Книга «Пятого взмаха»

– А уж нам как повезло. Аж двадцать процентов на то, что выживем.

– Двадцать, – Инспектор горько вздохнул.

– А потом еще кто-нибудь придет на наше место. Не бойтесь, с пяти раз должно получится.

– С каждым разом шанс уменьшается. Боюсь, что для нас этот шанс – единственный.

– Единственный шанс предотвратить галактическую войну?

– Да. Но я уверен, все обойдется.

– Ваши аналитики не уверены, а вы уверены.

– Мы – древняя цивилизация. Но знаем далеко не все. Мы так и не разобрались, что такое предчувствие. Но знаем, что между настоящим и будущим есть информационные связи. У меня дар предвиденья. И мне кажется – все будет хорошо.

– Хотелось бы верить… Инспектор, со мной все ясно – тип биополя нужен. А Степана зачем втравливать в эту историю?

– В природе есть иррациональные линии. Среди них линия удачи. Что она представляет из себя – мы тоже не знаем. И удача может зависеть от самых невероятных факторов.

– Например?

– Например, для вас такой фактор – Степан.

– Что?

– А как вы думали? Реальной помощи от него, конечно, ждать не приходится. Смотрите правде в глаза. При обострении обстановки ни вы, ни он ничего не сможете противопоставить тайной полиции Звездоликого. Я – мог бы. Вы не годитесь для этого, не обижайтесь.

– Я знаю это.

– Но Степан – своеобразный талисман для вас на Химендзе.

Лаврушина вдруг осенило.

– Так вы все знали? – воскликнул он. – Знали, что он поссорится с женой…

– Ну, – потупился Инспектор, и уши его покраснели.

– Знали, что придет ко мне. Может быть, сами все и подстроили.

– Мы ничего не подстраивали, – возмутился Инспектор. – Просто предполагали подобное развитие событий.

–Ну да. Вы же – древняя цивилизация, – горько усмехнулся Лаврушин.

Ему стало грустно. Он смотрел на почти земное солнце, на почти земное небо, на почти земное море. Безлюдно и глухо было здесь. Ни паруса вдалеке, ни лодки, небо не прорежет инверсионный самолетный след. До Земли бесчисленные километры. А их, двух землян, несут вперед вихри галактических интриг и иррациональных линий.

– Завтра отлет, – сказал Инспектор.

– Завтра, – эхом отозвался Лаврушин.

Елочный шар Химендзы висел в космосе, будто прибитый гвоздями к черному бархату цирковой реквизит. Размерами он сейчас был с земной глобус. Можно было рассмотреть полярную шапку и наполовину скрытые в облаках очертания единственного континента.

Лаврушин до боли в глазах всматривался в очертания материка планеты. Ему никак не верилось, что вскоре он ступит на поверхность Химендзы и погрузится в пучину странных и опасных событий. И от его действий будет зависеть равновесие в Галактике, жизнь миллиардов и миллиардов разумных существ. Все это выглядело полным абсурдом. И тем не менее все это было фактом. А против фактов не попрешь.

Раздался противный скрежещущий звук. Пилот прищелкнул пальцами, и перед ним завис меняющий форму красный иероглиф. Он напоминал каббалистический знак, вспыхнувшей адским пламенем благодаря небрежному жесту черного колдуна.

– Химендза нас засекла, – взволнованно воскликнул пилот по-русски. Как и свои соотечественники, он бурно выражал свои эмоции.

– Быстро среагировали, – произнес Инспектор.

– Видимо, развернули новую систему пространственного контроля, – предположил пилот. – Порог распознавания повышен минимум в полтора раза.

Планету окружала сеть спутников автоматов, призванных засечь и уничтожить любой неопознанный объект искусственного происхождения, не обозначивший свою принадлежность.

Пилот начал запрашивать службы контроля внешнего пространства Химендзы о посадке. Звездолет вез официального дипломатического представителя Галактического Содружества – Инспектора. Тот относился к категории людей, люто ненавидимых лично Звездоликим – а такой чести удостаивался далеко не каждый. Обычно окружающих диктатор воспринимал как муравьев, которых походя не грех и раздавить. До его личной ненависти надо было дослужиться. Не раз просыпался Кунан ночью в холодном поту, услышав во сне знаменитую фразу, произнесенную Инспектором: «Галактическим законом ядерные взрывы отныне у вас запрещены».

Кунан с удовольствием растерзал бы Инспектора, спустил бы на него своих верных псов. Но где-то на уровне орбиты четвертой планеты висят спутники-невидимки, которые погасят взрыв любого ядерного устройство. Где-то во многих световых годах отсюда расположены базы Сил Содружества, готовые послать боевой флот после нападения на официального посла – закон позволял это. Пока не найдено «Сокровище Дзу», пока чужакам не подготовлен достойный отпор, Кунан вынужден копить, лелеять свою ненависть, бережно собирать ее, как росу в пустыне, чтобы потом выплеснуть разом, чтобы обрушиться на недругов всей своей мощью. Так что Инспектора он встретит, как старого друга.

– Пора. Через два часа пристыкуется корабль со встречающими, – произнес Инспектор, когда с военной станции Химендзы пришло подтверждение об опознании дипломатического корабля и поступили инструкции о коридоре движения, координаты встречи со встречающим кораблем.

Он освободился из пут кресла и воспарил над ним на миг, потом прилип к полу.

Лаврушин последовал ему примеру. Он поправил на рукаве зеленого комбинезона голографическую эмблему, на которой был изображен оскалившийся белый тигр – символ «Службы спокойствия». Широкий золотистый пояс непривычно оттягивала кобура с электромагнитным пистолетом.

Катер представлял из себя диск диаметром около пяти метров. Он стоял в гнезде в стартовом блоке. Пилот забрался внутрь, и за прозрачным куполом было видно, как он нацепил на голову контактный обруч, откинулся в кресле, прикрыв глаза, его сознание синхронизировалось с системами катера.

– А если нас засекут радары? – с опасением спросил Степан.

– Это диверсионный катер, – отмахнулся Инспектор. – На Химендзе нет таких радаров, чтобы засечь эту машину.

Пилот за колпаком махнул рукой, показывая – пора.

– Ну что, – как-то неуверенно произнес Лаврушин. – Мы поехали?

Инспектор совсем по-земному порывисто обнял землян, потом смахнул набежавшую слезу – не хватало только белого платочка, чтобы помахать вслед.

– Мы еще увидимся, – заверил он.

Люк катера закрылся. Тяжелые створки двери стартового блока скрыли Инспектора, отрезали землян от прошлого и открыли путь в зыбкое, неспокойное будущее.

Поползла в сторону плита, и в стартовый бункер ворвался космический холод, оставшийся кислород заклубился холодными хлопьями.

Катер сорвался в пустоту и, уходя по широкой дуге от корабля, через несколько мгновений набрал огромную скорость. Через три минуты семнадцать секунд, покрыв расстояние в миллион километров, он рывком сбросил скорость до орбитальной. А потом окунулся в атмосферу.

Происходило это в куда большем темпе, чем посадка летающей тарелки на Танию. Лаврушин знал, что маневр опасен, требует от пилота полного единения с машиной и огромного мастерства. Катер-разведчик – как норовистый конь, он может многое, но терпит только сильного ездока.

Камнем падающий диск на миг замер над землей, затем падающим листом спланировал на поляну. И завис в тридцати сантиметрах от поверхности.

Пилот, гордый отличной работой, подмигнул Лаврушину. Тот улыбнулся в ответ.

Земляне спрыгнули на мягкую землю. Пилот махнул рукой и на русском языке произнес:

– Удачи.

– Двадцать процентов – наши, – кивнул Лаврушин. – Мы их не упустим.

– Твоими бы устами… – мрачно добавил Степан.

Серый катер неторопливо поднялся к верхушкам деревьев, замер на секунду, а затем исчез. Он с места набрал космическую скорость. И теперь – будто и не было его вовсе. А всегда было лишь низкое хмурое небо. Ниточка, связывающая землян с Танией, а через нее и с Землей, оборвалась.

– Смотри, – присвистнув произнес Лаврушин.

Только сейчас он обратил внимание на то, что поляну, на которой они высадились, окружает березовый лес. Это походило на какое-то наваждение. Казалось, пройди километр, и выйдешь к железнодорожной станции, к которой, стуча колесами, подойдет добрая зеленая московская электричка, в нее хлынут с корзинами и сумками на тележках дачники и огородники, и вскоре впереди замаячит Москва.