Страница 39 из 281
— Пусти их. Но прежде позови сюда замкового чародея с капитаном гвардейцев. И пусть захватят с собой десяток-другой солдат.
Дворецкий моментально рванул прочь. Тиссен поднялся из-за стола и подошел к камину, встал рядом с ним, заложив руку за отворот камзола.
Зал постепенно наполнялся. Сначала явился княжеский маг Фридус в расписанной огненными знаками мантии. Растерянно поклонился Тиссену, встал рядом с хозяином. Зашли два десятка солдат во главе с белобрысым капитаном. Ударили кулаками по нагрудникам. Им Альбрехт велел встать по периметру зала и внимательно следить за гостями. Наконец появились паладины. Инквизиторы, одетые в белоснежные плащи, чеканя шаг, зашли внутрь. Впереди шагал худощавый мужчина с ледяными глазами на безжизненном бескровном лице. В руках он держал длинный посох с золотым шаром в навершии. Тиссен бросил пристальный взгляд на этот шар, который, казалось, просто кипел от переполнявшей его энергии.
— Легат Пьер Гийомс. По поручению святейшего Понтифика.
Инквизитор громко ударил о пол посохом. По залу поплыл странный, тревожный звон.
— Альбрехт Тиссен! Ты обвиняешься святым престолом в темном колдовстве. — Легат достал из-за пазухи свиток с печатями. — Вот ордер на твой арест. Подписанный Мессиром Вергелиусом.
Маг Фридус тихо ахнул. Солдаты нахмурились, схватившись за рукояти мечей.
— Глава Инквизиции почтил меня своим вниманием? — издевательски рассмеялся Тиссен — А отчего же не сам понтифик?
— Не святотатствуй! — отчеканил Гийомс — Мера твоих прегрешений и так переполнила чашу терпения нашей Церкви. Подчинись, отступник, и тебя ждет справедливый суд.
— В застенках Инквизиции не существует справедливых судов — покачал головой Альбрехт. — Убирайтесь прочь, пока я еще добрый.
Солдаты придвинулись ближе к паладинам. Те в ответ обнажили оружие, встали кругом. В центре оказался Гийомс.
— Именем Единого! — Легат поднял посох, и золотой шар засиял резким, слепящим светом.
Альбрехт и Фридус тут же окутались магическими щитами. Гвардейцы опустили забрала шлемов и подняли мечи наизготовку.
— Еще не поздно остановиться и покаяться, Тиссен! — закричал Гийомс. Его фигура поплыла, черты лица смазались, и наружу проступила белоснежная маска. Такая же безжизненная, как и лицо самого легата.
— Да к Ашу вашего Единого! — взревел в ответ князь и призвал родную стихию. По его жилам хлынули потоки силы, над головами паладинов закрутился небольшой смерч.
Шар легата в ответ полыхнул, отчего в зале сделалось светло, как днем на улице. Гвардейцы, не успев сделать и шага, беззвучно повалились на пол. Магия инквизитора легко смяла магические щиты Альбрехта и Фридуса, играючи развеяла смерч, созданный князем.
Фридус тут же ударил с двух рук огненными пульсарами. Они взорвали деревянный стол и уже ослабленные попали в рванувшихся к князю паладинов. В зале раздались крики, а на пол теперь уже попадали паладины. Но в дело опять вступил легат. Он направил навершие посоха на придворного мага, и ослепительный луч вылетел из шара, попав в грудь Фридуса. И с лопающимся звуком пронзил ее. В теле мага образовалась внушительная рана с рваными краями. Но при этом Фридус продолжал жить — он лишь опустился на колени и ладонью правой руки прикрыл рану, шепча исцеляющее заклинание, и кровь тут же перестала хлестать сквозь его пальцы.
Тем временем Альбрехт ударил по паладинам воздушным прессом. Стихия давила на инквизиторов сверху, прижимая и впечатывая их в пол. Раздался хруст не выдержавших силы костей, новые вопли разнеслись по залу. Под раздачу попала и часть гвардейцев князя. Но Тиссен словно обезумел. Его руки плели все новые и новые чары, в которые он закачивал силу родной стихии Воздуха. Ветер завывал за окном, стены замка уже ходили ходуном от чудовищных порывов ветра, стропила крыши зала начали трещать, с трудом выдерживая разгул стихии.
И лишь Гийомс непоколебимо стоял в центре трапезной, упершись посохом в пол. Заклятие пресса его не брало, шар все так же светился белым, и его сияние даже усилилось. Постепенно чары Тиссена стали слабеть, стихия Воздуха перестала ему подчиняться, и родовой источник замка, отдав все свои силы князю, оказался «выпитым» до дна. Альбрехт покачнулся и оглянулся на Фридуса. Тот уже пришел в себя и даже начал готовить огненное копье. Остался в живых и гвардейский капитан. Его защитил княжеский амулет. Капитан смог встать на одно колено и сейчас мотал головой, пытаясь прийти в себя.
— Ты проклят, Тиссен! — Легат окончательно развеял чары пресса и сделал шаг вперед. — Даже твоя сила отказывается служить тебе. Именем Единого склони колени, отступник!
Гийомс грозно поднял посох, шар раскалился и сиял так, что на него было невозможно смотреть. И тут Альбрехт выложил свой последний козырь.
— Мевар! Убей эту островную тварь!
Из-за одной из колонн выступила фигура Стража, держащая в руках огромную секиру. Легат переключился на Мевара — мощные, наполненные силой лучи, от которых воздух заискрился, ударили в доспехи Стража. Но… скользнув по доспехам механического гиганта, тут же растаяли в воздухе. Гийомс растерянно сделал шаг назад.
— Еще и проклятый металл?!! Тиссен, ты негод… — Коротко свистнула секира Мевара, и половина черепа легата вместе с магической маской улетели прочь. Кровавые капли долетели до лица князя.
Альбрехт брезгливо стер кровь с губы и равнодушно приказал:
— Мевар, добей паладинов…
На следующий день ближе к вечеру мы пошли «на дело». Олаф — в своей привычной личине купца, к которой он, кажется, успел привыкнуть, я — в новой маске. Шелк приятно холодил мое лицо и скрывал его почти до подбородка. Жесткий ежик волос и лоб надежно прикрыты капюшоном плаща. К вечеру в Ируте становилось прохладно, и такая одежда не привлекала любопытных взглядов. Зато она полностью скрыла мою внешность, а заодно и Ас-Урум.
Мы закрыли номер на ключ и спустились на первый этаж. Теперь нам предстояло быстро пройти через зал таверны, которая вечерами битком набита посетителями. Но на наше счастье была настежь распахнута дверь черного хода — видимо, кто-то из слуг понес во двор ведро с помоями — и мы покинули гостиницу незамеченными. Краем глаза я уловил, как Олаф, проходя мимо, ловко вытащил из двери большой ключ и спрятал его за пазухой …предусмотрительный какой…
На улице я оглянулся и с трудом вспомнил, как мы сюда добирались три дня назад — так мне было хреново той ночью. Поэтому сейчас я заново осматривал каменное трехэтажное здание. Ну что сказать…? Вполне прилично, особенно для этого отсталого мира. Серый камень, темная черепица на крыше и ярко-бордовые ставни на всех окнах. Здание нашей гостиницы выгодно отличалось от соседних, более обветшалых и скромных домов — мимо него точно не проскочишь в темноте. Над входом висел фонарь и большая вывеска со словом «Митур». Для неграмотных рядом с названием нарисовано блюдо с жареной курицей и кружка с пенным пивом, означающие наличие в гостинице таверны.
Память Йена подсказала мне, что Митур — это город в Восточном Эскеле. Понятно… Видно, хозяин выходец из этого княжества — земляк Олафа. Мы прошли с горбуном до конца следующего здания, завернули за угол и оказались на набережной узкого канала. Спустились по ступенькам к плещущейся внизу воде, и когда мимо нас проплывала свободная гондола, Олаф свистнул лодочнику, подзывая его.
Плывя на лодке по каналам, городских улиц практически не видишь. Зато мостов — сколько угодно. Мы то и дело подныривали под них. И все эти мосты были совершенно разными, часть вообще не предназначалась для пешеходов. Они просто соединяли между собой особняки на разных берегах канала и зачастую сами больше походили на небольшие затейливые здания. А еще меня удивляли ступеньки, спускающиеся из многих домов к воде. Иногда даже не совсем понятно — это черный выход, или парадный? Та же ерунда и с фасадами. У каких-то домов на канал выходили скромные и явно задние стены здания, а где-то многочисленные большие окна были так богато украшены мраморными резными наличниками, что все сомнения отпадали — это главный фасад особняка.