из 55
— Не придирайся, это статистически ничтожная часть. Каждый год, в День Аренды, в экономику вливается очередная порция трудовых ресурсов, которые должны быть освоены. Отказ недопустим — каждый, кто придёт в этот день на приёмный пункт, должен быть арендован хоть куда-нибудь. Да, с каждым годом их все меньше. Да, в последние годы уклонистов не преследуют. И всё равно, людей слишком много. Население сокращается, но экономика сдувается быстрее. Арендных нечем занять. Если смотреть открытую статистику, это не так заметно, она специально мутная, но если копнуть глубже… — Дмитрий потыкал пальцем в экран ноутбука. — То видно, что фактические рентные выплаты только формально не уменьшаются. На самом деле их съедает скрытая инфляция. Но промы всё равно несут убытки, потому что даже это платить не с чего. Они вынуждены набирать каждый год кучу арендных работников, которые им не нужны. Их нечем занять, потому что производство сокращается опережающими темпами, а выплачивать рент надо. Фактически, немалый процент арендованных не работает вообще, пребывая в «резерве». Они потребляют ресурсы, но ничего не производят, повисая гирей на шее и без того нерентабельных фабрик. Промы пытаются переложить это бремя на городской бюджет, отчасти успешно — город нанимает больше людей в сферу обслуживания, но это тришкин кафтан — бюджет города по большей части состоит из налогов с тех же промов. Даже проститутки на Средке сидят без работы неделями! Потому что нет достаточного количества платёжеспособных клиентов.
— Не думал, что всё так плохо, — признал я.
— Думать не твоя сильная сторона.
— Дима, не хами отцу.
— Ладно, ладно, извини. Думаю, даже среди здешних элит мало кто понимает, в какую жопу они загнали свою экономику. Но те, кто поняли, решили исправить ситуацию самым древним и проверенным способом — маленькой победоносной войнушкой.
— Это сработает?
— Без понятия. Думаю, в планах её организаторов резко сократить базу трудовых ресурсов. Быстренько сжечь их в войне.
— Радикально.
— У меня нет других версий. Кланы накачивают оружием, проводят мотивационную обработку, меняют недостаточно агрессивных премов, запускают в оборот боевые стимуляторы. При этом военные и полицейские киберы, которые могли бы вынести их ещё вчера, куда-то делись. Никаких объяснений этому не даётся, зато шестнадцатилеток в нарушение всех принципов сгребают в городское ополчение. Скорее всего, одних размажут о других. По странному совпадению, как раз незадолго до очередного Дня Аренды. На который, я думаю, прийти будет уже некому.
— То есть они собираются просто убить несколько тысяч подростков? — поразился я. — Не проще ли сократить воспроизводство населения? Ведь большая часть детей «инкубаторские», зачатые в пробирке и выношенные в аренде. Остановить этот конвейер куда проще, чем утилизовать лишнее население в войне.
— Это было сделано, когда твоя бывшая пациентка, а нынешняя Верховная, то есть мадам Калидия, зарезала своего папашу и встала у руля. Она практически сразу прикрыла лавочку, урезав воспроизведение населения. Но при этом число подростков не снизилось, они-то уже родились. В результате город имеет ситуационный кризис демографического перевоспроизводства, за которым последует резкий спад, но про спад никто не думает, все думают, куда деть этих. И, кажется, как раз придумали.
— Знаешь, Дим, — сказал я, осторожно сгружая с коленей голову спящей Нагмы, — мне, кажется, надо срочно поговорить с ребятами.
— Думаешь, они тебя послушают?
— Я хотя бы попробую.
— Зачем они тебе, папаша?
— Они ни зачем мне не нужны, Дим. Они не очень умные. Они эмоционально нестабильны. Они ничего не знают и не хотят учиться. Они упрямые, как ослы. Они часто неадекватны. От них куча проблем и ноль благодарности. Они развернутся и свалят, как только я стану им не нужен, и даже не обернутся посмотреть, что со мной сталось. Но знаешь что, Дима? Как будущий отец учти, с родными детьми ровно та же фигня. каждый родитель сталкивается с тем, что ребёнок собирается учинить какую-нибудь лютую хуергу, которая превратит его жизнь в говно. И как ни кричи, ни убеждай, какие аргументы ни приводи — он будет лишь злиться и отмахиваться от ничего не понимающего в жизни отца. Ты будешь отчётливо видеть, что следующий его шаг ведет в пропасть, но ни хера не сможешь с этим поделать.
— И что тогда?
— Тогда ты будешь молиться, пить, плакать и надеяться на чудо. Но до последней секунды не перестанешь пытаться.