Страница 45 из 83
Но все же, что-то да это значит.
Если сегодня я трахну Хейла, это будет означать чертовски много.
Говорю себе, что моя сексуальность у меня под контролем, но даже тогда, когда Хейл кладет руку на изгиб моей талии, мои нервы накаляются. Его ладонь скользит по коже, и дрожь снова тут как тут. Его руки похожи на гребаный шелк.
— Как у механика могут быть такие мягкие руки? — промурлыкала я, когда его пальцы нырнули в одну из петель для ремня и притянули к себе за колени. Кокосовый аромат окутывал меня, перемешиваясь с запахом травки, и его губы изогнулись в острой улыбке.
— Моторное масло, — объясняет он, и я выгибаю бровь. — Иногда его сложно смывать. Если начнёшь с кокосового масла, оно поможет снять большую часть. Но всегда остаётся немного предательской липкости. Немного средства для мытья посуды и сахарный скраб со щеткой собьют все остальное. А, тогда это объясняет запах кокоса… Хаэль тянется, чтобы заправить одну из моих розовых прядей за ухо, и кончик его пальца соскальзывает мне на ключицу.
— Не стоит касаться красивых девушек вроде тебя масляными руками.
— Верно, — фыркаю я, но не тороплюсь отступить, позволяя ему обернуть разрисованную руку вокруг талии и подтянуть меня еще ближе. — Итак, я знаю, почему нахожусь здесь. Но почему ты здесь?
— О чем ты говоришь? — спрашивает Хаэль, швырнув окурок на землю и придавив его ботинком. Его слова невинны, но на его губах пляшет дьявольская ухмылка, способная разубедить в его словах.
— Подвести тебя до дома едва ли сложно. Уверена, что не хочешь посидеть у меня на коленях во время поездки?
— Вик твой лучший друг, — говорю я, и Хаэль странно смотрит на меня.
— И что с того? — парирует он, напялив невинную маску, хотя мы оба знаем, почему стоим здесь. — Как хоть что-то из этого связано с Виком? Кроме того, что ты пытаешься вывести его из себя с моей помощью? Это не сработает, и ты это знаешь. Мы хотели иметь среди нас девушку, на то была причина.
Мой рот вытягивается в тонкую линию.
— Да? — смеюсь я, и голос становится жестче. — И какая же, позволь спросить, была причина?
Хаэль фыркает и опускается на сиденье, потянув меня за собой. Он уже отодвинул это дурацкое кресло так далеко, как только можно, оставив мне минимальное пространство между его телом и рулем, и закрыл за нами дверь.
— Спроси Виктора, вы двое чертовски близки, — бросает Хаэль, а его глаза загораются, когда одна рука ложится на бедро. — Я признаю кое-что. У меня только что случился действительно плохой разрыв, и я чертовски возбужден. Нужно, чтобы Бриттани узнала, что я трахаю девушку в два раза горячее нее.
Он пожимает плечами и окидывает меня взглядом. Что-то в его словах настораживает меня, но разве это имеет значение?
— Значит, Бриттани? — спрашиваю я и кладу руки ему на плечи. Он одет в черную майку, так что его татуированная кожа оголена под моими горящими ладонями. — Она ведь черлидерша из школы Фуллер?
— Ага, — Хаэль запускает руки под мой короткий свитер, убирая его с пути. Я осознаю, что мы сидим на заднем дворе школы, в месте, где нас могут увидеть, но мне было все равно. Кому какое дело, до того, чем мы тут занимаемся? Я девушка Хавок. Хавоки правят этой школой. Пусть Бог поможет всем, кто решит подглядеть за нами. Всем, кроме Вика…
Я хочу, чтобы он увидел.
Он бросил мне вызов, так вот она я. Вот, блять, и я.
Хаэль откидывает толстовку в сторону и протягивает руки к кружечкам чашечкам моего бюстгальтера. Тот самый, который швырнул мне Вик с сумкой вещей, и как бы сильно мне ни хотелось это признавать, этот лиф сидит в миллион раз лучше, чем тот, который я носила до этого.
— Черт возьми, — рычит Хаэль, пробегая пальцами по местам, где за тканью находились соски. Поверить не могу, что это тот самый парень, который несколько лет назад держал меня за руку всю ночь в том приюте.
Я откидываю голову назад и стараюсь вспомнить, как дышать. Мое сердце так быстрого бьется, что начинает кружиться голова, и мой пульс эхом стучит в моей голове, я едва слышу радио, и Хаэль наклоняется вперёд, чтобы сделать громче. Я узнаю песню, кажется, это «Разожги ночь» — New Medicine.
Руки Хаэля сродни огню, гуляющему по моей пульсирующей коже, продолжая работать с сосками через лифчик. В отличие от Вика, Хаэль Харбин полностью владеет собой. Я чувствую его уверенность в себе, когда его руки наконец проскальзывают под кружево, полностью вобрав мою грудь в ладони.
— Черт, Блэкбёрд, у тебя сиськи что надо, — произносит он, наклонившись вперёд и одарив меня коварным взглядом перед тем, как опустить свой горячий язык на мой сосок. Моя спина автоматически выгибается, приложив грудь к голодному рту, он жадно посасывает его, а затем нежно кусает затвердевший бугорок. У меня вырывается вздох, и я замечаю, как пальцы затерялись в его волосах, лишь бы завладеть толикой контроля над ситуацией.
Моя голова упирается в крышу автомобиля, так что я обернулась вокруг Хаэля, пока он продолжает дразнить дразнить мою грудь до того момента, как она уже начинает пульсировать и болеть. Он отклоняется, и влажной коже становится холодно, так что я положила его руки там, где они были.
— Давай избавимся от одежды, — мурлычет он, потянувшись к пуговице на моих джинсах. Он справляется с застежкой и проскальзывает внутрь рукой, чтобы понять, с чем имеет дело. Ему повезло, я была уже вся мокрая.
— Блять, — стонет он, и я хватаю его за руку и запускаю ее под шелковую ткань трусиков, тех самых, которые я стирала после Вика прошлой ночью.
Пока пальцы Хаэля проводят по каждой складочке, он не сводит с меня своих медовых глаз и пробегает языком по пухлой нижней губе. Не буду врать: я представляла раньше, какого это — трахнуть Хаэля Харбина. И уже могу заверить, что я не разочарована.
Используя мою собственную влагу в качестве смазки, Хаэль продолжает упорно работать большим пальцем, и это сильное, настойчивое давление, заставляет меня дрожать и потеть еще до конца песни.
Хватаюсь за дверной замок, надавливаю на него и отталкиваю руку Хаэля в тот же момент.
Должно быть, он понял, что я хочу сделать, потому что уже стягивает рубашку с улыбкой на лице, откинув ее на заднее сиденье. Вот она я — сижу топлес с расстегнутыми джинсами посреди парковки, пока мое сердец сходит с ума при мысли о том, что кто-то нас заметит.
Когда я поворачиваюсь обратно, вижу, что Хаэль уже на шаг впереди. Он не только успел избавиться от своих штанов, но и разложил передо мной море упаковок с разноцветными презервативами.
— Тебе выбирать, детка, — когда я сажусь ему на колени и проверяю замок, заперев нас здесь с запахом секса и кожи. — У меня есть цвета на выбор, ребристые варианты, с различными запахами…
— Не слишком радуйся, — говорю я и вытягиваю презерватив, подходящий ему по цвету волос. Я запинаюсь, воздуха не остаётся, а я все пытаюсь наставить, что это не что иное, как подработка, что я делаю это не из чувства долга. Я здесь, потому что я хочу быть здесь. — Здесь не хватит места для минета.
— Может, завтра утром? — спрашивает он, когда я тянись рукой к его стояку, сжав его пальцами. — Я заберу тебя перед школой?
Я встречаюсь с его взглядом, наклоняюсь, и с моих губ капает слюна прямо ему на головку, чтобы для начала как следует поработать руками. На кончике красуется колечко, с которым я играюсь большим пальцем, копируя то, как он коснулся меня впервые.
— Может быть, — смотрю, как Хаэль развалился в красно-черном кожаном кресле, рисунки поднимались по его мышцам. У него нет так много рисунков, как, например, у Оскара, но это все равно впечатляет, ведь далеко не все (кому еще даже нет восемнадцати) носят на себе такое количество татуировок. Теоретически, это незаконно — бить татуировки до восемнадцати лет в Орегоне, но незаконно не значит невозможно. Я уверен, что у него, как и у меня, есть парочка знакомых.
— Надень этот, — говорю я, протянув ему презерватив.
Мне в голову приходит мысль, что мы еще не целовались.