Страница 42 из 58
— Итак. Они знают, что друид сбежал. Значит, отправят за ним новый отряд, — заговорила Киния. — Вы возвращаетесь на ту стоянку у воды. Приготовьтесь там к обороне.
— А ты, госпожа? — удивилась Уна.
— А я пойду вызволять Сотэра.
— Одна? — поразилась Вистра. — Но как ты узнаешь, где он? Позволь пойти с тобой, я найду Сотэра по маячку!
— Мне не нужен маяк. Всё и так понятно: его потащат к ближайшему замку Динксианга. Если повезёт, то застану отряд на полпути… Атти, полагаю, что хоть на сей раз понимаешь, что бунтовать — себе же хуже делать? Ты пойдёшь вместе со всеми к водоёму? Не будешь подговаривать Вистру, и нападать на Уну?
Друид энергично закивал.
И Киния побежала по следу похитителей со всей возможной скоростью.
Глава 20 — Скотобойня
Хоть вампирша неслась быстрее любого человеческого бегуна, не зная отдышки или усталости, а всё равно не настигла отряд, пленивший Сотэра. В конце концов, она добралась до горной долины, в которой находился один из замков лича Динксианга. Совсем недавно Кинии довелось побывать здесь — когда вместе с Уной своровала злосчастную девушку из деревни-загона.
Внешне замок мало чем отличался от десятков других, что можно встретить на протяжении пути от империи Онгхуса до Железного моря. Всё те же крепостные стены, вокруг которых расползлись деревни скота, посадки и пруды. За стенами виднеются крыши хозяйственных построек, а над этим всем возвышается восьмиугольная главная башня.
Хотя всё-таки кое в чём замок Динксианга отличался от всех прочих. На вид посадки были куда скромнее, чем, например, в потерянных владениях самой Кинии или даже у кого-то из владык Вольных княжеств. Небольшие рощи из жмущихся друг к другу низкорослых сосенок зеленели среди черепичных крыш. Оно и понятно: горы и в прошлые времена были не богаты на землю, пригодную для того, чтобы глубоко пустить корни, чего уж говорить про Эпоху тьмы. То же самое с огородами: местные старательно заботились о любом клочке почвы, на котором можно хоть что-то вырастить. Должно быть, войны обходятся местным владыками особенно дорого — подумалось Кинии. Ведь во время набегов разоряют пашни, угоняют скот, отравляют водоёмы. Долго же не оправишься, если у тебя изначально мало этого добра.
Но вампирше то и дело бросалась в глаза иная особенность. Киния не без тревоги поглядывала на главную башню, которая по высоте значительно превосходила донжоны любых замков. Зубцы на вершине располагались друг от друга на неодинаковом расстоянии. У карнизов угадывались трещины и рубцы, словно от ударов камней, запущенных осадными орудиями, хотя никакие требушеты не дострелят и до нижней части башни, не говоря уже о вершине.
«Наверняка усилили охрану с моего последнего визита, — предположила Киния. — Надеюсь, у них не хватит фантазии вообразить, что вороватая вампирша нагло сунется сюда во второй раз. Плохо, если быстро догадались связать моё присутствие с паладином».
Киния сильно проигрывала Уне в скрытности. И всё же Киния была вампиром — высшим ночным хищником, что способен сливаться с тьмой и неслышимой тенью скользить от одного укрытия к другому. Ни дозорные призраки, ни вурдалаки ничего не заметили, когда Киния проскальзывала мимо них.
Она доползла до насыпи у деревни скота, но не планировала тут задерживаться, чтобы осматривать каждый загон в поисках Сотэра. Здешняя Высшая нежить, конечно же, не считает паладина обычным мясом, чтобы закинуть его к прочим людям — отдавала себе отчёт Киния. Нежить видела возможности юноши, а значит, понимает ценность его крови и души. Следовательно, Сотэра потащат в какой-нибудь ритуальный зал, где возьмутся за истязания. Из юноши будут качать кровь, доставлять как можно больше невыносимой боли, а потом дадут время на восстановление. Но едва раны затянутся, пытки возобновят, и так будет по кругу месяцами и даже годами, пока паладин не лишится рассудка. Тогда останется только выпить его душу, а труп превратить в обычного зомби…
«Не допущу, — оскалилась вампирша».
Но одно дело похищать скот из загонов, и совсем другое — лезть прямиком в чужой замок. Киния уже не просто прошмыгивала мимо охранников, но и возилась с охранными чарами. Распознав нити сигнальных заклятий, она либо обходила их, либо аккуратно надрезала собственным колдовством. Но чаще предпочитала обходить, потому как охранная магия подобна паутине, в которой все части прямо или опосредованно сообщаются друг с другом. Если эту систему неосторожно подрезать в одном месте, то вполне могут зарезонировать все чары, что равносильно поднятию тревоги.
Вампирша быстро вскарабкалась по крепостной стене, спрыгнула во внутренний двор, и притаилась неподалёку от кузницы. Здесь Киния некоторое время наблюдала и принюхивалась, пытаясь уловить следы Сотэра. О его местонахождении вампирша узнала, подслушав разговор вурдалаков, живо обсуждавших пленение паладина. С их слов выходило, что Сотэра потащили в ритуальный зал, который в подвале левого крыла замка.
«Вот будет весело, если это ловушка для такой летучей мыши, как я, — озадачилась Киния. — Через будто бы удачно подвернувшуюся болтовню заманят поглубже, и захлопнут дверь клетки».
Но других зацепок в поиске не было. Улучшив момент, Киния пролезла в зал через окно, и спустилась по винтовой лестнице к упомянутому подвалу. В одном из коридоров вампирше пришлось зависнуть во мраке высоких сводов, ожидая, пока под ней пройдёт группа скелетов.
В ноздри ударил тяжёлый пьянящий запах крови. Совсем рядом она льётся потоками.
«Если план замка не сильно отличается от известных мне, то в ритуальный зал попаду через скотобойню, — прикинула вампирша».
Спустя минуту Киния оказалась там, где забивали живых. У стены чуть покачивались подвешенные на крюках голые человеческие трупы — все с перерезанными шеями, с которых в котлы капала кровь. Расчленённое тело лежало на разделочном столе. Неподалёку от него располагался ряд стальных клеток с отобранными для убоя узниками — скованными по рукам и ногами, потому как в отличие от рогатого скота прекрасно понимали, какая жестокая судьба ожидает здесь. Всего в клетках находилось около шести-семи человек, как определила Киния на первый взгляд.
Когда мертвецы победили в Войне затмения, то поработили столько живого мяса, что работа на скотобойнях ежедневно кипела в промышленных масштабах, а вся нежить от прожорливых вурдалаков и до Высших пировала без меры. За последние же десятилетия скота осталось мало; из-за нехватки воздуха и солнца он плохо размножался и рос, так что пришлось на порядок поумерить аппетиты.
А вот в роли мясников, как ни странно, выступал тоже скот. Конкретно здесь — человек, дворф и орк. Высшая нежить не доверяла Низшим разделку и кровопускание. Какой вурдалак сдержится и тайком не закусит свежатиной? Водимая нежить до тупости покорна, но неуклюжая и грязная. Потому лучше вручить тесак и молот в тёплые руки. Живые мясники охотно резали сородичей, тем самым избавляясь от участи самим оказаться на разделочном столе; вдобавок и условия содержания лучше, чем у скота, что трудится в деревнях.
Киния с полминуты прислушивалась, стараясь разобрать, есть ли на скотобойне незримый дух-смотритель, однако не обнаружила ничего подозрительного. И всё-таки задерживаться не стоит, наверняка сюда вскоре заявится кто-то из личей или вампиров. Можно пройти мимо скотских мясников не прячась, как будто Киния обитает в этом замке, и едва ли скот заподозрит неладное. Но всё же вампирша предпочла крадучись добраться до двери в противоположном конце скотобойни.
Предположение Кинии подтвердилось: скотобойня соседствовала с ритуальным залом. И Сотэр тоже здесь — прикованный к алтарю, но пока ещё невредимый. Рядом с ним магическими приготовлениями занимались лич и вампир. Оценив обстановку, Киния спряталась за колонной — ближайшее укрытие к алтарю. Дождавшись, когда нежить повернётся к ней спиной, вампирша атаковала.
Первым делом Киния отсекла голову личу, и сразу же в рывке ударила по вампиру. Оскалиться — вот всё, что успел кровосос, прежде чем оказался перерублен от плеча до пояса, и обращён в прах.