Страница 18 из 54
«Ино еси, собака, крымской царь!
То ли тобе царство не сведомо?
А еще есть на Москве Семьдесятъ апостоловъ
Опришенно Трех святителей,
Еще есть на Москве православной царь!»
И тут…
Побежал еси, собака, крымской царь,
Не путемъ еси, не дорогою,
Не по знамени, не по черному!
Как все было: Годунов распространил слух о том, что хан Каза-Гирей идет походом на Москву (вообще-то он отправил мирное посольство, узнав о смерти Федора Иоанновича, но для укрепления позиций нового правителя хороши любые способы). Годунов вышел навстречу посольству с оружием, прогремев отнюдь не приветственными залпами. Итог: сложили песню о победе над крымским ханом.
Патриарх Иов в послании царю Борису по поводу этого события поздравил царя, намеренно изобразив эту встречу с мирным татарским посольством как победу, чтобы помочь новому государю укрепить его позиции. Патриарх Иов, как водится, объяснил чудом отступление татар: «Тако глаголет господь: аз воздвигох тя, царя правды, и призвах тя правдою, и приях тя, и укрепих тя, да послушают тебе языцы». Иов хвалит «бескровную победу»: «Се великий бог, наш, показавый на тебе, великом государе нашем, благочестивом царе, великую славу свою и даровавый тебе светлые и прехвальные без крови победы…»
Да здравствует бесстрашный и могучий новый государь Борис Годунов!
Глава 12. Первый и второй плачи царевны Ксении Борисовны Годуновой
Плачи Ксении — это две вариации одного и того же мотива: лирическая героиня, отождествляющаяся с Ксенией Годуновой, горюет о своей доле. Песни сложили еще при жизни Ксении — ее история трогала людей. В первой песне Ксения плачет в Москве о погибели своих родных и о том, что будет с ней, когда появится Отрепьев:
Ох-те мне молоды горевати,
Что едетъ к Москве изменникъ,
Ино Гриша Отрепьевъ рострига,
Что хочет меня полонити,
А полонивъ меня, хочет постритчи,
Чернеческой чинъ наложити!
Если мы вспомним несчастную судьбу царевны, так и не вышедшей замуж, то станет понятно, почему, по мнению сочинителей, ей не слишком хочется идти в монахини:
Ино мне постричи ся не хочет,
чернеческаго чину не здержати:
отворити будет темна келья,
на добрых молотцов посмотрити.
Созданный авторами образ царевны свидетельствует о возросшем в начале XVII в. интересе к человеческой личности: царевне сочувствуют, ею восторгаются, но при этом ее не идеализируют — усложнение образа свидетельствует о том, что сам человек начинает восприниматься более объемно.
Глава 13. Песня о въезде в Москву возвращающегося из литовского плена патриарха Филарета Никитича
Последнее по времени историческое событие, отраженное в песнях сборника, — возвращение в Москву из польского плена царского отца и будущего патриарха митрополита Филарета. В песне оно сходно с окружной царской грамотой от 3 июля 1619 г., которая описывает всеобщую радость, вызванную этим событием:
Н. Л. Тютрюмов. Патриарх Филарет. XIX в.
Зрадовалося царство Московское
и вся земля святорусская…
Автор изображает встречу отца и сына:
А какъ будутъ з.
В церкви отец, наконец, дает благословение своему сыну на царствование. Красота и благочестие.
* * *
К сожалению, именно описание путешествия в Россию оказалось украдено. Обидно это прежде всего потому, что Джемс, скорее всего, был очевидцем въезда Филарета в Москву и наверняка описал это. Остается только надеяться, что рукопись все еще существует и когда-то будет найдена.
Глава 14. Чек-лист для иностранных послов
И раз уж мы поговорили о Джемсе, то нужно пристальнее посмотреть на тяжелую долю иностранца, прибывающего в Россию XVII в.
До второй половины XVII в. в России не было постоянных представителей других стран. Переговоры велись через послов, приезжавших с временными поручениями. Были и датчане, и англичане, и поляки, и немцы, и голландцы, и даже французы. Последние предлагали в 1629 г. создать в Москве французское консульство, да только Россия не согласилась, а потом уже как-то об этом речи и не велось. Резиденты появляются в Москве только во второй половине XVII в. — сначала шведский, затем датский, польский и голландский.
В XVII в. дипломатические связи России значительно расширились: в 1675 г. при дворе Алексея Михайловича находились одновременно 8 послов.
Посольский церемониал, вырабатывавшийся постепенно, включал в себя описание приема, встречи и проводов послов.
А. Мейерберг. Мужские и женские костюмы, иллюстрация из альбома. 1661–1662 гг.
Итак, что делать, если вы собираетесь в посольство к русскому государю:
1. Соберите свиту. Если дело срочное — обойдитесь сотней людей, если нет — можно себя не ограничивать.
2. Убедитесь, что у границы вас встретили и препроводили с помпой. Это значит, что воеводе ближайшего к границе города из Москвы заранее прислали приказ встретить вас и довезти до Москвы и обратно. Свободно в Россию не попасть — границы охраняются так, «что не только никто из служителей или рабов, но даже поселяне и вольные люди не могут выйти за пределы государства или войти в оные без особой великокняжеской грамоты». Воеводе придется подумать о том, как доставить вас и как содержать во время пути. Ему дадут расписку о «корме» для посольства, в которой будет указано, чем вас потчевать ежедневно.
Вот, например, как кормили Абрахама Донау, бургграфа из Верхней Лужицы (в России его звали Аврамом Донским), прибывшего в 1597 г. на переговоры с Годуновым, на пути из Пскова в Новгород:
• Было велено изготовить в Пскове пять ведер меду вишневого или малинового, сто ведер меда паточного, пятьсот ведер княжого доброго. Да пива велено сварить, чтобы его выпили в дороге из Пскова до Новгорода.
• Послу Авраму велено давать: «2 колача по 2 деньги колач, утя, а иногда въ ути место тетеревъ, 3 куровъ, 3 части говядины, 2 плеча боранины, 2 части боранины росольные, 50 яиц, 3 гривенки масла коровья, на 4 деньги сметаны, крупъ, и соли и луку и чесноку на 10 денегъ, полведра уксусу; питья послу: 2 кружки меду вишневого, полведра меду обарного, ведро меду паточного, ведро меду княжого доброго, ведро пива, по 6 чарок вина доброго». Питался посол хорошо. В рыбные дни ему давали блюдо икры, леща на пару, щуку на пару, уху щучью, карасевую или окуневую да щуку соленую или осетра.