Страница 6 из 9
Одним словом, то, что я теперь на Том Свете, но вполне живой и здоровый, подарок от Господа – не иначе.
Всех найду, все ошибки исправлю – вот задача. Вернусь и тогда уж окончательно (навеки?) успокоюсь.
Мне часто доводилось слышать от рассудительных людей, что привидения, являющиеся нам в нощи, есть духи предков наших неуспокоенные. По их словам, люди способны общаться с ними. Широко известный пример – Гамлет, принц датский, и дух его умершего отца в приватной беседе перекроили историю Дании.
Лично я не встречал, и, стало быть, не беседовал с привидениями, но часто во сне вижу отца и маму, общаюсь с другими, уже умершими людьми. Мне снилось, что я разговариваю с ними, как с живыми, и вижу их так же ясно, как если бы они на самом деле были у меня перед глазами. Часто мне становилось жутко и во сне и после сна – приснится же такое! и к чему? Иногда сны сбывались.
А теперь вот сбылась явь – я на Том Свете!
Если такова была воля неба противиться бессмысленно – я захотел найти калитку Туда, нашел и вот я Там. Вернее, теперь уже Здесь, а вы, читающие и внимающие, – Там, по ту сторону линии жизни.
Оживив природу и раскрасив окрестности, я задумался – какой в том смысл человеку на седьмом десятке жизни открывать неизвестный доселе мир? Думал я также о новых обязательствах, принятых на себя – исправить допущенные прежде ошибки или хотя бы извиниться за них задним числом. После долгих размышлений пришел к выводу – мне предстоит решить обе задачи: исправить ошибки прошлого и познать этот мир.
Первый шаг я сделал – окрестности раздвинулись до горизонта, по небу поплыли облака, солнце светило во всю прыть, гомонили птицы, ветер шелестел листьями, пахло цветами. Людей не было. Да они мне и не нужны – по крайней мере, не все. Мне и в той жизни хватило их суеты: цели, к которым они стремились, постоянно от них отдалялись. Похлебка жидка или мелок жемчуг – для них всегда!
Было бы конечно интересно взглянуть на кое-кого сейчас – ну что, мол, воровка Булкина, достигла полного счастья? в гроб-то вмещается все, что натырила? значит, был в этом смысл!
Или Литовченко – хрен ему в дышло! Вот мерзавец, коих мало. Хотел бы я посмотреть, что с ним стало… А на каком он сейчас – Том или Этом? А я? Какой для меня Свет Тот, а какой Этот? Создал себе проблему…
Впрочем, хорошим ли или дурным делом человек запомнился это не важно – главное, что запомнился. А мог бы оказаться настолько бесполезным для мироздания, что абсолютно никому в нем не было дела – жив человек или уже умер. Нет более унизительного состояния для души человеческой, чем полная безвестность.
Кругом был Рай. Рай на Земле!
В отсутствии людей (пусть даже умерших) выражалась вся великолепная полнота мира, и потому это был Рай. Я могу выбрать любого (конечно из умерших), с кем бы хотел встретиться и жить здесь. Рай – это я и то, что мне нужно: именно так!
Яркое солнце заливало безлюдные дома и улицы Хомутинино, полные цвета и звуков жизни. Золотисто-коричневой водой блестело Круглое. Над садами и крышами синело безоблачное небо. Здесь будет красиво, когда заселю все это близкими мне людьми.
Откуда все это и точно ли для меня? – вопрос, который волновал меня так же сильно, как космонавта в скафандре отсутствие щипчиков для сахара. Как все будет? – вопрос куда более серьезный: даже на Этом Свете (который на самом деле Тот) мне хотелось остаться ценителем высокого стиля.
Вот я и погрузился в глубокие раздумья.
Совершенно уверен, что первым человеком, с которым хотел бы я сейчас встретиться, должен быть мой отец. Но как бы чего не вышло – прокручивая в голове все возможные ситуации этой исторической встречи представителей двух Светов (Того и Этого), больше кому бы то ни было я доверял конечно ему. Мне казалось, что даже после его смерти, мы продолжали на каком-то подспудном уровне поддерживать связь. В победах или промашках мысленно всегда повторял – вот бы батя меня увидал! В душе костерил себя за то, что могло бы не понравиться моему отцу.
Помню его с малолетства – ему было тридцать шесть, когда я родился. Сейчас мне почти шестьдесят семь – он умер в семьдесят три. Мне не хотелось бы взять на себя ответственность, возродив его моложе себя – возрастная субординация отца и сына должна быть соблюдена. Вот тоже проблема!
Мне нужно правильное решение – нельзя ошибаться в таких делах. Тем более не теперь – после всего, что я пережил и достиг. Я себе не прощу, если что-то пойдет не так.
Так. Я помню, мы приезжали сюда – точнее на озеро Горькое…. Сколько же ему было тогда? Мне тридцать…. Значит ему шестьдесят шесть. Годится!
Я решился – пора вызывать дух отца Гамлета (Гамлет – это я!)
Только надо быть осторожным. Следует выработать четкий план. Для начала отправлюсь на озеро Горькое. Не туда, где я купаюсь перед «адмиральским часом», а на восточный берег, где теперь частные сады разрослись.
Я поднялся и пошел, не замечая незримой волны, катившейся впереди меня и возрождавшей окружающий мир к жизни и радости. Вон и собачка с двумя щенками. Они подбежали и стали крутиться под ногами, виляя хвостами. Живые глаза полны лукавства и даже насмешки. Здравствуйте, песики! – над чем смеётесь? Скучно вам без людей? Ну, ничего, подождите немного – обживемся.
– Кстати, вы за мной не ходите – не было вас там тогда. Так будет лучше.
Они будто поняли и отвлеклись на кошку.
Когда они шмыгнули в подворотню, преследуя ее, я с гордостью подумал, что бью все рекорды конспирации. Спасибо, хвостатые! – мысленно поблагодарил всех участников погони. У меня есть все условия, чтобы исполнить задуманную операцию.
Уверенным шагом ступил в безлюдный медгородок. Теперь на шоссе, дальше в сады и на берег, где должен быть солончак. Память через десятилетия вела меня.
Солончака не было. И берег показался незнакомым. Не было и проселка, по которому мы подъезжали к самой воде. Помню, нас было трое – еще племянник Андрюшка. И еще деревенские мальчишки, которые, вбегая в воду, обрызгали нас – а я их обматерил. Помню, как стыдно стало за свою несдержанность.
Солнце еще высоко – как и тогда. Но бесполезно искать солончак – пора начинать. Покончив с остатками сомнений, на спину лег, прикрыл глаза. Что надо говорить или думать? – вызываю дух отца… телесный образ… живого отца….
Черт бы все побрал! – как с птичками-то было просто.
В воде послышался неясный шум. Откуда купальщики-то? – этого мне только не хватало! Я открыл глаза….
В воде по колено стоял мой отец – заросший щетиной, седой, но живой. Вот мы и встретились между выдумкой и действительностью. Мы долго молчали, потом он сказал:
– Ты поседел, постарел – тебя не узнать. Сколько сейчас тебе?
– Я на год старше тебя.
– Ты все правильно сделал. Я следил за тобой.
– Я боялся ошибки – кто тут у вас заправляет?
– Не волнуйся, все обойдется.
– Надеюсь….
– У нас один шанс на двоих, так что пока все разумно.
– Ну, здравствуй, отец! – я обнял его, уткнулся носом в его ключицу и заплакал.
Он шмыгнул носом и по-отечески стал поглаживать мою голову.
– Ну-ну, еще и это, – бормотал я между приступами слезливости.
Несмотря на неудобную позу, отец относительно непринужденно стоял на ногах. А мои подустали – или силы пропали? – я потянул его на траву:
– Посидим?
Мы сели друг против друга и держась за руки.
– Итак, вот что я предлагаю – ты мне расскажешь, как все устроено тут у вас, чтобы случайно не напортачить.
«Напортачить» произвело должный эффект.
– Ничего нового я тебе не скажу. Все как в библии и учебниках физики. Души отживших создают электромагнитное поле Земли. Пока их помнят, они в своем облике, готовом материализоваться – вот как я. Те, о ком забыли давно, распыляются ионами и электронами во всем электромагнитном поле. Из них и создаются души новорожденных.
Я задумался, потом поднял глаза на отца.
– Кем создаются?
– Не делай из меня отличника. Все, что знаю, происходило на моих глазах. Взгляни на ситуацию под таким углом – биосфера Земли и ее электромагнитное поле есть живой единый организм. А люди и прочее в нем – это клетки, которые рождаются, растут и отмирают.