Страница 11 из 69
***
Третье утро подряд Гарнер просыпался с чугунной головой. Хотя, чему удивляться? Десять тысяч фунтов спиртного, это много. Это непростительного много. И весь груз куплен сразу, без каких-либо попыток торговаться. Складирован под охраной среди камней. Что поприличнее, прибрали к рукам господа офицеры. Остальное отдали на откуп навербованному сброду. Ирландцы, французы, англичане. Больше первых. Но все уже настолько устали от проклятой пустыни, что перемешались и рвутся в бой хоть куда-нибудь. Песок и камни надоели всем без исключения.
Проблем две. Первая — это полная неизвестность с расположением вражеский частей. Поблизости никого нет. А мотаться по барханам, пытаясь найти германские части — дурацкий способ самоубийства.
Проблема вторая — еле ползущие на помощь дикари из Нигерии, Золотого Берега и французских владений. Пресловутое пушечное мясо, кого погонят в первых рядах. Больше половины добрались, из них даже получилось сколотить подобие штурмовых отрядов. Но остальные все еще бредут вслед за проводниками, попутно отвлекаясь на разграбление любой деревни, которая попалась по дороге.
— Гарнер, завтракать будете?
Это Флетчер. Молодой британец, за каким-то чертом присланный в эту дыру. Как он говорит — для оказания помощи и организации связи руководства сборной солянки с большими людьми за проливом. Так ли это — непонятно, хотя на телеграф захаживает. Мало того, вроде бы офицеры в открытую поздравляли британца с успехами в продавливании местных интересов на высшем уровне. С его подачи недавно пригнали еще шесть грузовиков, забитых снаряжением под завязку и четыре броневика. Один, правда, сломался и его волокли на тросе. Остальные хрипят движками, словно астматики, но хоть какая-то броня и башни с картечницами, этого должно хватить удержать местные позиции перед любыми ордами бедуинов. Даже бесхвостые обезьяны прониклись и присмирели. Теперь почти не задирают солдат, предпочитая отплясывать в стороне от основного лагеря.
— К черту завтрак. Если я еще раз с вами вечером так надерусь, меня повезут через Атлантику вперед ногами.
— Это все жара. Будь мы дома, вы бы и не заметили, сколько выпили. Душ, горячий чай или кофе, прогулка по городским улицам… Черт, иногда мне кажется, что другой мир просто не существует. Мираж… А ведь я здесь только пару недель, а будто целая жизнь прошла.
— Кстати, вы хотели побеседовать с аборигенами. Я сегодня иду к ним, буду выменивать разное барахло на амулеты. Может, получится выторговать что-нибудь стоящее.
— Я бы не торопился, — Флетчер полил на голову воды из кувшина, растер лицо полотенцем и объяснил, что именно хотел сказать: — Вчера вечером грузовики окончательно освободили от ящиков. Одновременно с этим из песков приползли два идиота, отбившихся от своего отряда. Благодаря картографическому кретинизму им удалось уцелеть. Радуйтесь, дамы и господа! Гунны у нас под боком! Сегодня отправят поисковые группы, чтобы понять, сколько их и где именно окопались. Завтра-послезавтра начнут проверять на вшивость.
— И чем мне это поможет?
— Амулеты перед битвой вам никто не продаст. Если речь идет о действительно полезных вещах. Предлагаю подождать неделю. За это время большая часть дикарей поймет, что от пули всех их штучки-дрючки не спасают. Плюс что-то можно будет собрать с убитых. Так что выбор у вас будет и все по демпинговым ценам.
Подумав, Гарнер вынужден был согласиться:
— Хорошая идея. Рабочая. Неделя у меня еще есть, а вот две без каких-либо результатов я уже не смогу обосновать боссу. Уговорили. Кстати, сами в битву не собираетесь? Дабы стяжать славу?
— А говорят, что только жители Туманного Альбиона обладают извращенным чувством юмора. Главное, что я вынес с учебы в военном училище, это понимание, насколько ценная личная шкура. И как легко заполучить в ней кучу дырок, не предусмотренных природой. Я готов перекладывать карты где-нибудь в тылу, подальше от пуль и снарядов. И совершенно не горю желанием украсить собой некролог в “Таймс”.
— Полностью разделяю ваши взгляды… Хотите добрый совет?
— Разумеется.
— Что я понял после некоторых инцидентов в Чикаго, так это важность собственного автомобиля. Дирижабль у меня вряд ли кто сможет отнять, я уже постарался обезопасить себя на эту тему. А вы присмотрите грузовик покрепче. И сделайте так, чтобы без вас он не мог ехать. Полный бак, перегнать поближе, чтобы был под руками. Несколько стволов под сиденьями. Тогда в случае больших неприятностей вашим родным в самом деле не придется тратиться на некролог в центральных газетах.
— Думаете, все будет настолько плохо?
— Понятия не имею. Но, как говорила моя покойная бабушка, лучше иметь запасной выход из коровника, чем погибнуть под копытами взбесившегося быка. Кстати, умерла в своей постели, когда ей было сто два года.
— Грузовик и оружие. Я понял. С меня — информация. Вдруг что еще разузнаю. Спиртное вам все равно не нужно.
Закончив умываться Гарнер согласился:
— Да, самогон оставим более сильным телом и духом. Я постараюсь переключиться на пиво. Осталось только найти его в этой проклятой всеми богами дыре.
***
Накрывшись тонким одеялом, Сергий закрыл глаза и попытался настроиться на медитацию. Уже месяц каждый вечер перед сном парень старался вспомнить прочитанное в архиве покойного Зевеке, построить в голове те или иные рунные схемы и ощутить их звучание. Неизвестно, чем был вызван выверт подсознания, но память после нападения ведьмы сыграла странную штуку — Макаров мог воспроизвести любую прочитанную страницу из книги или дневников. Можно сказать, весь изученный материал постоянно с ним, даже открывать ничего не нужно. Оставалось только повторять, примерять на себя те или иные знания, пробовать выстраивать сложные плетения и добиваться их практически мгновенного появления перед глазами. Силой не напитывал, чтобы не пугать окружающих, но большую часть основ теперь мог воспроизвести по щелчку пальцев. Все то, что наставник заботливо собирал, копил и проверял на практике, Сергий впитывал, словно губка, переводя сухие строки и чертежи в работающие заклятья. Да, рядом никакая нежить не мелькала, но того же Федора пару раз пришлось латать, восстанавливая поврежденные крылья. Первый раз с местной ушастой лисой сцепился, второй — порывом ветра швырнуло на колючий куст. Хозяин подшаманил — и ворон снова как новенький.
Одновременно с защитными схемами тренировал чутье на изменение окружающей обстановки. Те самые “тонкие материи”, о которых под конец писал Герман Ерофеевич. Умение буквально загривком ощущать приближающиеся неприятности. Потому что все, что хочет тебя убить, уничтожить и сожрать бренную тушку, так или иначе транслируют свои чувства, намерения и злобу. Если ощутить отражение эмоций, зацепиться за темноту, клубящуюся в душе врагов, можно получить шанс. Крохотный шанс среагировать первым. Быть быстрее, бить на опережение и не подставлять спину неожиданной атаке.
После ужина у костра остались только Макаров и трое староверов. Пластуны последние дни вообще четверку не разбивали: бойцы понимали друга без слов, действовали слаженно и умудрялись забраться в такие дыры, куда даже казаки старались не соваться. Обшарили округу, проверили возможные подходы к лагерю, перехватили чужую поисковую группу. После допроса сообщили полученные сведения командованию: о германцах противник узнал, пытается нащупать лагерь и готовит силы для атаки.
Переворошив угли, Фокий Мордин неожиданно спросил:
— Сергий, ты ведь из ведающих? Вряд ли волхв, те с насиженных мест по чужим краям не болтаются. Но явно из одаренных.
— Это что-то меняет, Фокий Карпович?
— Для нас? Нет… Мы с кудесниками завсегда в мире жили. Всем селом поддерживали, если кто о помощи просил. Зимы в Перелесье долгие, всякой дряни успеешь навидаться. А когда волшбой тебе стены укрепили, да тын вокруг наговорами подновили, то и весеннему солнышку радуешься… У нас сначала знахарка жила, потом к родне перебралась. Позже монах из борцов с нечистью два лета наездами заглядывал. Под конец чернец из Роконской пустоши осел, дом ему обществом справили. За порядком присматривал, с лесными духами беседовал и дрянь разную отваживал.