Страница 32 из 58
От последний мысли про убийство группы Киния вяло улыбнулась: «раз могу шутить и надеяться на победу в конце пути, то, быть может, всё пока не так уж и плохо».
Вампирша провела пальцами по щеке — гладкой и нежной. Она полностью зажила, не осталось даже шрама, что напоминал бы о страшной ране, нанесённой Вейлином.
— Слушайте все, — Киния решилась, — я на время покину лагерь. Надо раздобыть пропитание. Уна, как обычно, неси дозор вокруг.
— Начинаю облёт прямо сейчас! — отозвалась призрак.
Взломщики не увидели в отлучке чего-то особенного: госпожа частенько уходила со стоянки для охоты на дичь для живых.
Пока вампирша и призрак отсутствовали, Сотэр обнажил меч, доставшийся от рыцаря смерти. Положив перед собой клинок из чёрной стали, юноша начал проделывать над ним медленные пассы.
— Чем занимаешься? — спросил Атти хриплым от жажды голосом. — Уже который раз колдуешь над мечом.
Будучи сосредоточенным на клинке, Сотэр заговорил не сразу.
— Накладываю на него магию света, — услышал эльф, уже не ожидавший ответа.
— Но ведь меч зачарован магией тьмы, — возразил Атти.
— Старые заклятья я почти развеял.
— Вот как? Сложное волшебство.
— Тебе бы отдохнуть, но ты тратишь на это остатки сил, — сказала Вистра.
— Время поджимает. А грядут трудные бои. Я должен быть готов к ним. Потому что если будет тяжело, в ответ на мою мольбу больше никто не придёт на помощь, как это было в Проклятом Проклятыми.
— Где было? — уточнил Атти.
Вистра села рядом с паладином.
— Прости, что отвлекаем, — мягко сказала она, — просто мне кажется, что посвящение изменило тебя не только внешне. Сотэр, ты замкнулся в себе. Говоришь редко. Будто ничем не интересуешься. Всегда угрюм. Мне… беспокойно.
— Признаться, мне тоже, — согласился Атти. — Как-никак, нам тоже проходить посвящение. Хочется знать, как это отразится на нас. Тоже поседеем и будем ходить с кислыми лицами? Мог бы и рассказать, что испытал. Вдруг нам пригодится — подготовимся.
Вздохнув, Сотэр, наконец, отвёл взгляд от меча. С минуту паладин будто бы к чему-то внимательно прислушивался. Затем просто отложил меч, но не спешил вкладывать его в ножны.
— Ничего особенного, — произнёс Сотэр. — Просто я устал.
— Ну как скажешь, — разочарованно протянул Атти.
Сотэр взял пустые ножны, и начал водить ими по песку.
«Не говорите вслух» — прочитала Вистра начерченное Сотэром.
Он ткнул ножнами Атти.
— Чего тебе? — проворчал эльф. — Что?.. Что там ещё нарисовал?..
Атти находился напротив Сотэра, видел буквы перевёрнутыми, а потому не мог сразу разобрать написанное. Только когда Вистра прижала указательный палец к своим сухим потрескавшимся губам, и скорчила выразительную гримасу, эльф смолк.
«Почему?» — написала Вистра на песке, когда Атти сел рядом с парой. Паладин стёр все надписи ногой чтобы сделать новые:
«Уна услышит. Она не должна знать. Только между нами. Говорим так».
Прочитав это, соратники недоумённо уставились на Сотэра.
«Киния тоже не должна знать. При посвящении у меня было видение».
Эльфы кивнули, давая знак продолжить.
«Киния обманывает. Она убьёт нас в конце пути. Её нужно остановить».
Видя растерянные лица соратников, Сотэр пожалел, что нельзя всё разом объяснить без утайки и опасений, что их могут услышать. Он понял, что писать придётся много и при любом удобном случае. Иначе поддержкой не заручиться.
Переписка закончилась незадолго до того, как нежить вернулась. Вампирша и призрак объявились не с пустыми руками. Киния тащила за собой смуглого мужчину в набедренной повязке. Судя по равнодушному выражению лица и мутному взгляду, человек был одурманен гипнотическими чарами.
— Возьмите, — Киния бросила взломщикам мешок. — Там плащи, платки для головы и башмаки. Распределите между собой по размеру ног. Ещё есть вода и пища.
Глаза Кинии сияли, а на бледном подбородке розовели пятна засохшей крови. Вампирша напилась вдоволь во время вылазки. Чего не скажешь про Уну.
Киния толкнула пленника. Он упал на спину в тени скалы.
— Заклятье спадает, — отметила Уна, когда пленник заморгал.
— Прекрасно, — Киния достала несколько кусков ткани.
Поначалу Вистра и Атти с любопытством наблюдали, как госпожа засовывает тряпичный кляп в рот пленника, как тщательно связывает руки и ноги, но быстро растеряли интерес и взялись ворошить сумку с вещами. Только Сотэр неотрывно смотрел за действиями вампирши.
— Готово, — Киния затянула последний узел.
Пленник окончательно пришёл в себя. Его глаза расширились от ужаса, человек мычал, дрыгал руками и ногами, но Киния села ему на живот, не позволяя отползти.
— Ну что ж, с чего начнём? — вампирша достала кинжал.
При виде лезвия пленник сдавленно захрипел, к его глазам подступили слёзы.
— Наконец-то! — Уна облизнулась. — Уж в этом я разбираюсь куда лучше, чем в разделке туш для живых. Значит так, госпожа…
— Помни, у нас всего лишь полчаса.
— Да-да, за это время доставим ему много страданий. Первые надрезы лучше сделать у ключиц — дугой. Тогда можно будет сдирать кожу. Потом по кистям. Глаза стоит сохранить напоследок — так ужаснётся ещё больше. После кистей…
— Я не могу допустить этого, — прозвучало позади вампирши и призрака.
Уна смолкла.
— Ну вот, опять, — прошептала Киния, сразу поняв, что к чему. Она выпрямила спину и спросила, не оборачиваясь: — Тебя что-то не устраивает, Сотэр?.. Поторопись объяснить.
— Вы ведь хотите умертвить его пытками? — Сотэр говорил спокойно, хотя в голосе слышалась тяжесть. — Я не могу видеть, как вы мучаете несчастного.
— Не можешь видеть — отойди подальше! — зашипела Уна. — Я не мешаю тебе резать туши зверей и хлебать воду. Многое из этого добывали для тебя мы с госпожой, если запамятовал. Вот и ты не мешай мне как следует напитаться. Я голодна!
Киния поднялась, и повернулась к Сотэру. А чтобы пленник не рыпался, наступила ему на грудь.
— Разве мы сейчас в чём-то нарушаем кодекс, Сотэр? — спросила вампирша. — В чём именно?
— Он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобную смерть, — ответил Сотэр чуть поколебавшись.
— И что ты предлагаешь? — Киния жестом велела Уне, приготовившейся выпалить нечто гневное, молчать. — Отпустить его?
Как и призрак, паладин сперва тоже порывался что-то сказать, но замялся.
— Если его отпустить, то он умрёт в пустыне, — продолжила Киния. — Умрёт не менее мучительно, чем от пыток. А может и ещё тяжелее, если попадётся Бесхозной нежити. Или, быть может, ты посоветуешь мне вернуть его обратно? И подвергнуться риску быть обнаруженной…
Сотэр с самого начала прекрасно понимал всё это. И пытался измыслить убедительные доводы, которые уравновесят необходимость — убийство ради выживания — и принципы паладина-защитника. К тому же возражать требовалось обдуманно, чтобы в споре неосторожным словом не вызвать подозрений, иначе можно невзначай раскрыть свою тайную осведомлённость, что пришла с посвящением. Если Киния услышит что-то такое, чему не учила паладина…
— Сотэр, одни в этом мире вы не выживите, — говорила Киния. — А то, что мы сейчас сделаем, необходимо, чтобы благополучно пересечь пустыню. Если Уна не получит пищу и ослабнет, то врагам будет проще обнаружить нас; будет сложнее добывать еду для вас, и сложнее защищаться в случае нападения.
Паладин молча смотрел на плачущего пленника. Он не знал языка похитителей из другой страны, и не догадывался, что сейчас решается его судьба.
— Глупый сорванец!
Терпение Уны лопнуло. Впервые взломщики увидели её озлобленной.
— Высшая нежить настолько же выше скота, насколько человек выше какой-нибудь курицы! Мы бессмертны, мы сильнее, мы проницательнее! Как человек разводит кур, чтобы насытиться, так и мы делаем со скотом. Ты, мальчишка, уплетал курей за обе щеки, пока жил в замке, ничуть не заботясь о судьбе этих птиц. Так не строй из себя святошу!