Завещание Сомервилля

У Евы вырвался вопль радости. Она засмеялась, громко позвала Джонатана, подобрала юбку и бросилась со всех ног к нему, не решив, то ли отругать его, то ли осыпать поцелуями.

Джонатан с лукавой улыбкой повернулся в ее сторону, но тут же его личико исказила гримаса ужаса, он вскочил на ноги, замахал руками, закричал что-то непонятное, тыча пальцем в ее сторону.

Ева остановилась, но повернуться назад не успела. Ее обхватили чьи-то сильные руки, из которых она, как ни старалась, вырваться не смогла. С диким воплем она рванулась вперед, но ударилась головой обо что-то твердое.

В ее помутившемся сознании еще успели запечатлеться две темные тени, склонившиеся над ней. Она хотела позвать Джонатана пусть бежит со всех ног домой, за помощью, — но ее рывком подняли с земли, и она погрузилась во мрак.

Возвращаясь из Лидса домой, Маркус по чистой случайности встретил за Этвудом чету Паркинсонов, направлявшихся почти со всем своим выводком в гости, в противоположный конец города. Обменявшись с ними несколькими словами и узнав от Эммы, что Ева осталась в их доме одна, он решил сделать ей сюрприз и вместо Неверли повернул своего коня обратно в сторону Этвуда. Он вернулся на день раньше, чем предполагал, и забрать ее в Брук-ленде собирался лишь завтра, но четыре дня разлуки с Евой показались ему вечностью.

Он вез ей подарок. Первый из тех, которыми он осыплет ее на протяжении их совместной жизни. Обручальное кольцо с рубинами и бриллиантами, приобретенное накануне в Лидсе. Таких дорогих подарков Маркус до сих пор никому не делал, но для Евы не жалел ничего.

Едучи уже по подъездной аллее, он улыбнулся. Кругом стояла непривычная тишина — в иное время сад оглашали крики и смех резвящихся детей. Лишь подъехав к крыльцу и спешившись, он удивился тому, что его никто не встречает. А когда сам распахнул дверь и вошел в дом, ему бросилось в глаза расстроенное лицо Мэтью Сомервилля, пытающегося успокоить встревоженных слуг.

Едва на пороге выросла высокая фигура Маркуса, в холле воцарилась тишина. Он сделал несколько шагов вперед, не спуская глаз с Мэтью. Сомнений не оставалось — в доме не все ладно.

— В чем дело? Что здесь происходит? — спросил Маркус.

— Благодарение Богу, что вы здесь, сэр, — с явным облегчением произнес Мэтью. — Боюсь, как бы чего не случилось. Я заглянул сюда по пути на шахту, чтобы увидеть Эмму, и узнал, что все уехали в гости, кроме Джонатана и Евы. Мальчик остался, потому что сказался больным, но вскоре после отъезда родителей исчез, и Ева пошла его искать.

— Куда? В какую сторону она пошла?

— К реке. Предполагают, что он удрал ловить рыбу.

— И что же вы предприняли? Стали их искать?

— Да. Но ни мальчика, ни мисс Евы не обнаружили.

— Значит, они где-то в другом месте. Мэтью покачал отрицательно головой и снял со стула красное пальтишко и удочку.

— Это вещи Джонатана. Пальто слуги нашли на берегу. Удочка была закреплена между камнями. А самого Джонатана и Евы след простыл.

Маркус схватил пальто и удочку и впился в них глазами, словно желая по ним узнать, что произошло, но на самом деле глаза его вообще ничего не видели. Душу его охватили мрак и отчаяние, сердце билось так, будто вот-вот выскочит из груди.

— Кто нашел эти вещи? — Он обвел глазами стоящих кругом слуг.

Магги и грум выступили вперед.

— Мы, сэр, — сказал грум. — Все вокруг облазили, даже в каменоломню заглянули — не свалились ли они туда с откоса. Около пальто мастера Джонатана на земле какие-то следы. Быть может, борьбы. Но уверенности в этом нет. Пришлось нам вернуться. А что делать дальше, никак не придумаем.

— И хорошо, что вы вернулись. По крайней мере мы теперь знаем, откуда начинать поиски. Давно Ева вышла из дому?

— Два часа назад, — ответил Мэтью. Маркус обратил в сторону реки пылающий яростью взор, руки его непроизвольно сжались в кулаки. За окном молния прорезала небосвод, вдали прогремел первый удар грома. Надвигалась гроза. Он прекрасно понимал, что произошло, и ругал себя на чем свет стоит за то, что выпустил Еву из поля зрения.

Ее похитил Джеральд, в этом Маркус не сомневался. Можно себе представить, какой ужас она испытывает, оказавшись в руках злодея, готового на все, лишь бы заполучить вожделенную шахту. При одной мысли об этом Маркусом овладел неистовый гнев, усиливавшийся с каждой минутой. Вид его был настолько грозен, что все замолчали.

— Два часа назад, говорите, — прогремел его голос. — Это равносильно двум дням. Я просил ее не выходить из дому, не гулять в одиночку. Опасался за нее. Есть все основания думать, что ее похитили.

К нему приблизился Мэтью с пепельно-серым лицом.

— Мне тоже пришло это в голову. Хотя не вижу, кому это могли понадобиться Ева и Джонатан.

— Не видите? — Маркус бросил на него ледяной взгляд. — Я сильно подозреваю одного человека, которому позарез необходимо устранить Еву со своего пути. И который не остановится ни перед чем, чтобы помешать нашему бракосочетанию.

Мэтью на миг остолбенел, затем, поняв, на кого намекает Маркус, побледнел еще больше, но согласиться с ним было выше его сил.

— Вы, по-видимому, имеете в виду Джеральда?

— Даже не сомневаюсь.

— Моего брата, мистер Фицалан, можно обвинить во многих грехах, но на такое он все же не способен.

— Ваша преданность брату заслуживает высочайших похвал, Мэтью, но после смерти сэра Джона Джеральд не раз запугивал Еву. Я уверен, что похищение — дело его рук. Возможно, ее спасет то, что рядом с ней Джонатан.

— Спасет? — в ужасе задохнулся Мэтью. — Неужели вы полагаете, что Джеральд может нанести ей физический вред?

— Не полагаю, а уверен, что может. Для него все средства хороши, лишь бы наша свадьба не состоялась и шахта «Этвуд» досталась ему. Долгов у него сверх головы, даже унаследованное им фамильное имение их не покроет. — Маркус взглянул на грума. — Пошли. Ты проводишь меня к тому месту, где нашел пальто Джонатана, а вы, Мэтью, поезжайте в Этвуд и мобилизуйте на поиски Евы как можно больше людей. Кроме того, надо немедленно связаться с Паркинсонами и попросить их возвратиться домой.

Когда Мэтью вслед за Маркусом вышел из дома, начали падать первые капли дождя.

— Не верю, чтобы Джеральд применил к ней насилие, мистер Фицалан, — произнес Мэтью. — Как никто иной, я знаю, на что способен братец, но на убийство он не решится.

Взгляды их встретились. Дай Бог, чтобы это было так, яснее всяких слов говорили глаза обоих.

Вот и свершился ее ночной кошмар, с ужасающей ясностью осознала Ева, приходя в себя. Джеральд осуществил свои угрозы. Все ее тело ныло, лежать на голой земле было невыносимо. До ее слуха донеслись детские всхлипывания, она с трудом открыла глаза. И огляделась, не поворачивая головы, которая раскалывалась от боли.

Прежде всего она увидела перепуганные глаза и бледное личико Джонатана. Дрожа, он притулился между нею и стеной, всем своим видом напоминая пойманную птичку. Щеки его были залиты слезами, в глазах стоял страх. Склонившись над Евой, мальчик тряс ее, пытаясь привести в чувство.

Ева стиснула зубы, преодолевая боль в голове и во всем теле. Она не имеет права предаваться отчаянию и страху. Прочь слабость, прочь мысли об угрожающей им опасности, она должна быть сильной, чтобы защитить Джонатана. И к моменту появления Джеральда — а он появится непременно — иметь ясную голову и холодный ум.

Она с трудом приняла сидячее положение и притянула Джонатана к себе. Он был холодный, но следов физических повреждений она на нем, к счастью, не обнаружила. Ощутив тепло ее рук, мальчик стал меньше дрожать.

— Ничего, ничего, Джонатан, — прошептала Ева, сожалея, что им нечем накрыться от холода. — Не бойся. Нам никто ничего плохого не сделает.

Прислушиваясь к шуму ливня, бушевавшего снаружи, Ева обвела глазами помещение, в котором они находились. Маленький грязный сарай со свисающими со стен огромными паутинами был забит сломанными инструментами и другими ненужными вещами. Сквозь заделанное оконце высоко над землей просачивался слабый свет, через дыры в крыше проникали капли дождя, падавшие на земляной пол. Таких заброшенных сараев кругом хоть пруд пруди.