Страница 16 из 22
— Опять вернулись? — спросил продавец, когда я подошёл к кассе и положил свои вещи. — Думал, вы вернулись, чтобы купить подарок для своей девушки в последнюю минуту. Сегодня все покупатели только этим и занимаются.
— Она не… нет. Это только для меня.
Твою мать. Должен ли я купить Клео подарок? Я даже не подумал об этом. С чего бы? Если бы я подарил ей что-то, это было бы странно, верно? Но было Рождество.
Может, я мог бы купить ей что-нибудь из того кухонного магазина. У Клео было больше кухонных принадлежностей, чем у любого человека на земле, но она положила глаз на какую-то лопаточку. Увидит ли она правду через подарок? Узнает ли она, что я следил за каждым её шагом в том магазине, не потому что беспокоился о её безопасности, а потому что едва мог оторвать от неё взгляд?
Пиздец, а не жизнь. Когда это лопаточка стала такой сложной?
— Наличные или карта?
Пока я обсуждал достоинства дурацкой лопаточки, продавец перечислил мои покупки и упаковала их в пакет.
— О, простите.
Я достал бумажник и провёл карточку через терминал. Затем я взял свои вещи и ушёл. Я заставил себя перейти улицу, чтобы не поддаться искушению зайти в магазин кухонных товаров.
Если бы Клео была моей, я бы купил ей все кухонные безделушки, какие только могли поместиться в её ящиках. Я бы купил ей подарки со вкусом, такие, которые она бы оценила, в отличие от слишком модных драгоценностей, которые отец покупал ей на Рождество и которые она никогда не носила.
Она бы оценила пару простых серёжек и новую скалку больше, чем Теслу, которую он купил ей в прошлом году. Тесла, которую она продала две недели спустя, пожертвовав вырученные деньги на благотворительность.
Блейк был с ней в тот день. Он посмеялся и закатил глаза на Рэя, а потом хвалил Клео за то, что она была глотком свежего воздуха.
Ей не нужна была новая машина. Ей нужны были выходные в Монтане, чтобы расслабиться.
Это может быть моим подарком для неё. Эти несколько дней.
Когда я вернулся в отель, я вошёл в двери и посмотрел в сторону камина. Клео лежала на одном из диванов, её глаза были прикованы к телефону. Она была на том же месте, когда я уходил раньше.
Я пересёк холл и встал рядом с её диваном.
— Привет.
— Привет, — естественная улыбка расплылась по её лицу, когда она подняла голову. Она улыбалась всем и всегда искренне. Эти улыбки в сочетании с её выпечкой были причиной того, что люди стекались в её пекарню. Клео притягивала людей. — Куда ходил?
Я поднял пакет.
— Купил пару вещей, чтобы переодеться.
— Оу, — её плечи опустились. — Извини.
— Перестань извиняться. Я собираюсь подняться и переодеться, а потом немного поработать. Я не буду тебе мешать, и ты сможешь расслабиться в номере.
— Вообще-то, я забронировала нам столик на ужин.
— О, — я помрачнел.
Интимный ужин в канун Рождества с этой прекрасной женщиной будет пыткой.
Улыбка Клео исчезла.
— Я могу всё отменить.
— Нет, не надо.
Если ужин — это то, чего она хотела, то я буду есть с ней.
Так долго я притворялся профессионалом. Я сохранял профессиональную дистанцию. Наше общение было профессиональным. Я держался от неё подальше, чтобы сохранить профессионализм.
Если профессионализм на самом деле означал поведение грубого, долбаного засранца, то я был профессионалом.
Клео не заслуживала такого отношения. Последний день, последние четыре года я вёл себя как кретин. Вести себя так было утомительно.
Сегодня я попытаюсь стать настоящим профессионалом.
— Ужин звучит отлично. Спасибо, — я жестом указал на свою рубашку. — Но у меня нет ничего красивого, чтобы надеть.
— У меня тоже нет. И я проверила столовую. Она не шикарная. Мы можем прийти как есть.
— Хорошо. Во сколько?
Её лицо озарилось лучезарной улыбкой.
— В семь тридцать.
Это давало мне четыре часа, чтобы собраться с мыслями, перестать дуться и не портить ей отпуск.
— Я буду там.
* * *
— Так вкусно, — Клео закрыла глаза напевая. Выражение восторга на её лице было более аппетитным, чем шоколадный торт на моей вилке. Она открыла глаза и улыбнулась. — А у тебя как?
Я опустил взгляд на свою тарелку и прочистил горло.
— Хорошо.
— Хочешь попробовать чизкейк?
— Нет, спасибо.
Я запихнул кусочек в рот и посмотрел куда угодно, только не на неё.
Мы были единственными, кто остался в столовой. Сегодня вечером здесь было две большие компании, но обе распустились и ушли час назад.
Мы с Клео ели в неторопливом темпе. Разговоров было немного, но благодаря остальным присутствующим в зале, мы проводили время, наблюдая за людьми. Другие гости любезно позволили нам смотреть, пока они ели, смеялись и открывали подарки. Мы с Клео оба заказали стейки. Ни на одной из наших тарелок не осталось ни грамма. Они были настолько хороши.
— Ещё? — Клео подняла бутылку красного вина между нами.
— Конечно, — я держал ножку своего бокала, пока она наливала.
— Мне нравится эта версия Остина.
— Того, который пьёт?
Она хихикнула, наполняя свой бокал.
— Да. Он расслабленный.
— Ты первый человек, который когда-либо называл меня расслабленным.
Я откусил ещё один кусок торта, затем сделал глоток вина, и последнее напряжение, связанное с этим ужином, исчезло.
Я позволил себе расслабиться и насладиться её компанией.
— Ты всегда хотела владеть пекарней? — спросил я.
— Да. Моя мама разрешала мне помогать ей на кухне. Разрешала мне разминать бананы для бананового хлеба, отмеряла ингредиенты, чтобы я могла высыпать их в миску для смешивания. Я была такой маленькой, когда она умерла, но я никогда не забывала те дни на кухне. Когда я стала старше, это было то, что я могла делать, чтобы чувствовать связь с ней.
Когда она говорила о своей матери, в её глазах были только обожание и любовь. Это было нечасто, но достаточно, чтобы понять, что Клео носила Джанет в своём сердце. Возможно, именно поэтому её еда была не от мира сего. Она была пропитана любовью.
— А как насчёт тебя? — спросила она. — Ты всегда хотел работать в частной охране?
— Не знаю, планирует ли кто-нибудь в этом бизнесе оказаться в этом бизнесе, — по крайней мере, так было со всеми моими парнями. — Я просто попал в него. Я всегда хотел быть пожарным, как мой отец. Мама хотела, чтобы я сначала получил диплом, но я планировал устроиться на станцию, как только он у меня появится. Потом, за месяц до выпуска, я познакомился с парнем, который владел охранной фирмой. Ему нужны были люди для работы на нескольких мероприятиях.
Большинству других двадцатилетних парней, которых он нанимал, было охренеть как скучно. Они ненавидели стоять у стены, наблюдая за вечеринкой, а не участвуя в ней. Но мне работа нравилась. Было интересно наблюдать за людьми, когда они не понимали, что за ними наблюдают.
Я видел, как мужчины рассматривают других женщин, помимо своих спутниц. Слышал, как женщины говорят о других женщинах. И я узнал, что чувствуешь, когда напряжение в толпе возрастает до того, как начинается драка.
— Я работал на одном концерте. Это была частная мероприятие в отеле для празднования двадцать первого дня рождения. Именинник был избалованным богатым ребёнком. Его отец был актёром — нет, я не могу сказать тебе, кто.
— Облом, — она надулась.
— Мне только исполнилось двадцать два года, и до окончания университета оставались считанные недели. Моя учебная нагрузка была небольшой, поэтому, какую бы работу он мне ни давал, я соглашался, потому что мне нужны были деньги. И вот я на концерте, и эти два вспыльчивых придурка собираются подраться из-за девушки. Я разнял их, не ломая костей и не устраивая сцен. Ничего особенного, но мой босс был там в тот вечер. Он наблюдал за всем этим. Перед тем как мы ушли, он предложил обучить меня и дать мне работу, которая оплачивалась в три раза больше, чем я заработал бы за год работы пожарным. Я не смог отказать.