Страница 82 из 99
35. нравственность
Кирияма.
Когда я повернулся, парень опешил и застыл на месте. Затем помялся, сжал кулаки, которые держал в кармах, и крикнул нарочито сильным голосом:
— Тебе... Тебе просто повезло! Мне не нужна была твоя помощь, я... сам бы тоже справился... — и снова запнулся.
Ах. Так вот в чём была проблема...
Мои губы приподнялись в улыбке.
— Правда? Уверен? — я наклонил головушку Ямато вбок.
— Ты...
— Давай тогда... — сказал я, шагая вперёд, — проверим. Почему бы и нет? Ударь меня прямо сейчас.
— Чего... — он растерялся.
— Рядом никого нет, никто нас не увидит. Хочешь отыграться? Давай, я жду, — я показал на себя своим длинным указательным пальцем.
Кирияма сглотнул:
— Я... Я не могу, ты же...
— Я «что»?
— Девочка...
— Аааа...
Совсем забыл.
— Тем более! Разве тебе не стыдно, что девочка использовала тебя как биту? — я повторил движение, которым ударил НИСа, и сказал: — Бах!
Кирияма покраснел. Было заметно, что он находился на пределе эмоционального напряжения. Чувства и сомнения роились внутри него, как черви. Наконец он процедил через стиснутые зубы:
— Сама напросилась... — и бросился вперёд.
Я стоял на месте и улыбался, и только моя рука самую малость приподнялась.
«Амонус гранде...»
Маны у меня было немного, но на этот маленький трюк её хватит. Кирияма был уже совсем близко, он был заметно выше меня, грозный детина, как вдруг у него под ногами вспыхнула тонкая ледяная корочка. Всё произошло моментально. Я отпрыгнул в сторону, а он поскользнулся и грохнулся об асфальт.
— Моя взяла, — сказал я, смотря на него сверху-вниз.
Парень лежал на земле. Сперва он казался растерянным. Затем его лицо стало мертвенно-бледным.
— Ладно, — я присел на корточки и звонко щёлкнул пальцами. — Давай.
— Ч-что, — неуверенно спросил Кирияма.
— Сигарету. В заднем кармане прячешь? Доставай.
Немного помявшись, парень медленно присел и достал из кармана пачку сигарет.
— И зажигалку.
Достал зажигалку. Чиркнул, зажёг. Я ловко вырвал сигарету у него из пальцев и затянулся. В моё горло ударил тёплый дымок. Я подавил подступивший кашель и прохрипел низким голосом:
— Ты тоже закуривай.
Кирияма затянулся и закашлял. Он схватился за горло и уже собирался бросить сигарету, но потом заметил, как я совершенно спокойно покуриваю свою собственную, держа её между губ, заскрипел зубами и продолжил давиться никотином.
Наконец два обугленных фильтра упали на асфальт.
— Херово, правда? — спросил я.
— Я... Кх...
— Зато помогает развеяться. Я знаю, как ты себя чувствуешь, — произнёс я медленным голосом, вглядываясь в его бледное лицо. — Неловко. Стыдно. Как будто привёл домой красивую девушку, и вот вы уже на кровати, а в самый критический момент у тебя не... И вот ты сидишь с голой спиной, смотришь себе на колени, а она поглаживает тебя по плечу... Бывает... Так вот, я не буду тебя гладить, но дам один совет, — сказал я, замечая, как его лицо побагровело.
— Чем больше ты паришься о том, что было в прошлом, тем больше ты его распаляешь. Не тереби. Забывать тоже не надо, мотивация, все дела, но пусть оно тебя именно подстёгивает, а не тянет за собой. Прошлое это как шрам. Копошиться в нём — антисанитарно, — я приподнялся и протёр руки. — В общем, покурили, поплакали в туалетной кабинке, всё. Едем дальше. Не зацикливаемся. Ясно?
— Я... — Кирияма сделал глубокий вздох и сказал: — Да... Я понял, — в его голосе снова зазвучала былая настойчивость.
— Молодец... А, и ещё, — сказал я, уже поворачиваясь в сторону остановки. — Ещё раз замечу, что ты пялишься Ямато... В смысле мне под юбку, выскребу глаза ложкой, ок?
Кирияма отвернулся и сглотнул.
Я кивнул, дошёл до остановки, спрятался за ребристой стенкой и начал кашлять. Моё горло разрывало от хрипа.
— Грёбаный... Кха... Кхе... Никотин. Фух........
Вот почему я бросил курить...
...
...
...
— Авв... — Таня потянулась всем своим телом, как кошка, и громко зевнула.
— Хочешь спать?
— Немножко, — ответила девушка и запросто подобрала палку, которая лежала в зарослях справа от лесной тропинки.
— А тебе хорошо спится, дядя? — спросила она, размахивая своей находкой.
— Относительно.
— А я постоянно зеваю, когда сплю слишком мало. А если слишком много у меня болит голова... — она сделала горькое лицо и повесила руки.
— Дилемма, — ответил я, поглядывая вверх, на высокие древесные кроны, которые в это самое время стали неторопливо сгибаться под напором ветра.
— Тебе не холодно? — спросил я.
— Не-а. А летом спать много нельзя, — меж тем отвечала Таня, тыкая своей палочкой в пустую банку от пива, которая лежала на тропинке. — Иначе можно его полностью про... — она залупила банкой в заросли, БАХ! — ...спать. И тогда какой это будет отдых?
— Нормальный? Некоторые используют свои отпуска именно для того, чтобы выспаться. У тебя кожа гусиная на плечах. Держи, — я накинул на плечи девушки свою кофту.
— Какая она мягкая... — довольно сказала Таня.
— Фирменная. Но теперь мне самому холодно. Пошли уже домой...
Мы развернулись и быстрым шагом пошли назад. Просторное небо было уже цвета виски, когда мы вышли из леса на сельскую дорогу. По меркам бесконечного летнего дня, время было довольно позднее.
После ужина, — совсем не острое чили, Таня острое не любит, — мы как обычно посмотрели кино и стали готовиться ко сну. Девушка снова оккупировала ванну. Ожидая своей очереди, я свалился на кровать в своей комнате и стал размышлять.
О чём?
Глупый вопрос.
Все мои мысли были о подземельях, принцессах и огромных роботах. В своё время я читал про человека, который научился видеть осознанные сновидения и полностью выпал из реальности. Она стала ему безынтересна. Он был богом своего собственного мира и, если уж выбирать между жизнью заурядной и божественной, выбор это более чем очевидный.
Впрочем, я хотя и осознавал себя в своих сновидениях, имел над ними едва ли не меньше власти чем над реальностью.
Множество раз на протяжении последних нескольких дней я задавался вопросом, зачем я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Зачем я гуляю в мире снов? Зачем повышаю свою стабилизацию? Зачем старательно выискиваю знания и сокровища?.. Я делаю это не из простого азарта, и не потому, что питаю непреодолимую жажду власти, нет, у меня были другие причины.
Более благородные? Отчасти.