Страница 8 из 16
Вдруг в голову Игоря пришла абсолютно сумасбродная идея, находящаяся где-то на грани фола. Они с Риной, вероятно, грандиозно разругаются, но, если это поможет поставить ей мозги на место и прорвать глухую стену обороны, он готов рискнуть. Не раздумывая более, Игорь вылез из машины, проверил сигнализацию и бегом, не застегивая пальто, бросился к подъезду.
Глава 4
Рината уже успела раздеться и, нарочито гремя посудой, хозяйничала на кухне. Трогать ее Игорь не стал. Скинув обувь, поднялся по лестнице и вошел в бывшую спальню партнерши. Первым делом раскрыл шкаф, осмотрел полки и, не найдя искомого, обвел взглядом комнату. Он точно знал, что нужная коробка находится здесь и собирался отыскать ее.
Спальня была не особо большая – около пятнадцати метров, и Игорь, подбиравший мебель, знал здесь каждый уголок. Заглянув под кровать, парень вытащил старую сумку Рины, но, кроме упаковки салфеток, завалявшейся в боковом кармане, ничего не обнаружил. Сумка отправилась на прежнее место, Игорь же поднялся и с силой выдохнул. Подошел к тумбочке, открыл первый ящик, затем второй, третий и наконец увидел то, что искал. Обувная коробка с письмами.
Взяв ее в руки, присел на постель и положил находку на колени. Осторожно, словно это была шкатулка с драгоценностями, снял крышку и вытащил письма. Провел подушечкой большого пальца по выведенному красивым ровным почерком имени. «Ринате Ипатовой»… Внезапное чувство, что он лезет в чужую жизнь, было подавлено мыслями о том, что по-другому нельзя. Рина должна разобраться со своими демонами, иначе…
– Что ты делаешь?
Будто нашкодивший ребенок, застигнутый врасплох, Игорь вскинул голову и увидел застывшую в дверном проеме Ринату. Взгляд девушки не предвещал ничего хорошего.
Скрестив руки на груди, она повторила:
– Что ты делаешь?
– Я… – Игорь медленно встал, взял из коробки стопку писем и посмотрел Рине в глаза. – Решил убраться.
– В моей комнате? – брови приподнялись, на губах появилась язвительная усмешка.
– Это моя комната, – в тон ей ответил Игорь и, приблизившись, помахал перед Риной письмами. – А тут – хлам. И я хочу от него избавиться.
Не дав ей ничего сказать, парень быстро вышел из комнаты и начал спускаться по ступеням.
– Игорь! – Рината бросилась следом. Догнала его у кухни, дернула за рубашку и попыталась забрать письма, однако Игорь, с силой сжав запястье, отвел ее руку в сторону.
– Отдай!
– Зачем? – глядя в упор, с издевкой улыбнулся Крылов. – Они тебе не нужны. Ты же сама говорила, что ничего нового из писем не узнаешь, мол, это напоминание о ненависти. Может, хватит? Выброси их и отпусти.
– Отдай! – повысила голос Рината, будто не слыша его. Снова попробовала достать прямоугольники белых конвертов, но Игорь не позволил.
– Хорошо, – кивнул он. – Читай. Прямо сейчас.
– Нет.
– Тогда я их сожгу.
Отцепив пальцы Ринаты от рубашки, Игорь уверенно открыл кухонный шкафчик и достал оттуда коробок спичек. Затем повернулся к Ринате. Та стояла не двигаясь и не мигая смотрела на письма.
– Жги, – вдруг абсолютно спокойно проговорила Рина и перевела безразличный взгляд на его лицо. – Мне все равно.
– Хорошо, – ответил он столь же равнодушно. Положил письма на столешницу, вытащил спичку, чиркнул ею по коробок и взял запечатанный конверт. – Но учти, ты никогда не узнаешь содержание.
Смерив Ринату бесстрастным взглядом, Игорь поднес краешек первого письма к огню.
Рина чуть дернулась, но осталась стоять на месте, только руки сжались в кулаки, а рот сузился в тонкую презрительную линию.
– Жги! – скомандовала она, и Игорь опять поразился ее стойкости и принципиальной упертости.
Парень, сохраняя хладнокровие, позволил пламени лизнуть бумагу. Коротко выдохнув, Рина отвела взгляд, а губы Игоря тронула кривоватая усмешка. И чего он, спрашивается, ждал, если она, имея в собственности трехкомнатную квартиру в центре Москвы, предпочитала продуваемый всеми ветрами барак? Упрямство, граничащее с глупостью, а он, осел, придумал «гениальный» план… Ага, сейчас!
Когда пламя подобралось к пальцам, Игорь бросил кусок обгоревшей бумаги в раковину и взял следующее письмо. Чиркнул спичкой. Помедлил и поднес бумагу к огню. Он знал, что Рине не все равно, но не мог понять, что ею движет. Какая-то маниакальная жестокость по отношению к себе. Третье письмо постигла схожая участь. Рината не шелохнулась, не делая попыток остановить парня. Да пошло оно все! Игорь кинул третий уголок к первым двум и включил воду. Пепел непрочитанных слов, подхваченный струей, превратился в ничто, вызывая в душе сожаление и скорбь.
Приблизившись к Ринате, он тихо сказал:
– Она не просто так писала письма, а хотела сказать то, что ты не желала слышать. Я могу сжечь каждое на твоих глазах, Рината, но что потом?
– Мне все равно, – хрипло повторила она.
– Ты можешь строить из себя снежную королеву, которой безразличны чувства других людей. Можешь даже заставить поверить в это окружающих. Но ты вовсе не такая, о чем нам уже известно. Просто разреши себе хоть что-то. Поверь, станет легче.
Рината отвела взгляд и дернула плечиком. Не последовало ни возражений, ни криков, ни слез: сложно оценить, хорошо это или нет. Одно Игорь знал наверняка: сцена с письмами его порядком измочалила. Больше не проронив ни слова, он направился в спальню.
Когда дверь закрылась, Рината трясущимися руками сгребла оставшиеся конверты и уселась на табурет. Прикрыла глаза. Из груди вырвался то ли всхлип, то ли стон: она сама толком не понимала. Хотелось накинуться на Игоря с требованиями никогда не трогать ее вещи, не копаться в ее душе, не лезть туда, куда вообще не следует. А еще хотелось очутиться в его объятьях и дать волю слезам. Но она не сделала ни того, ни другого, а осталась сидеть на кухне до тех пор, пока не услышала шум в коридоре.
– Ты куда? – спросила она, наблюдая, как Игорь завязывает шнурки на дорогих кожаных ботинках. На полу стоял черный дорожный чемодан.
– Хочу отдохнуть от тебя, – честно ответил Крылов. Разогнувшись, набросил пальто, обвязал шею шарфом и удостоил Ринату вниманием. – Меня не будет три дня.
– А как же тренировки? Богославская…
– Алла Львовна в курсе. В случае чего, телефон у меня есть, – проговорил он и ушел.
Алла молча протянула чехлы Ане, только что покинувшей лед. Та, даже не посмотрев на тренера, взяла их и, не надевая, прошла в «уголок слез и поцелуев». Матвей тоже был немногословен.
– Что случилось? – спросила Алла, но он лишь покачал головой и прошел следом за партнершей.
Присев рядом со спортсменами на диванчик, Алла устремила взгляд на экран. Можно не ждать чуда – заваленный каскад и недокрут с падением на сольном прыжке откидывали Аню с Матвеем за пределы призовой тройки. Если бы соперники откатались с серьезными ошибками, у них бы еще оставался шанс, но теперь…
Титова увидела оценки, и из груди ее вырвалось нечто похожее на рык.
Повернувшись к Алле, она заговорила негромко, но так, чтобы слова были отчетливо слышны и партнеру:
– Вы довольны, Алла Львовна? Это именно то, чего вы желали, не правда ли?
– О чем ты, Анна?
– Я о приоритетном выборе между этапом Кубка и финалом Гран-при. О выборе между первым номером российской сборной и парой, которая даже на чемпионат России вынуждена продираться через Кубок. Вы должны были ехать с нами в Японию, Алла Львовна, причем сразу же, а не отправлять вместо себя хореографа!
– Это не тебе решать, Анна, – Богославская смерила девушку строгим взглядом и поднялась. – Оденься, – сунула ей олимпийку, которую до сих пор держала в руках и добавила: – Я не делю учеников на первых и вторых. Так уж получилось, что теперь не только вы в группе претендуете на участие в Олимпийских играх, но пути у вас разные.