Страница 10 из 21
Собрали в 3-ю Тихоокеанскую эскадру, а так ее именовали часто, но неофициально, все остатки, что могли выйти в море и проделать дальний переход на многие тысячи миль. И состоит «оное усиление» из трех маленьких броненосцев береговой обороны, относительно еще не старых, но с совершенно «убитыми» орудиями главного калибра — ведь эти посудины входили в учебно-артиллерийский отряд. К ним добавили броненосец — балтийский «таран» ничтожной ценности, утыканный старыми пушками, что стреляли на дымном порохе. Лишь дряхлый броненосный фрегат «Владимир Мономах» успели перевооружить новыми 152 мм и 120 мм пушками, но тот со своими 14-ю узлами является не броненосным крейсером, а скорее большой плавучей мишенью для японских орудий.
— С кем воевать прикажите?! С кем?!
Рожественский отчаянно взвыл, ожесточенно растирая ладонью красные, как у кролика глаза. Сон не шел, нужно вести эскадру в сражение, но нельзя — ждет впереди только смерть. Но отказаться выполнить царское повеление еще страшнее, хотя государь-император явно не понимает сложившейся ситуации. Ведь поставил совершенно нереальную задачу, трудно реализуемую даже объединенной с «порт-артурцами» эскадрой — не прорваться во Владивосток, а «овладеть Японским морем»!
— Им хорошо повеления отправлять, не самим ведь на самоубийство идти, — прорычал Рожественский с нескрываемой злостью, зная, что его не подслушают. Будь здоров Фелькерзам, он бы перевалил на него все обязанности, а сам бы перебрался на госпитальное судно «Орел», попав в нежные объятия, в кольце которых можно хоть немного забыться…
— А теперь мне самому идти, скоро «шлюпбалка сломается», — Рожественский усилием отогнал от себя неосуществимые уже мечтания. В эту секунду он ненавидел Фелькерзама, что собственной смертью отнимает и у него право на спокойную жизнь, и с нескрываемой ненавистью в задрожавшем голосе произнес. Выплюнув с желчью слова:
— «Мешок с навозом»!