Сказки дедушки Логантия

А перед санями тем временем стеною встал лес. Кони, ничуть не мешкая, ворвались прямо в лесную чащу, взрывая сугробы меж вековых деревьев.

Внезапно метель стихла, облака растворились в воздухе, и в небе возникла луна. Полная, гигантская, сияющая, она величественно плыла по темно-синему небу. И стало вдруг совершенно светло вокруг. И зловещий лес преобразился. Тройка остановилась как вкопанная, кучер привстал и огляделся. Они очутились на берегу лесного озера, замерзшего и уснувшего. Озеро было покрыто гладким льдом. В его безупречной зеркальной поверхности отражались и березки, одетые в сверкающие полушубки, и круглолицая госпожа луна: ее отражение то замирало, то плавно текло по озерной глади. Смотришь, и глаз не оторвать.

Кучер спрыгнул с саней, погрузившись по пояс в снежный плен. Он скинул с головы капюшон, обнажая густые волнистые волосы и девичьи черты вечно молодого лица. Снег расступился перед ней, образовав богато убранную, переливающуюся всеми цветами. дорогу.

Кони стояли, фыркали, выпускали пар через разгоряченные ноздри, били копытом, поднимая серебристую пыль. Воздух наполнился звездами утонувшего в ночи вихря.

Кучер подошел к кромке остекленелого озера, достал из-за пазухи расписанный морозными узорами посох, занес и ударил по гладкому льду.

– Проснись! – повелела девица. Но мир по-прежнему спал. И ни один уголок этого мира не дрогнул и не внял ее слову. Кем возомнила она себя? Лишь пара снежинок, хихикая, покатились кубарем с ветвей ближайшей сосенки. И только-то.

Да девица не угомонилась, вновь занесла свой посох и с грохотом опустила его на лёд. Лёд затрещал. Идеальная гладь взорвалась, и из-под нее поднялось крылатое чудовище немыслимых размеров. Оно зарычало, шумно вздыхая, недовольное тем, что его покой потревожили.

Девица в белых мехах смотрела на чудовище снизу вверх и все равно повелела:

– Лети по всем временам года, по всем сторонам света, собирай всех голодных, хромых, косых и немощных. Собирай и неси сюда – будем хоровод водить.

И недовольное взъерошенное чудовище расправило массивные крылья чернее воронова пера, взмахнуло ими и легко оторвалось от земли. Оно полетело по всем временам года, по всем сторонам света собирать всех голодных, хромых, косых и немощных.

Там, где оно пролетало, замирало время, останавливались войны, раздоры и страдания. Где оно пролетало черной тучей по темному небу, закрывая своими крыльями луну и звезды, дети спали сладко в своих кроватках, никто не умирал, а злые и жестокие люди пропадали без следа.

Чудовище летело, бесшумное, вселяющее ужас и трепет в сердце того, кто увидел бы его. Но никто, кроме голодных, хромых, косых и немощных, не видал этого чудовища. И оно собирало их на свою широкую спину и неслось вокруг земного шара, догоняя ночь.

Наконец, чудовище взмахнуло последний раз крыльями и с грохотом опустилось наземь, где поджидала гостей девица. Огромная, наряженная снегом, ель красовалась в лунном свете.

– Что, добрались?! Да неужели, заждались уже! – негодовала девица, – И что вы только нашли в этом захудалом мирке?!

– Зря ты так строга, королева, – подал голос нищий оборванец-старик с красными от ветра и холода руками и лицом. Руки вдруг оказываются в пурпурных рукавичках, а обветренное лицо зарделось румянцем и заискрилось белой бородой. Грязная шапка превратилась в червоный колпак с меховой оторочкой, а рубище стало шубой в тон колпаку и рукавичкам.

– Люди заслуживают шанс, их дети мудрее своих родителей. Да будет так, и мир изменится к лучшему.

– Хорошо, Николай, – сказала девица, – твоя просьба услышана. Будь моя воля, я бы все покрыла безупречным снегом и совершенным льдом. И мир, измотанный бесконечными войнами, уставший от бреда и людской гнили и смрада, спал бы вечным спокойным сном. …Но! Раз святой Николай заступается за людских детишек, пусть пока живут, авось возрадуются рано или поздно. А мы пока будем водить хоровод.

И все лешие, святые, эльфы, ведьмы, феи и волшебники, приняв свое истинное обличье, в шелковых и бархатных одеждах, расшитых золотыми нитями, взявшись за руки, стали водить хоровод вокруг наряженной ели.

Пролетела сначала одна, затем несколько и вот уже закружились веселой гурьбой снежинки. Снова пошел снег. Мир уснул. Чудовище широко зевнуло, потянулось, выгнув свою широкую, разлохматую спину, и улеглось на дно синего лесного озера, свернувшись калачиком, спать. Озерная студеная вода вмиг сомкнулась над ним, застыла и стала гладким льдом, в котором отражались звезды и снег, и луна. И стало так тихо-тихо. Ночь вздрогнула и проснулась.

Волшебная маска

Привет, Алиса! Как твои дела? Сегодня сочельник – наступает время подарков, тёплых слов и поздравлений. Что тебе положить под ёлку, душа моя? Только прежде, чем ты загадаешь желание, я хочу поделиться с тобой своей удивительной историей.

Однажды давным-давно, когда мне было столько же лет, сколько сейчас тебе, случилось приехать к нам в гости моей родной тётушке. Тётушка у меня будь здоров, до сих пор колесит по всему свету – дома не застать. Так вот в сочельник она явилась к нам поздно вечером. Её, должно быть, застала буря или метель или буран, не иначе. По-другому и не объяснить ее нежданный визит. Мама моя всполошилась, забегала в ужасе по кухне, то и дело повторяя, что волосы у нее дыбом и шевелятся на голове точно змеи. Про змей я читала в книгах и даже однажды видела их на выставке экзотических животных, но что такое "дыбом" никак не могла понять. Лично я была рада любым гостям, ведь это сулило подарки. А повод для подарков был.

И в общем-то пока моя матушка суетилась на кухне, отец мой расцеловал свою дорогую сестрицу, провел в гостиную, усадил поближе к пылающему камину, дабы отогреть и налил бокал красного самого дорогого вина. Словом, по всему было видно, что он соскучился и очень дорожил своей сестрой.

В нашей гостиной было поистине уютно и тепло, стояла наряженная ель, уже лежали под нею подарки в красивых блестящих обертках с шикарными бантами и лентами. Тетушка моя лишь мимоходом окинула взглядом гостиную и все ее внимание вдруг остановилось на мне. Я, конечно, не стушевалась и протянула тетушке руку для приветствия. Она улыбнулась и ответила рукопожатием. Задала мне обычные вопросы о том, как я учусь, чем увлекаюсь. Я отвечала, что учусь более чем хорошо, а увлекаюсь рисованием и музыкой – обычное дело для тех лет. Тётя одобрительно кивнула и попросила принести в гостиную её большую дорожную сумку. Когда просьбу выполнили, тетушка жестом пригласила меня сесть рядом. Она недолго покопалась внутри этой самой сумки и извлекла оттуда обернутый коричневой бумагой и перевязанный бечевкой предмет. Совершенно непонятно было, что внутри – такой бесформенный он был. Протянув этот предмет мне, тетушка сказала:

– Вот. Это тебе, дорогая племянница. Ты уже взрослая девушка и, думаю, распорядишься моим заморским подарком с умом.

Я была удивлена и обрадована. Приняв сверток и поблагодарив дорогую тетушку, я хотела было открыть его, но тетя моя попросила подождать до полуночи и открыть с наступлением Рождества. При этом она мне как-то двусмысленно, лукаво подмигнула. Конечно, я не могла перечить ей и, взяв себя в руки, сгорая от любопытства, свойственного юным особам, но не выпуская подарок из рук, оставила бечевку в покое.

Ох, и долгим показался мне тот вечер. Мама, отец и тетушка просидели допоздна: ели, пили вино, разговаривали, смеялись и плакали, вспоминая былое, делясь новостями.

Едва часы в гостиной показали без пяти минут двенадцать, я пожелала всем спокойной ночи, поцеловала и помчалась к себе в комнату.

Я предусмотрительно закрыла за собой дверь, уселась на полу и стала открывать подарок. Внутри оказалась маска – позолоченная маска, богато украшенная пером неведомой мне птицы и алым камнем на лбу. Она была поразительно прекрасна. Я вынула ее из простой обертки, повертела в руках, чтобы рассмотреть со всех сторон как следует. У меня даже не возникло мысли, насколько это, в сущности, был бесполезный как будто подарок – такой красотой обладала эта вещь.