Страница 3 из 21
Если быть откровенным, то ему сложно было бы найти хоть что-то съедобное в обычном земном лесу, не говоря о незнакомом инопланетном. Во Франции с лесами не очень. Они есть, но почти все являются заповедниками, в которых не приветствуется заниматься охотой и собирательством. А уж он, как типичный городской житель, в лесу бывал всего несколько раз, и то это были пикники, на которые с собой тащишь много еды, а оттуда гору мусора. Об охоте Кац знал лишь то, что она существует и что кто-то ею занимается в качестве хобби.
Уже на первых пятидесяти метрах он проклял свою идею. Передвигаться с шиной на сломанной ноге и с парой коряг вместо костылей врагу не пожелаешь. Но деваться некуда. Идти куда-то наобум ему казалось большим безумием, чем лезть на скалу без снаряжения.
Граница между лесом и холмом чётко различалась. Словно некие высшие силы взяли и уничтожили всю растительность на возвышенности. Чем дальше он проходил, тем более ровным казался круг с центром на вершине холма. И тем больше в его душе поднималась волна страха перед земляной горой. Ведь такого не бывает, чтобы в одном месте трава росла, а рядом на вполне пригодном для этого грунте нет. Тут или какое-то опасное излучение, убивающее всё живое, или что-то иное не менее роковое.
Обход холма в обычном состоянии занял бы минут двадцать. Но Жан потратил на это больше часа и настолько вымотался, что в конце прилёг на травку, чтобы отдохнуть.
Итогом обхода стало обнаружение двух тропинок. Они располагаются в противоположных сторонах: одна на условном Западе, а другая на Востоке.
Кем натоптаны тропы, естественно, он не сумел понять. Следопыт — это не про Каца. Вот если бы там была дорога со следами от автомобиля или хотя бы телеги, тогда очевидно, что она рукотворная. А тропа может с одинаковым успехом быть протоптана как зверьми, так и людьми. Он надеялся на последнее.
По очевидным причинам его выбор пал на ближайшую тропу, которая ведёт на Запад. Ковылять на одной ноге и корягах лишних полчаса до восточной тропинки казалось извращённой пыткой.
Его ноздри уловили слабый запах мокрой листвы и разогретой светилом древесной смолы. Справа вроде бы мелькнула быстрая тень, но когда он неловко обернулся, то никого не увидел. Дальше он шёл с опаской, вертел головой из стороны в сторону, вглядывался в просветы между деревьями и вслушивался в звуки.
Лес жил своей жизнью. Шуршала листва, в кронах деревьев шумели листья на ветру, вдалеке щебетали птицы. Но больше всего шума создавал он своим ковылянием. Ветки деревьев словно специально оказывались под ногами и громко хрустели, листва шуршала. Он натыкался эрзац-костылями на ветки и задевал ими ближайшие стволы. Прыгая на здоровой ноге, он громко топал. При этом двигался со скоростью улитки.
Через несколько часов его начала одолевать жажда, а силы с каждым следующим шагом покидали его. Хотелось есть. А лучше всего упасть и просто лежать. Но если сделать это в лесу, то есть шанс из него никогда не выбраться.
Неожиданно из-за поворота тропинки показался небольшой ручей. Усталый путник с жадностью напился из него ледяной воды, от которой сводило зубы. Тут он решил сделать привал, поскольку дальше идти не осталось сил.
Неподалеку от ручья обнаружился поваленный ствол дерева с вывороченными корнями. Жан решил, что тут получится неплохое укрытие. Он собрал по округе ветки и под углом сложил их на ствол. Сверху наложил дёрна. Получилась односкатная крыша. Под ствол он наложил ещё дёрна и забрался на импровизированное ложе. Стоило ему лечь, как силы окончательно покинули его. Веки будто налились свинцом. Он перестал сопротивляться накатившей сонливости и отправился в царство Морфея.
Пробуждение Жана было не самым приятным, и это мягко сказано. Он ощутил колющую боль в боку, а когда открыл глаза, то обнаружил источник боли — стальной наконечник копья, который упирался ему в бок…