Страница 8 из 20
Публикации: альманах «Золотая строфа» (2010, стр. 49); аудиокнига (издательство «Равновесие», Москва).
Номинант премии «Поэт года» (2021), член Российского союза писателей, член Интернационального Союза писателей.
Лейкоцитарная формула
Теперь, когда моя жизнь подходит к концу, хотелось бы узнать: в чем был ее смысл? Мне постоянно твердили о чувстве долга, о воинской чести и героической смерти. Все это так. Когда я был молодым, то, как и все молодые воины, проходил тренинг в специальном лагере, где нас обучали рекогносцировке, маскировке и тактике ведения боя. Мы проходили и курсы политической подготовки, где в нас воспитывали боевой дух и говорили, что смерть во имя высшей цели, которой является нормальное функционирование Организма, и есть высший смысл. А какова цель самого Организма? У него тоже должна быть какая-то цель… Но об этом наши инструкторы ничего не говорили. Наверное, сами не знали. Я спрашивал об этом Алекса. Но он тоже не знал.
Наш враг был коварным, многочисленным и хорошо организованным. У него имелись небольшие отряды разведчиков, которые выискивали и вынюхивали наши слабые места, дефекты в оборонительной линии. Если им удавалось незамеченными преодолеть наши пограничные посты, то они начинали быстро множиться, используя средства передачи информации, которые было трудно обезвредить. Их способность к размножению была просто чудовищной. И тогда возникали локальные войны. Некоторые из наших врагов были особенно мелкими, а потому их было очень сложно обнаружить и уничтожить, они могли проникать в наши информационные системы, где хранился секретный информационный код, внедрять в него свои программы и перестраивать наше производство таким образом, чтобы, используя наше сырье и наши технологии, вырабатывать многочисленные копии наших противников. Враги множились в геометрической прогрессии, захватывая все новые и новые территории. Тогда борьба с ними начинала приобретать глобальный характер: само существование Организма как единого целого находилось под угрозой, и требовались огромные усилия и огромные жертвы ради единственной цели – Победы над врагом. Потом наступал длительный и тяжелый период восстановления всех разрушенных структур.
Надо отдать должное нашим врагам, их многочисленности, тысячекратно превосходящей нашу, их разнообразию и способности быстро меняться как чисто внешне, так и стратегически, умению оперативно вырабатывать все новые и новые средства агрессии. Их фантазия была неистощима. Иногда они совершали мелкие диверсии, небольшими партиями прячась в наших продуктах питания и так проникая на нашу территорию. Они могли атаковать с воздуха и проникать вместе с водой.
То вдруг они начинали усиленно и бесконтрольно размножаться, как саранча, и тучами наползали, сметая все на своем пути. Их было крайне трудно остановить. То они резко меняли лозунги на своих знаменах и из сравнительно безобидных соседей превращались в агрессивных захватчиков, разливая очень ядовитую жидкость, которая растворяла наши заградительные сооружения и убивала наших солдат. А мы не имели ни средств личной защиты против этой жидкости, ни способов ее нейтрализации.
Иногда на нас налетали крылатые вампиры, которые кусали наших солдат и мирных тружеников, а затем внедрялись в их тела. Сначала казалось, что ничего не происходит, и мы с тревогой и надеждой наблюдали за нашими товарищами. Однако через какое-то время их хорошо знакомые черты расплывались, становились неузнаваемыми, они увеличивались в объеме, приобретая уродливые гигантские размеры, а затем начинали бесконтрольно делиться и множиться. Они не подчинялись командирам, пожирали пищу в огромном количестве, от этого становясь физически очень сильными. Их приходилось уничтожать, и делать это было и сложно, и больно. Нашим командирам трудно было принять решение о ликвидации наших бывших соратников, они медлили и выжидали, в результате оптимальный момент обычно бывал упущен и ликвидация превращалась в локальный внутренний конфликт со значительными потерями с нашей стороны.
Мы находились в постоянном стрессе. Нельзя было расслабляться ни на минуту. Однако в последнее время резко ухудшилась наша экология. Периодически в наши ирригационные системы неизвестно откуда в огромных количествах попадала очень токсическая жидкость, она испарялась, ядовитый туман поднимался в воздух, мы все были отравлены. Видимость резко падала, и нам было просто невозможно следить за противником. Потом мы долго приходили в себя. Эти ядовитые наводнения случались все чаще и чаще. Мы не знали, что нас ждет, но догадывались, что ничего хорошего. Мой друг Алекс считал, что приближается конец света. Одним словом – Апокалипсис. Всю свою жизнь мы защищали Организм, у меня на глазах на поле боя погибли тысячи моих друзей, однако похоже на то, что Организм все равно погибнет. Видимо, Алекс прав. Но что мы можем сделать? Ничего. Остается одно – умереть достойно.
Теперь, когда моя жизнь подходит к концу, хотелось бы знать: в чем был ее смысл? А жизнь определенно подходила к концу. Алексей взглянул на себя в зеркало. На желтый цвет лица наслоился отчетливый серый. Щеки ввалились. Руки и ноги похудели. Зато живот увеличился. За счет жидкости. Асцит. Пуговица на джинсах перестала застегиваться. Тошнит. Болит голова. Однако в ней рождаются мысли, оформляются в слова, подчиняясь элементарной логике.
Так в чем все-таки был смысл, если был? Алексей вспомнил выпускной вечер в медицинском институте. Музыка. Танцы. Он молодой и талантливый. Маша худенькая и воздушная. Подруги завидуют: «Надо же, как Маше повезло!» Образ Маши расплывается. Он никак не может вспомнить цвет ее волос. То ли пепельный, то ли русый. Да и зачем напрягаться? Сейчас у нее наверняка другой. Красит волосы – не будет же ходить седой? Подруги ее жалеют: «Надо же, как Маше не повезло!» Муж – алкоголик.
Так в чем же был смысл жизни? В любви? Мысль о Маше вызвала раскаяние. Какое-то аморфное, застарелое, которое окутывало, как вата, усиливало головную боль. Зато мысль о Пашке уколола острым чувством вины. Кто виноват? Конечно же, он, Алексей. Кто же еще? И что теперь делать? Надо умереть достойно. А это как? Если жил недостойно, то можно ли умереть достойно? И какой в этом смысл? Есть ли смысл в смерти, если его не было в жизни? Нет, уже ничего не сделаешь. Нет времени. Кстати, о времени. Сколько его осталось?
Алексей с трудом поднялся и взял с полки «Справочник практического врача». Книга сама раскрылась, текст расплывался перед глазами, но шрифт был крупный, и Алексей прочитал даже без очков: «Прогноз плохой. После появления асцита продолжительность жизни в среднем составляет 120 дней. Причины смерти – печеночная недостаточность, кровотечение из варикозно-расширенных вен пищевода, присоединение инфекции из-за сниженного иммунитета».
Почему-то сознание упорно фиксировалось на слове «иммунитет». Умирать от какой-то инфекции было особенно обидно. Алексей представил миллиарды лейкоцитов, пожирающих микробы. Как будто в окуляр очень мощного и объемного микроскопа, он увидел, как лейкоцит продвигается по направлению к группе кокков, напоминающих грязные комочки ваты. Вот на поверхности лейкоцита образуются выросты, они увеличиваются, удлиняются и наподобие щупалец окружают микробов со всех сторон. Лейкоцит как бы натягивает на микробов свое тельце и поглощает их… Кокки оказываются внутри его протоплазмы. Теперь он напрягает все силы и резко активизирует свой метаболизм. Его лизосомы начинают интенсивно работать, выделяя вещества типа перекиси водорода. Их концентрация возрастает, достигает критической точки. Меняется цвет лейкоцита, из желтоватого он становится раскаленно-белым, и тогда происходит миниатюрный атомный взрыв. Лейкоцит вместе с поглощенными кокками разваливается на части. Гибнет.
Мог ли он не делать этого? Мог. Алексей даже вспомнил, как это называется: незавершенный фагоцитоз. Лейкоцит мог заглотить микробов, носить их внутри себя и жить с ними спокойно до глубокой старости. Эдак дней пять. После окончания его жизни мембрана лейкоцита лопнет. Содержимое цитоплазмы выльется в окружающие ткани вместе с микробами. Некоторым из микробов удастся пережить этап нахождения в тельце лейкоцита и сохранить свою вирулентность. Именно из-за незавершенного фагоцитоза инфекция переходит в хроническую форму… А этот лейкоцит погиб. Он выполнил свой долг. Это был свободный выбор крошечного живого существа. Оказывается, он, Алексей, виноват не только перед Машей и Пашкой, но и перед миллиардами этих микроскопических созданий, которые умирали, чтобы он жил. Он вспомнил фантастические фильмы о параллельных мирах. Параллельные миры – над нами, под нами, внутри нас.