Воспоминания сумасшедшего

— Ну ты чего застрял? Да не туда, там женский — направляет меня мой товарищ, не давая пойти за той женщиной.

В сортире я жадно пью воду из крана. Мне плевать что выглядит все весьма хреново, мне то же далеко не хорошо.

— Короче покурим. Ты чего тут частый гость? — спрашивает тот.

— Да нет, просто был… — теряюсь я думая стоит ли объяснять все странности, что происходят вокруг меня.

— Я то же, третий раз уже — неверно понимает тот — Зачиркивает он спичку о пол и закуривает.

Облегчившись, стоим курим в окно.

— Отсюда легко вылезти, замечаю я сломанную решетку на этом окне.

— А нафига? Поймают же, там же дальше не улица — отзывается тот — Или у тебя Белка?

— Не знаю — пожимаю я плечами — Может это тест такой? Ну окно… Типа полезет значит дурак, нет нормально можно выпускать?

— Ага — кивает осторожно тот.

— Ну долго вы там?! — кричат из коридора — Курите что ли?!

— Нет! Срем! — орет этот тип и ржет.

— Так быстро в палату.

Может этим вечером, а может следующим в палату заехал настоящий старожил. Заехал он в отличии от подавляющего большинства добровольно. Опытный алканафт испугался выныривать из своего невероятного заплыва (выход из запоя). Боялся белки, боялся боли, бывал тут бессчётное количество раз и по принудиловке и напросившись сам. На тот момент большинство его баек казались мне сказками. Он стал центром палаты, что меня крайне амбициозного до лидерства (в тот момент) еще и бесило. А еще, я, то понимал где я нахожусь, то снова не верил в это, строя предположения что это такой тест.

Людей куда-то уводили, завозили новых. Я на тот момент, давно утратил некоторые возможности, еще на воле. Например, писать текст или читать инструкцию было бы для меня адовой мукой. Позднее я, возможно затрону или напишу пред историю попадания и мы немножко поймем почему все пошло не так. Так что кое какие объяснения что тут и как не укладывались в моей голове, я строил свои теории что и как, да почему тут. Естественно это был бред. Запрет на курение и ограничение свободы оказалось невероятно невыносимым. Я устроил бунт.

Устроить бунт за свои права, в таком месте это точно бред. Протест принял весьма странные формы, честно говоря за некоторые мои действия мне стыдно, даже несмотря на то что я был болен. Какое-то время я был привязан к кровати, какое-то вырублен седативным. Но в целом я поборолся за изменение режима содержания на славу. Ха-ха!

И как ни странно меня перевели в другую палату. Ее режим меня шокировал. Это были две комнаты с прихожей, своим туалетом и уже плохо помню там возможно был и душ. Дальше больше! В комнате раз, жил парень полный псих. Уха-ха! Да я не считал себя психом, хотя вполне мог признать, что у меня есть некоторые временные трудности, с рядом видов деятельности. Например, как я описывал выше: текст, инструкции, принцип работы не виденного ранее устройства вызывал бешенство и адовые муки при освоении. Зато я легко управлялся с общением, мотивацией, получением результатов. Ну, когда не заезжал в откровенный бред. Помните Казана из фильма Куб, вот мне говорили, что я на него был похож.

Ну а вторая комната была заселена двумя женщинами! Да, я сам охренел! Уже позднее я узнал, что при единой системе здравоохранения режим содержания в разных городах очень разный. Где-то жесткий, где-то слабый. Такой бред как совместное заселения М и Ж не единичен, но редок, тем более это была единичная подобная палата. Ну и сами ее пациенты странные. Больному никто не объяснял почему его туда или сюда помещают, на тот момент я вообще строил фантастически бредовые теории всего. А сейчас понятия не имею и явно не поеду спрашивать почему и что это за палата. Может меня поставили на паузу, решая, что делать. Ведь теперь я знаю это всего лишь приемная палата, та первая. В ней алкашня лежит некоторое время, пережидает белку или ее вероятность, мейби еще какие функции и смысл есть, а далее большинство переезжает уже во вполне вменяемом состоянии на второй этаж, где проведет пару месяцев излечивая душу или просто живя по режиму, без употребления алко.

Мне же как вы догадались стало не лучше, а хуже. Я же тогда не воспринимал информацию и думал их отпускают. А потом эта странная палата. Общение с психами, как я их для себя окрестил, мне не пошло на пользу. С тем парнем мы обсуждали то его то мой бред, ну тогда конечно для меня мой бред, был не бред. Писали какие-то записки на туалетной бумаге и выбрасывали их в форточку я уже не помню зачем. А еще разок подожгли этот самый рулон, вероятно…. В общем описывать эти несколько дней не имеет смысла это были шаги назад, а не вперед.

Тем временем, на втором этаже двухэтажной старенькой наркушки общался иной выздоравливающий контингент. Рассказывали истории, шутили, смеялись над новичками первоходами. Веселье прерывается появлением врача.

— Ага, ты-то мне и нужен — одному из старожилов- Ты и ещё три человека. Помочь надо.

— А я? — спрашивает дохлый старик в расчете на глоток свободы.

— Нет, там тащить надо кое-что…

— Ну и что? А я, думаете, совсем беспомощный?! Да я любого из этих молодых…

— Ладно, ладно — улыбается врач — Ещё двоих надо.

Мужики ловят в коридоре малолетку, а врач находит пацана из другой палаты. Спускаются вниз, врач по дороге объясняет:

— Человека надо переложить на носилки….

— Мертвого?! — перебивает малолетка в ужасе.

— Человека надо переложить на носилки — повторяет врач — и отнести на соседнюю территорию. Переводят его в другую больницу.

— Чем же он таким серьёзным заболел? — интересуется пацан из другой палаты.

— Тем же, чем и вы все — отвечает врач — Только кто-то из этого состояния выходит, а кто-то нет. Всё, что могли, мы для него сделали. Теперь отправляем в психушку. Скорее всего, навсегда.

— Да ну, навсегда — смеется старожил — ненадолго! Там долго не живут!

— Вот, Миша знает — совершенно серьёзно говорит врач остальным — Спросите его, как там. И подумайте. Никто из вас от этого не застрахован.

Они спускаются вниз. Входят в тот изолятор, где лежал я.

— О, знакомые всё лица! Это же тот самый тип, который доставал меня своей агрессивностью и требованием его развязать — говорит старожил.

Сейчас он уже не агрессивный, глаза смотрят в разные стороны, рот перекошен, пытается что-то говорить, но это не похоже не на один земной язык — набор звуков, перемежающихся бульканьем и всхрапыванием. Около него возится медсестра, отвязывая последнюю ногу. Около кровати лежат мягкие носилки — кусок брезента с четырьмя ручками.

Вот так я переехал с одного учреждения в другое. В нашем городе это практически в одном месте, всего лишь территория, разделенная сетчатым забором. Когда говорят в Семеновку заехал, то это может быть, как наркология, так и психушка. Так что ребята обошлись без машины по-простецки перетащив меня на носилках. Я собственно был обколот седативным, а вовсе не превратился в овощ по своим внутренним убеждениям. Слова врача — это больше для испуга малолеток и наставления их на верный лад, из психушки все-таки выходят… а может и нет. Мне это еще предстояло испытать на себе.

Пробуждение было неожиданным. Светлая большая комната. Солнце. Много солнца. Хорошо. Я наконец-то выспался. О, люди какие-то: пижамы, трикошки — на больницу похоже. Больница. Я стал припоминать что произошло.

— Проснулся? Вставай — голос над головой и взгляд фокусируется то ли на медсестре то ли еще на каком-то работнике местного заведения.

— А где я? — спрашиваю я, явно удивляя ее.

— О! Немой заговорил! Гы-гы-гы — засмеялась пара пациентов напротив.

— В больнице ты — ответила медсестра — Вставай белье я поменяю.

— Ага — попытался я вскочить.

Неожиданно меня так мотануло, что я едва не упал. Голова закружилась, мне не было тяжело, скорее наоборот легко, слишком легко. И при этом я едва стоял, подхваченный медсестрой и вцепившись в железный обод спинки пружинной кровати.

— Ты давай осторожнее ходи, ишь побежал он, теперь тебе ходить надо медленно.