Страница 18 из 19
Комната у меня в пансионе – просто келья. Малюсенькая, но жить можно. Кормят просто, но сытно. Проф[ессор] Сирен прислал мне свою книгу[235] с подписью в «Bewunderung»[236] от моих вещей. Теософы очень милы, а это американское направление, по-моему, очень жизненно. Без особой оккультности, почитая лишь первоисточники и Блаватскую; желая образовать школами гармонию жизни – новое поколение. Может быть, и неплохо, если они обо мне туда напишут, – все-таки новые возможности, а почем мы знаем, насколько старые наши возможности будут пригодны.
Сегодня вечером я буду поучать М.Я.Берлина теософии – неожиданный интересующийся.
Здесь мне кто-то говорил, что Бехтерев с большевиками работает. Половцов[237] здесь принят хорошо – вот она, наша мягкотелость. Я говорю, что Луначарский будет еще где-нибудь губернатором. Сами же говорят, что Половц[ов] только из личных выгод с ними сидел, и сами же его принимают.
Был еще раз в музее; все-таки мало туда собрали, для целой и старой страны – мало.
Арабажин мне не присылает статей – не знаю, почему.
Да, калоши здесь 20 крон. Если приедете – можно будет обзавестись кой-какими вещами. Господи, а когда же к дому? И не видно!
50
Н.К.Рерих – Е.И.Рерих
[10 декабря 1918 г.] Вторник [Стокгольм]
Родная моя,
Всё разговоры, всё вести. Все ждут близких движений, ждут эскадру[238]. А я все хлопочу о продаже. Должно еще что-то наклюнуться. Еще Лессинг и стар[ые] картины – если бы еще 15–20 000 кр[он]! Тогда и по пониженному курсу можно бы считать предприятие удавшимся. Конечно, будут расходы по пересылке в Копенгаген[239], и счет рамочника, но ведь и в Копенгагене что-нибудь набежит. А затем я думаю передвинуться не в Лондон (это далеко), а в Гельсингфорс. Еще что-нибудь подбавлю к тому времени. Я почему-то рад, что не остаемся здесь, а возвращаемся в Выборг. Может быть, ближе к цели и скорей благовест услышим. К тому же, здесь, боюсь, и детям учиться, и мне работать было бы трудно. Кроме того, вся наша колония до того перессорилась и погрязла в сплетнях, что даже неприятно. Конечно, все это расскажу на словах, но все-таки сами наши во многом виноваты во враждебном отношении шведов.
Жуков зовет меня съездить на два дня в Упсалу, а сам мне даже не заплатил 10 крон за билет на «Валькирию», который просил взять заодно. Вообще, миллионеры не понимают иных положений. Видел здесь мельком дочь Шпиндлера[240] (замужнюю).
А коллекция наша – обязательной нации – все растет. Идет говор о большой рус[ской] газете в Питере. Я закинул удочку о худож[ественном] отделе. Думаю, что новые знакомства пригодятся в будущем. Все-таки и живем, и вещи наработаны, и новые связи являются – по нынешним временам все это еще не плохо. Так ли у других? Но ко всему этому много неприятных наблюдений, но все это для осведомления необходимо.
Да, свет, как всегда, очень мал: Кушинников[241] знал Н.А.Рыжова и думал, что я женат на его дочери (откуда?), а Макареску[242] лучший друг Комайко[243]. Семеновы[244], оказывается, знают всех по «Новому Времени». Еще у нас в пансионе кажется все довольно мирно, а то в других всё ссоры и взаимные недовольства. Да и то, сборище ничего не делающих людей порождает какое-то бешенство безделия! Сегодня Рубины ведут меня смотреть коллекцию гр[афа] Спарре. Кстати, они уверяют, что Бехтерев[245] работает с большевиками и получил на свои затеи десять миллионов. Правда ли? За что-то на него обижены, но письмо взяли. Сделают ли, не знаю.
Что у вас там нового? То, что писали дети про Григорьева, – характерно.
Целую крепко, буду рад вернуться.
51
Н.К.Рерих – Е.И.Рерих[246]
12 декабря 1918 г. Четверг Стокгольм
Родная моя,
Вчера я принял такие меры против горла, что сегодня осталась лишь хрипота. Но все-таки я высижу еще день дома. Из-за этого пришлось отложить поездку в Упсалу – верно, в понедельник. Обидно, что из-за хрипоты сижу дома, – но лучше осторожнее! Сегодня пишут, что расстреляны Рухлов, Рад[ко] Дмитриев, Рузский[247]. Правда ли опять? Столько вранья!
Целую крепко.
52
Н.К.Рерих – Е.И.Рерих
[14 декабря 1918 г.] Суббота [Стокгольм]
Родная моя,
Получил письмо от 10-го, беспокоюсь, не встряхнула ли Ты себе что-нибудь внутри? Право, приезжайте в Гельсинг[форс]. Вчера я перевел 2600 марок, остальное у меня в чеках. Конечно, запасы лучше сделать. Если Тебе на чужих надоело, то как же мне-то здесь – с пенсионным[248] столом – тяжко. Несчастные все эти загнанные вместе случайные люди. Каждый что-то скрывает. Каждый стремится казаться не тем, что есть на самом деле. Вчера приехал из Питера один студент 17 лет – бежал через реку; рассказы его – повторения все того же. Хуже и хуже! И все медленно сползает. Неужели англичане еще будут медлить. Это уже бесчеловечно, ведь они же подняли революцию. Пора им выступить хотя бы в своих интересах. Сегодня сижу дома из-за насморка. Жару нет, а течет сильно. Мне так неудобно дома сидеть, еще собирался помаклачить[249] денег, а по телефону это трудно. Вообще, все эти разговоры. Рубин[штейн] сказал, что постарается уделить Бехтеревой[250] из суммы дохода вечера в пользу интеллигенции и тут же потребовал у меня картину для американского аукциона[251]. Так что, пожалуй, все будет на наши деньги. Отчего он сам ей ничего не хочет сделать и все толкует, что ее муж с ним обошелся плохо. Дай ей понять. Все-таки людей знать надо. И все буржуа из «Гранд Отеля» – вещь тяжелая!
Комнату в Гельсинг[форсе] лучше заказать, а то, правда, не найдем. Возвращаюсь с большим удовольствием. Все-таки заработал. Еще продержимся! Да, кстати, и узнал, что за учреждение Стокгольм, нет никого, кто бы не стремился оттуда уехать. Конечно, можно жить в шведской деревне, но деревня есть деревня. Говорят, что в Дании получше, но тоже скука. Посылал я депешу в Лондон, а ее задержала цензура – вот и сносись тут. Еще пошлю пару открыток, а после воскресенья уже нечего посылать. Во вторник, если насморк позволит, буду в Упсале.
Целую крепко. Спасибо детишкам за письма.
53
Н.К.Рерих – Е.И.Рерих[252]
15 декабря 1918 г. Воскресенье Стокгольм
Родная моя,
Пишу тебе последнюю открытку. Надеюсь встретиться в Гельсингфорсе. Насморк мой прошел. Пусть Бехтер[ева] немедленно напишет Рубин[штейну] заказное письмо с вопросом, передал ли проф[ессор] Рерих ее письмо. Это подвинет дело. Сегодня он обсчитал меня на 390 ф[инских] марок – вот тип! Адрес его: Schepperegatan, № 7. Consul de Perse D.L.Roubins[253].
235
Вероятно, Н.К.Рерих говорит о вышедшей в 1917 г. книге: Siren O. Giotto and Some of his Followers (Сирен О. Джотто и некоторые из его последователей).
236
Bewunderung (нем.) – восхищение.
237
А.А.Половцов, тонкий знаток русского искусства, директор музея Штиглица, в ноябре 1917 г. был назначен комиссаром Павловского дворца-музея по художественной части. В декабре он по мандату, выданному ему наркомом просвещения А.В.Луначарским, из дворца великого князя Николая Николаевича в музей Штиглица перевез собрание предметов прикладного искусства – 2801 шт. Туда же в 1918 г. передал часть своего личного художественного собрания.
238
Иностранная военная интервенция на севере России была частью иностранной интервенции в Россию после Октябрьской революции. Началась весной 1918 г. 2 августа 1918 г. с помощью эскадры из 17 военных кораблей произошла высадка 9-тысячного отряда Антанты в Архангельске, где к тому моменту советская власть уже была свергнута. Боевые действия продолжались до осени 1919 г. К 27 сентября последний британский корабль покинул Архангельск.
239
10 января 1919 г. в Копенгагене в «Зале с верхним освещением» на улице Бредгаде открылась персональная выставка Николая Рериха, переехавшая из Стокгольма.
240
Речь идет о И.Б.Шпиндлере и его дочери М.И.Казмичёвой.
241
Возможно, имеется в виду Н.В.Кушинников, владелец рисунка Н.К.Рериха «Облако-вестник» (1918) (см. http://www.roerich.org/materials/list1917-1924.html).
242
Возможно, имеется в виду Е.И.Макареско, владевший тремя работами Н.К.Рериха: картиной «Мякисало» (1918), масло; и рисунками «Горний замок» (1918) и «Вестник» (1918) (там же.
243
Возможно, имеется в виду С.Л.Комайко, владелец картины Н.К.Рериха «Смолокуры» (1917), темпера (там же.
244
Возможно, речь идет о семье В.И.Семенова.
245
Революцию 1917 года В.М.Бехтерев принял и с декабря 1917 г. начал работать в научно-медицинском отделе Наркомпроса. С 1918 г. он уже член ученого совета при Наркомпросе, и в том же году ему удается организовать Институт по изучению мозга и психической деятельности (Институт мозга), под который правительство выделило здание дворца великого князя Николая Николаевича (младшего). В Институте полным ходом начались исследования в рамках нового научного направления, названного В.М.Бехтеревым рефлексологией.
246
Почтовая открытка.
247
Красный террор как ответ на покушение на В.И.Ленина 30 августа 1918 г., а также на убийство в тот же день председателя Петроградской ЧК М.С.Урицкого, был объявлен 2 сентября 1918 г. Я.М.Свердловым в обращении ВЦИК и подтвержден постановлением Совнаркома от 5 сентября 1918 г. Расстрелы прошли по всей стране. Самой крупной акцией красного террора был расстрел в Петрограде 512 бывших сановников, министров, профессоров. По официальным данным ЧК, всего в Петрограде в ходе красного террора было расстреляно около 800 человек, в числе которых был Яков Александрович Таубе, родной брат М.А.Таубе. Формально красный террор был прекращен 6 ноября 1918 г.
248
Так в тексте. Вероятно, пансионным.
249
Маклак (устар. просторечье, презрит.) – посредник при мелких торговых сделках, перекупщик, торговец подержанными вещами, старым платьем.
250
У Бехтеревых на берегу Финского залива, в районе нынешнего пос. Смолячково, была дача «Тихий берег», где они проводили лето и где после революции жила жена Бехтерева Наталья Петровна. Когда 6 декабря 1917 г. Финляндия объявила о своей независимости, российско-финляндская граница была закрыта, и Н.П.Бехтерева не могла вернуться в Петроград.
251
Крупный биржевой деятель Д.Л.Рубинштейн занимался финансовыми махинациями. Несмотря на миллионное состояние, он не гнушался обыкновенного жульничества, а о его жадности ходили легенды.
252
Почтовая открытка.
253
Consul de Perse D.L.Roubins (фр.) – консул Персии Д.Л.Рубинш[тейн]. Однако говорили, что, пытаясь войти в высшее общество, должность консула Рубинштейн себе придумал.